Труд, торговля и давление Японии. Зарождение республики. История Китая.

Тогда работа закипела со всех сторон. Первого июля 1921 г. в Шанхае зародилась китайская коммунистическая партия (Чжунго гунчандан). В 1927 г. первые рабочие стачки начались в Шанхае, где в умах заправил постепенно запечатлелся пример Октябрьской революции. Однако Цзян Цзеши подавил восстание, и эта кровавая баня успокоила иностранных инвесторов. Они поддержали Цзян Цзеши, который только что определился с выбором лагеря на международной арене, встав на позицию активного антикоммунизма, или, выражаясь языком политической экономии, сделок и банков. В этом смысле Цзян Цзеши показал себя подлинным революционером, заменив аграрную философию, которая была основой империи на протяжении двух тысяч лет, идеологией торговли, которая не раз брала верх (особенно при Сун и Мин), но никогда не могла ничего противопоставить социальному и административному превосходству ученых или надолго завладеть их симпатиями.

Будучи выходцем из богатой торговой буржуазии, всегда стремившейся лишь к более весомому участию в мировых переменах, Цзян Цзеши стал больше чем простым «повелителем войны» с ограниченными амбициями и готовым, не думая о будущем, поступить на жалование к кому угодно. Именно благодаря ему, кажется, наконец, стала возможной модернизация Китая, отбросившего стыд за унижения, причиненные маньчжурами, а затем за их бесславное исчезновение. Однако этот выбор имел свои последствия: пришлось уничтожить «коммунистических бандитов», служащих «темной» стороне планеты. Вспыльчивый генерал занялся этим во имя чистоты китайской конфуцианской традиции с энтузиазмом и жестокостью, в то время характерной для политической жизни целого ряда европейских стран, причем иногда по аналогичным причинам. Однако от наведения порядка до возвращения к анархии, избытком которой объясняется необходимость первого, иногда всего один шаг.

Дестабилизация Китая и неуверенность в успехе выбранного пути поощрила некоторые меньшинства в их стремлении к независимости: в 1928 г., одновременно с оккупацией Пекина (лишившегося своего статуса столицы и переименнованного в Бэйпин, «Спокойствие Севера») войсками Цзян Цзеши, восстали мусульмане Ганьсу. Однако Цзян Цзеши стал и до японского вторжения (1937 г.) оставался опорой Китая, находившегося под властью Нанкинского режима (1927 1937 гг.), названного так по имени новой столицы, где разместилась также и его штаб-квартира. Между тем, хотя немногие наблюдатели были в состоянии это распознать, равновесие сил в мире начало колебаться.

Японская угроза

Никому и никогда не удавалось по-настоящему оценить в долгосрочной перспективе, как баснословно дорого обходятся перемены, спущенные сверху. Обычно это необходимые и смелые реформы, но слишком решительные и слишком быстрые. Возможно, именно такую мораль можно вывести из того небывалого потрясения, которое принесли Японии реформы Мэйдзи (1868 г.), служившие излюбленной темой китайских реформаторов конца XIX в. По крайней мере, трем поколениям японского архипелага пришлось заплатить их неизбежную цену.

Коль скоро закончились разглагольствования о сбившейся с пути неудобопонятной «воинственности», приходится, по сути, задуматься о той роли, которую сыграл глубокий экономический кризис, связанный с ростом в первой половине XX в. печально известного, узколобого и в высшей степени жестокого японского милитаризма. Подводя итог, скажем, что, не сумев найти более удачную идею, ряд японских вождей увидел решение основных экономических и социальных проблем, вставших перед Японией в конце XIX в., в полном или частичном завоевании Китая. Оно началось в 1931 г. с неожиданного нападения, которому пресса дала получившее известность наименнование маньчжурского инцидента. Он предшествовал оккупации северо-восточных провинций (1932 г.), опираясь на которые, несколькими годами позже (1937 г.) японским войскам, в конце концов, удалось добиться взятия Бэйпина (Пекина), а также бомбардировки, а затем и захвата Шанхая. В декабре 1937 г. такая же судьба постигла Нанкин. Таким образом, на Дальнем Востоке Вторая мировая война началась на два года раньше, чем где-либо.

Тыловое правительство

Перед лицом этого бедствия, одновременно прогнозируемого и неожиданного, и в соответствии со старой схемой эвакуации династии правительство Гоминьдана бежало сначала в Ханькоу (представляющий собой сектор современного города Ухань), а затем в Сычуань, в Чунцин. Такое решение неоднократно доказывало свою стратегическую и политическую результативность, но на этот раз, в середине XX в., на фоне современной экономики, в значительной мере, зависящей от прибрежных регионов и зарубежных стран, оно продемонстрировало и свои ограничения. Разумеется, сельскохозяйственные и горнопромышленные богатства Сычуани никуда не делись, но капиталы и биржа отныне находились в Шанхае или Гонконге; однако японцы только что подчинили первый своей власти, а второй принадлежал британской короне. В результате, чтобы обеспечить себе выживание, националистическое правительство Китая должно было смириться с большей чем когда-либо зависимостью от доброй воли мирового сообщества, Великобритании, Франции, США и даже Советского Союза, всегда готового выступать против угрожавшего Сибири японского империализма.

