„Социальная физика" XVII в.

 

Одновременно с работой эрудитов н писателей типа Боссюэ, направленной в целом на реставрацию старого феодально-католического исторического мировоззрения, в Европе XVII в, шла и другая работа, которую можно рассматривать как попытку научного подхода к истории.

XVII век был веком усиленных исканий в области теоретической, в области общих законов развития человеческого общества, в области социологии. Эти искания были связаны с дальнейшим развитием буржуазной идеологии. В истории буржуазной науки XVII в. в этом отношении отличается наибольшей продуктивностью. Однако эти искания шли как-то мимо истории, с которой теоретическая мысль того времени была очень мало связана. В то время как историки эрудит-ского типа составляют и издают огромные сборники материалов, живая социологическая мысль бьется не в этих произведениях, а в произведениях теоретиков—юристов, философов, отчасти экономистов, которые стремятся построить основы науки об обществе по образцам; естественных наук.

XVII век — время быстрых успехов в области естествознания, и у политических мыслителей н социологов этой эпохи мы видим попытки превратить историю в такую же науку, как н естествознание или математика. Но поскольку естественные науки сами все еще находились в зародыше, а для изучения истории как науки не хватало фактического материала, эти попытки оказались связанными с рационалистической философией XVII в. Под ее влиянием история и социология' строятся по образцу логики или математики и физики, в виде, как часто говорили в XVII в., «социальной физики».

Над проблемами науки об обществе начинают задумываться с с конца XVI в. Для изучения этих проблем мы должны обратиться уже не к Франции, а к другим странам, так как господство феодально-абсолютистских порядков во Франции и союз церкви с абсолютизмом Мало содействовали интересу к этим проблемам об общих законах, движущих развитием человеческого общества. Франция в XVII в. в этом отношении отстала от века, и после Бодена мы не можем назвать имен крупных ученых, разрабатывавших эти вопросы.

 

Важнейшие попытки создать теорию общественного развития были предприняты в XVII в. в Голландии и Англии, т. е. в странах, которые пережили буржуазную революцию и где новый, идущий к власти класс буржуазии, выдвигая свою новую идеологию и свою новую теорию человеческого общества, разрывал со старыми традициями.

Первым словом, которое приходит нам на ум, когда мы говорим о юристах и философах XVII в., является термин «рационализм». Попытки рационалистов создать науку об обществе, исходя из общих теоретических установок, выводя дедуктивным путем определенные положения из тех или других аксиом или предпосылок, являются, может быть, особенно характерными для всей общественной пауки в XVII в., нашедшей отражение в трудах знаменитых философов Голландии и Англии XVII в. Впрочем, в этих попытках содержался не только голый рационализм, не только попытки геометрического построения науки об обществе; в них немалое значение имели и наблюдения над внешними фактами, и изучение исторической действительности, главным образом современной действительности.

Важнейшим моментом было то, что в XVII в, большой шаг вперед сделало естествознание, и прежде всего физика, астрономия и особенно механика. Огромные успехи этих наук открыли новый мир и дали начало точным наукам, что повлияло и на развитие науки об обществе. У рационалистов XVII в. заметно стремление создать «социальную физику», т. с. такую пауку об обществе, которая характеризовалась бы ™кой же точностью, как и физика, и могла бы быть сведена к простейшим математическим законам. Правильнее будет здесь употребить другой термин — не физика, а механика, потому, что для рационалистов характерно механистическое понимание человеческого общества. Стремлением создать дедуктивным путем, исходя из определенных аксиом, математически стройное, или, как тогда говорили, геометрическое, учение об обществе как раз и отличался XVII век. Но как это было далеко от того, что мы характеризовали в прошлой лекции как накопление, как собирание исторического материала!

