Демографические парадоксы. Династия Цин. История Китая.

 

Обратимся к другому примеру, связанному с демографией, - в данном случае, к тому, что мы называем бурным ростом рождаемости. Согласно древним конфуцианским принципам, в то время подобное увеличение численности населения указывало, главным образом, на то, что правительство в полной мере справляется со своей ролью. К тому же ситуация не была новой: современные труды относят первые признаки демографического взрыва к началу династии Цин и даже к эпохе Мин. Кроме того, некоторые решения, считавшиеся удачными, так как они вели к обогащению страны, как, например, колонизация Тайваня, могли играть роль сдерживающих факторов, тормозивших прирост населения. Расселяясь на периферии империи и полностью сохраняя экономические и ритуальные связи со своими родными деревнями, «заморские» поселенцы или эмигранты планомерно распространяли китайское присутствие за пределами Китая, и это происходило без сопротивления или обмана по отношению к соседним народам - по крайней мере, именно так это, вероятно, воспринимали сами китайцы.

Административные трудности



Еще одним бесспорным фактором распада империи часто называют особенности администрации, которую иногда поспешно объявляют бессильной и в то же время вездесущей как щупальца спрута. И в данном случае современные работы, основанные на изучении архивов, недоступных уже десять лет, часто раскрывают совершенно противоположную ситуацию - администрация хирела за недостатком чиновников. Их количество, действительно, оставалось практически таким же, как в эпоху Сун, тогда как население увеличилось от 100 до 300 миллионов человек. В этих условиях официально назначенные чиновники не могли справиться с многочисленными задачами, которые на них возлагались, и нуждались в помощи.

Поэтому они привлекали толпы местных временных работников, которым платили из собственных средств, а государство в лице долгой череды правительств всегда относилось к созданию новых должностей с принципиальным неприятием, расценивая их появление как большое зло. Однако жалование чиновника, рассчитанное только на то, чтобы достойно, но без кричащей роскоши содержать семью, не предполагало таких расходов. Следовательно, нужно было найти другие источники средств.

Еще раз о мандаринах



« - Мандарины правили в древнем Китае?

-Об этом говорит их название.

-А их количество? К концу XIX в., когда эта система была упразднена, на примерно 400 миллионов подданных приходилось приблизительно восемь тысяч гражданских чиновников, находившихся, по большей части, в Пекине, столицах провинций или в разъездах. Либо мандарины правили очень много, либо над китайцами было очень мало власти...

-Так иногда говорят. Но не забудьте, что государственный аппарат, насажденный сверху, объединял под своей властью органы местной администрации, которая доходила до городских кварталов и деревень. В результате, государство Цин сумело совладать с мощным демографическим ростом XVIII в. без пропорционального увеличения штата чиновников... Не забудьте также и о многочисленных “сателлитах”, которые вращались вокруг бюрократии...

-Отвратительная репутация, но важная роль... Я бы добавил личных друзей официальных чиновников... Сети личных отношений заполняли пробелы бюрократической системы - вот прекрасная иллюстрация практичности управления, осуществляемого “людьми”, в ущерб систематизму “власти закона”...».

Именно эта потребность в «других источниках» в конце эпохи империи давала пищу столь резко критикуемой коррупции и усугубляла путаницу в китайской администрации по следующей схеме: местный младший персонал, не лишенный тяги к обогащению, предлагал свои услуги чиновнику, недавно назначенному в совершенно незнакомый ему округ; если он отказывался, его жизнь становилась невыносимой. Тогда чиновник быстро осознавал свою выгоду. Чтобы выполнять свои обязанности, полностью обеспечивая свое существование и, непременно, образ жизни, соответствовавший его должности, а также Оплату для неизбежных помощников, ему ничего не оставалось, как искусно добиваться, чтобы его подчиненные по любому поводу отстегивали ему комиссионные, взятки и различные подарки. Самые честные, разумеется, страдали от такой практики, но, судя по нескончаемой и упорной погоне за официальными постами, продолжавшейся до 1905 г., когда была отменена система экзаменов, игра стоила свеч, или, по крайней мере, в это еще верило немало семей.