Тем не менее когда произошла трагедия в Перл-Харборе (7 декабря 1941 г.), Цзян Цзеши поверил в свое спасение. Соединенные Штаты не могли позволить Японии единолично господствовать над тихоокеанским регионом. Четыре долгих года спустя капитуляция Японии (1945 г.) выглядела из Чунцина как победа националистов, выведших Китай в ранг «пятой великой державы» на международной арене. Однако внутренняя ситуация оказалась гораздо более сложной, чем на первый взгляд представлялось многим наблюдателям. Несмотря на любые идеологические ухищрения союз между либералами - Соединенными штатами и Гоминьданом - оставался непрочным. Это была эпоха уловок, психологической войны и театральных жестов. Чтобы во всем этом разобраться, нам теперь предстоит вернуться на несколько лет назад и проследить ход событий назавтра после смерти Сунь Ятсена.

На сцену выходит Мао

В 1927 г. Цзян Цзеши не случайно приложил столько энергии, чтобы подавить восстание шанхайских рабочих, и не чисто вампирская страсть побудила его с такой жестокостью обезглавить это движение, увлекшее с помощью распрей и протестов даже его друзей. Человекоубийству нет никаких оправданий, но есть некоторые обстоятельства, способные объяснить его порой скандальные подробности. Очень похоже, что как раз такой механизм пришел в движение во второй половине 20-х гг.

Еще за год до того, как японцы высадились в Шаньдуне, Сталин попытался (в 1926 г.) повлиять на судьбы Гоминьдана, как мы знаем, недавно реформированного и реорганизованного по советским принципам. Цзян Цзеши, решивший переметнуться во вражеский лагерь, незамедлительно дал ему отпор, отстранив коммунистов от руководящих постов партии. Приняв это к сведению, Сталин надавил на Китай с новой силой, и словно по мановению волшебной палочки в горах Цзинган, в диких и удаленных местах на границе Хунани и Цзянси, образовались первые китайские советы (1927 г.). Когда эта новость достигла Цзян Цзеши, он ответил наступлением на Пекин, где приказал казнить треть коммунистов и их вожаков. Однако Мао Цзэдун, Чжу Дэ и Линь Бяо, трое «неизвестных», которых ожидало великое будущее, ускользнули от него и в поисках укрытия бежали как раз в те самые горы Цзинган. Начиная с 1929 г. они выступали и ратовали за создание советской республики.

На это последовал ответный удар. Националисты развернули настолько масштабную кампанию по изоляции советизированной зоны в Цзянси, что в 1934 г. положение коммунистов стало невыносимым. Тогда они решили отступить в области, более пригодные для сопротивления, откуда они могли бы вести настоящую партизанскую войну. Так (1934 г.) начался Великий поход (чанчжэн). Он продолжался год и в течение сорока лет вдохновлял создателей официальной галереи героических образов. В следующем, 1935, году уцелевшие из Цзяньси, изнуренные и понесшие большие потери вследствие войны и лишений, сумели закрепиться в надежном месте к северу от Шэньси, в забытом Богом краю, откуда их было трудно выгнать. Прошло еще два года (1937 г.), и они образовали в Яньани, на границе трех провинций, Шэньси, Нинся и Ганьсу, новую, так называемую «советскую», зону.

Мао и его люди хвалились тем, что между делом прибрали к рукам Цзян Цзеши (6 декабря 1936 г.) в Сиане и вынудили его обратить свою энергию против японской армии вместо того, чтобы преследовать соотечественников. После 1949 г. этот эпизод также вошел в повседневную иконографию Народного Китая: туристам, приехавшим посетить термы прекрасной госпожи Ян, которая согласилась умереть (755 г.), чтобы спасти императора Сюань-цзуна, всегда показывают скромную и мрачную комнатку, откуда Цзян Цзеши бежал, выпрыгнув из окна в одних кальсонах, чтобы ускользнуть от своих преследователей-коммунистов. Обстоятельства этого происшествия, раздутые до размеров фарса одними и сглаженные другими, остаются не особенно понятными. Однако последствия ощущались в течение еще долгого времени. Итогом через несколько месяцев стала ситуация тотальной войны, в которой переплелись патриотические и идеологические мотивы.