Философы и юристы XVII в. с презрением смотрели на это накопление материала, который им представлялся весьма сомнительным, заключающим в себе случайные факты, не связанные между собой общей мыслью, общим законом. Конкретная история для этих мыслителей нередко представлялась бессмысленной путаницей, в которой никогда нельзя отличить правды от лжи и невозможно найти общую ведущую линию. Этому накоплению фактического материала они предпочитали чисто дедуктивные приемы. Впрочем, сама их дедукция не является чисто логической операцией, она определялась интересами тех классов, которые выдвигаются в XVII в, на первый план общественно-политической жизни и прежде всего интересами буржуазии. Политические мыслители этого периода ставили вопрос не только об общих законах, по которым протекает развитие общества, но и о лучшем, с их точки зрения, устройстве общества и в связи с этим выдвигали новое учение о праве, государстве, о происхождении тех или иных учреждений, т. с. по существу разрабатывали проблему о наилучшей организации нового, буржуазного государства. В отличие от старых, традиционных средневековых представлений на этот счет мы видим у них полный разрыв с религией. Если в их произведениях и шла речь о боге, о религии (а они об этом говорили очень часто), то этому богу не были присущи черты христианского бога. У них бог — это большей частью либо философская первопричина, либо пантеистическое божество, растворившееся в природе. Нередко мы встречаем у рационалистов XVII в. такого рода пантеизм, который весьма близок к атеизму5.

Я хочу несколько подробнее остановиться на философах-рационалистах XVII в. и на их социологических построениях, хотя они прямой связи с историографией и не имели, так как эти философы в большинстве к истории относились пренебрежительно, и в тех случаях, когда они сами начинали писать историю, не умелн приложить к ней свой метод. Ноя включаю социологическую мысль XVII в. в настоящий курс главным образом потому, что в дальнейшем, уже в XVIII в., она оказала весьма значительное влияние на развитие исторической науки.

Как уже отмечалось, в XVII в. естествознание сделало огромные успехи, причем оно развивалось на математических началах. В конце XVII в. появляется знаменитое сочинение Ньютона — «Математические начала философии природы», которое подводит известные итоги попыткам создать философию природы (philosophra natural is) на математических началах. По образцу этой философии природы стали создавать н философию общества, стремясь следовать принципам математики, механистически объясняя психологию и социологию и строя науки об обществе по образцу механики и математики.

При всей ложности этого подхода, не учитывавшего никакого различия между физическими и общественными явлениями, он оказал в XVII в. огромное влияние на все отрасли науки об обществе, а в дальнейшем и на историю. По сравнению с гуманизмом, не говоря уже о теологическом мышлении протестантов и католиков XVI н XVII вв., это был огромный шаг вперед.

Новая наука XVH в., как иногда называли эту науку ее основоположники, развивалась в борьбе с гуманизмом, т. е. в борьбе с той наукой, которая держалась за авторитет древности. Уже начиная с конца XVI в. ряд смелых умов резко противопоставляет современность античности, причем не в пользу последней. Боден говорил, что античность превзойдена настоящим временем.

Этот спор между старым и новым, между гуманистами и рационалистами в XVII в. велся в течение десятилетий. Эпигоны гуманизма видели в «новой науке» падение вкусов, образованности, возвращение к варварству, между тем как представители повой науки с отвращением — в лучшем случае с безразличием — смотрели на преклонение перед древностью гуманистов, которые поставили авторитет древности на место прежнего авторитета «Священного писания». Задачей «новой» науки было создать научное, физическое мышление, которое, по мнению его основателей, должно было охватить все явления как мира физического, так и мира общественного.

Не останавливаясь на чисто философской стороне этого вопроса, мы косцемся только вопроса о проблемах изучения общества.

Перед новой наукой в XVII в. стояла задача — построить рациональную психологию и рациональную социологию. Как же это пытались сделать представители этой науки?