Тем не менее независимо от работы императорской почты, со времени правления Цяньлуна между провинциями и правительством возникла неощутимая, но опасная брешь. Как прекрасно показывает сравнительное изучение британских и китайских документов, связанных с миссией Маккартни, действующие лица на каждом промежуточном уровне администрации - возможно, потому что она была чересчур централизована, - всегда старались подогнать реальные факты к теоретическим основам государства.

Без сомнения, было бы несправедливо огульно утверждать, что чиновники, заботящиеся лишь о своем физическом и интеллектуальном комфорте, ничего не видели или не хотели слышать. Но они взирали на все под определенным углом, в связи с нормативными концепциями, опирающимися на долгий опыт и, в значительной мере, уходящими корнями в теперь уже очень древние размышления о государстве, праве и его применении. Однако в силу этого самого факта они впоследствии нередко отставали от жизни. И в очередной раз очевидность этого отставания не бросилась в глаза современникам, тем более что очень непросто осознать истинные причины неожиданностей, которые походят друг на друга в каждом поколении и на каждом этапе.

Восстания



Когда в сентябре 1813 г. судья Хэнани приказал арестовать человека по имени Ли Вэньчэн, подозреваемого в ведении подрывной деятельности, он полагал, что распоряжается о рядовой полицейской операции, призванной обезвредить главаря новой секты Небесного разума (Тяньлицзяо), производной от скандально известной секты Белого лотоса. Этот ответственный и незадачливый чиновник, разумеется, не мог предвидеть, что еще до конца месяца он сам лишится жизни при освобождении заключенного мятежниками, которые после этого образуют повстанческое правительство. И уж конечно, ему было неведомо, что движение немедленно охватит весь северо-восточный Китай (Шаньдун, Хэбэй), а потом, сея страх и ужас, вооруженная толпа доберется до самого Пекина и ворвется в Запретный город.

Всякого, кто хоть раз прошел по императорскому дворцу, поражает его невероятная неуязвимость. Каким образом мятежникам и завоевателям всех мастей столько раз удавалось, причем с такой легкостью, достичь подножия в теории так хорошо защищенного трона? Множество высоких и толстых крепостных стен защищало лабиринты двориков, улиц и улочек, где непосвященному было легко заблудиться. Вооруженная стража бодрствовала у каждых ворот внутренних укреплений, окружавших дворцы, кварталы и дома, в которых жили сотни, если не тысячи людей. В то время Запретный город не был спящей красавицей или декорацией для туристов, которую мы осматриваем сегодня. Это был самостоятельный многолюдный город, живший в собственном ритме прямо в центре столицы-спрута.

Однако нужно признать, что весь этот мирок, неисчислимый, деятельный, но разделенный перегородками, разбитый на различные клики или группировки, разбегался при малейшей опасности, и тогда каждый искал спасения в своей собственной системе защиты. В таких условиях император очень скоро оставался в одиночестве, разве что он сам проявлял себя как достаточно сильная фигура, чтобы, в свою очередь, обеспечить некоторую безопасность тем, кто решался встать на его защиту.

В случае Цзяцина дело, определенно, обстояло иначе. К нему прорвалось около дюжины бунтовщиков, готовых вцепиться ему в глотку. Спасением своей жизни император был обязан лишь мужеству своего сына (будущего императора Даогуана), перебившего их своими руками. Однако восстановление порядка оказалось долгим и трудным. Приморские провинции юго-востока (Фуцзянь, Чжэцзян, Гуандун), давно вовлеченные в международную экономическую систему, обо всех тонкостях и деталях которой двор не имел ни малейшего представления, фактически жили в состоянии перманентного неповиновения. Понял ли Цзяцин, почему так произошло, перед смертью, семью годами позже (1820 г.), когда на следующий же день после приезда в летний дворец его сразил сердечный приступ, вызванный жарой и трудностями путешествия? Ему был шестьдесят один год.

Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
1+три=?