 

1 Впрочем, не следует думать, что эти мыслители-рационалисты XVII в. совершенно отрешились от религии; это было бы неправильно. Век этот был религиозным веком. Вольнодумство в области религии могло в это время грозить крупными неприятностями, до костра включительно. Поэтому делались своеобразные попытки отделить область точных знаний от области религии. Рационалисты XVII в. говорили, что то, что может быть познано, должно быть познаьаемо с помощью тек общих приемов исследования и рассуждений, которые позволяют познать законы внешней природы, законы физики и механики. Что же касается области непознаваемого — а они признавали существование такой области,—то это есть сфера религии. (Прим. автора.)

 

Они считали, что нужно разложить человеческое общество на такие элементы, которые соответствовали бы атому в физике. Это представление о человеческом обществе как о собрании одинаковых единиц — совершенно новая точка зрения по сравнению со средневековыми схоластическими и феодально-церковными представлениями. Если с точки зрения феодального мировоззрения каждый человек был прежде всего членом определенного сословия, определенной корпорации и между людьми существовала установленная богом иерархия, деление на высших и низших, то буржуазная наука XVII в. выдвигает на первый план учение о равенстве отдельных человеческих единиц, из которых состоит человеческое общество. Эти единицы представляются изолированными, как бы существующими в виде отдельных атомов. Человеческой единице, тем атомам, из которых строилось общество, политические мыслители-рационалисты приписывали те или другие общие для всех психические свойства. Так, голландец Гуго Гроций приписывал человеческой природе такое свойство, как стремление к общению. Из этого свойства выводилась затем вся история человеческого общества, давалась история возникновения и развития власти, государства.

Английский философ-материалист Томас Гоббс исходил из противоположных представлений. Для него основой человеческой природы было не стремление к общению, а, наоборот, стремление каждого индивидуума к власти, к захвату. С его точки зрения, люди отталкивались друг от друга, а не притягивались друг к другу, как полагал Гроций. Таким образом создавалась почти физическая структура общества. Общество разбивается на атомы, все эти атомы либо притягиваются друг к другу, как у Гроция, либо отталкиваются друг от друга, как у Гоб-бса. Изучение общества сводилось к выведению каких-то законов общественной механики, или, как чаще тогда говорили, «социальной физики».

На первый взгляд может показаться, что рационализм во многих отношениях представляет возвращение к старой схоластике, которая выводила те или другие положения из общих основ силлогистическим путем. Однако это сходство чисто внешнее. Отличие здесь чрезвычайно велико. Прежде всего рационалисты совершенно отказались от понятия иерархизма, которое так характерно для схоластической пауки. Иерархизм в области духовной к физической пронизывает все учение схоластов. Взгляды же рационалистов, наоборот, пронизывает идея прирожденного равенства людей. Все люди, по крайней мере в начале общественного развития, представляются им равными друг другу.

Другая черта, которая была характерна для церковной схоластики, а в «социальной физике» и механике XVII в. не играла никакой роли,— это телеологизм, т. е. учение о конечной цели (causa finalis) человеческого существования, связанное с религиозным мировоззрением.

Между тем у рационалистов XVII в. слово «causa» («причина») принимает совершенно другой характер. Здесь causa есть именно причина в современном смысле этого слова, естественнонеобходимая связь явлений. Бэкон говорил: «Vere scire est per causas scire». («Знать истинно — это значит знать посредством причин», т. е. знать причинную связь явлений.)

Итак, переворот, происшедший в естествознании н научном мышлении XVII в., получил свое отражение и в общественных теориях. Несмотря на протесты, которые вызывала эта новая наука об обществе, она совершала победоносное шествие в Европе XVII в.2.

Надо отметить еще одну очень существенную линию в развитии научной мысли XVII в.—стремление к известному упрощению науки. Новая наука, новая физика и механика необычайно упростили прежнее представление о мире. Эту тенденцию к упрощению переносили и в учение об обществе, в «социальную физику».

Строение человеческого общества, говорили рационалисты XVII в., очень просто, надо только найти составляющие его элементы, точно сформулировать их отношение друг к другу и тогда легко, путем простой дедукции, создать учение о человеческом обществе. На основе этого возможно и управлять человеческим обществом, а также определить лучшие формы его.

Открытия в области анатомии и физиологии позволили распространить общие законы физики и механики и на человеческий организм. Часто это делалось довольно упрощенно. Открытие кровообращения, например, казалось в то время аргументом в пользу того, что человек есть своего рода машина, что его органические отправления основаны на законах механики, что та закономерность, которая пронизывает всю природу сверху донизу, в том числе н человеческий организм, должна найти отражение и в человеческом обществе.

Таковы те общие философские основания, на которых строилась новая наука об обществе, выдвинутая рационалистами XVII в. Нетрудно заметить, что эта идея общественной физики, или, лучше сказать, механистического объяснения человеческого общества, являлась ярким показателем победы новой буржуазной идеологии, порывавшей со старым, феодальным иерархизмом и телеологизмом.

Теперь посмотрим, как идея новой науки об обществе реально воплощалась в тех или иных конкретно-исторических условиях.

Прежде всего надо остановиться на учении Гуго Гроция (латинизированная форма голландского Грот), представляющем новое, буржуазное мировоззрение, как оно складывалось в Голландии —в стране, которая в XVII в. только что пережила буржуазную революцию и сбросила с себя иго феодальной Испании.

Гуго Гроций (1583—1645) по профессии был юристом и играл крупную роль в Голландской республике, занимая ряд ответственных должностей. Происходил он из кругов буржуазии — его отец был бургомистром в Дельфте, весьма образованным человеком, который постарался и сыну дать хорошее воспитание. Одиннадцати лет Гроций стал студентом Лейденского университета, а 18 получил докторскую степень. Гроций был учеником Скалигера, одного из крупнейших гуманистов своего времени. Под его руководством он стал прекрасным знатоком античной литературы, изучал философию, астрономию, математику, но вместе с тем стал и крупным знатоком протестантского богословия. Он свободно писал по-латыни, даже писал трагедии на латинском языке. Ему Пришлось покинуть Голландию в связи с борьбой, происходившей в это время между голландской аристократией и широкими кругами буржуазии, на которую старался опереться штатгальтер Мориц Оранский. Гроций, как один из идеологов буржуазных кругов, был осужден к пожизненному заключению, но ему удалось бежать в Париж, где он некоторое время пользовался поддержкой короля. Здесь в 1625 г. он написал свое знаменитое произведение «О праве войны и мира»3, посвященное Людовику XIII. Но Ришелье не особенно благоволил к Гроцию, который был далеко не полным сторонником абсолютной монархии. Поэтому Гроций, эмигрировав из Франции, поступил на службу к шведскому правительству. На этой службе и окончилась его жизнь.

Трактат Гроция «О праве войны и мира» быстро получил широкое признание в Европе. Для его изучения создавались особые кафедры в университетах, оно было переведено на ряд европейских языков. Гроций в этом сочинении поставил перед собой задачу установить естественные законы, которые лежат в основе самой сложной области общественных отношений — области международных отношений. Основная идея этого сочинения такова; так называемое «jus gentium» — международное право, содержание которого составляют разного рода трактаты, письменные договоры между отдельными державами и затем те отношения, которые устанавливаются помимо письменных трактатов, не может служить основой для отношений между отдельными государствами, потому что все это является результатом соглашения и как таковое может быть отменено. Но есть некоторые естественные законы, т. е. существуют общественные законы, равные по силе законам природы, которые и направляют отношения между людьми и между отдельными государствами.

В соответствии с общими чертами того направления, к которому принадлежит Гроций, для него основной особенностью человеческой природы является влечение к общению с людьми (appetitus societatis). Эта мысль не была новой. Еще Аристотель высказывал ее, хотя несколько в иной форме, соответствовавшей строю греческого рабовладельческого общества, утверждая, что человек по природе своей есть существо политическое, или, лучше сказать, государственное. Но, по Гроцию, человек не столько государственное, сколько общественное существо. Вопрос о государстве для Гроция является производным, основное же для него — стремление людей к общению. Он полагал, что это стремление вытекает из свойств человеческого разума, а естественное и разумное для Гроция были тождественны. Задачей естественного права, полагал он, является сохранение человеческого общежития, свойственного человеческому разуму.

Что же является, по мнению Гроция, целью человеческого общежития? Защита того, что принадлежит каждому из его членов, защита его жизни, свободы и собственности. Надо обратить внимание, что для Гроция, как для одного из ранних теоретиков буржуазного общества, всякое общество представляется состоящим из отдельных равноценных и равноправных индивидуумов, являющихся собственниками. Человеческое общество в его концепции—это совокупность собственников.

 

Итак, Гроций ставит перед обществом задачу — защищать жизнь, свободу и собственность его членов, но вместе с тем он не отрицает и войны. Не случайно его произведение называется «О праве войны и мира». Однако он различает войны справедливые, согласные с естественным правом, которые ведутся с целью отстаивания неприкосновенных естественных прав человека, и войны несправедливые, которые ущемляют права других народов. Справедливость, по Гроцию, заключается в воздержании от чужого. Несправедливость заключается в узурпации чужого.

Таким образом, по мнению Гроция, основой всего общественного строя является охрана собственности. Собственность — решающий момент в этом теоретически построенном идеальном буржуазном обществе.

Естественное право, по мнению Гроция, основано на законах природы и не может быть изменено даже самим богом. Но поскольку бог есть творец всего сущего, естественное право есть и божественное установление. Бог не может отменить естественного закона, как он не может сделать, чтобы дважды два не было четыре. Это идея рационалистического богословия, которая сводится к тому, что бог выступает лишь как своего рода философская первопричина; при этом Гроций утверждал, что естественное право обязательно и для атеиста, даже для того, кто не верит в бога.

От естественного права Гроций отличает положительное право, или право, установленное волей {jus voluntarium), которое проистекает из свободной воли людей и имеет своим источником договор.

Эта идея договора тоже далеко не новая. Она встречается еще у схоластических авторов, но у Гроция она приобретает особое значение. Он говорит, что люди, «которые вступили в какое-нибудь сообщество, или подчинились одному либо многим, тем самым или дали словесное обещание, или же должно предположить, что в силу природы самой сделки они молчаливо обязались последовать тому, что постановит большинство членов сообщества, или же те, кому была вручена власть»4. В силу этого договора люди соединяются в общество и подчиняются власти. Обязанность соблюдать этот договор является следствием естественного закона, который таким образом является первоначальным источником и положительного права. Положительное право Гроций делит на семейное, гражданское и международное.

«Государство», по определению Гроция, «есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» 5. Это есть отрицательное определение государства, характерное для всей буржуазной науки. Задача государства сводится к охране при помощи права полной свободы граждан и их собственности, причем самим гражданам предоставляется возможность выбирать ту или другую лучшую форму государственных учреждений.

Государство скрепляется верховной властью. Эта власть едина, но может быть распределена между отдельными органами. При этом власть принадлежит не каким-нибудь определенным лицам, не каким-нибудь определенным должностям, а именно государству как определенному учреждению. Когда вымирает династия, то власть возвращается к народу. Эта точка зрения решительно противопоставляется феодально-монархической точке зрения, которая представляет государство как наследственное владение, как вотчину. Вместе с тем Гроиий решительно возражает против теорий, которые ставят народ выше власти. По его мнению, то что народ путем договора устанавливает государство, отнюдь не значит, что за народом сохраняется верховная власть. Между монархом и народом вовсе нет договора, по которому монарх обязывался бы управлять хорошо, иначе он слишком легко может быть смещен, потому что в отношении хорошего могут быть различные мнения и это может повести лишь к анархии. Поэтому Гродий решительно отрицает право на всякого рода восстания, даже в том случае, если во главе государства стоит безбожный монарх и тиран. В таком случае надо терпеть, потому что в общественных делах главное—порядок и повиновение. Но, по мнению Гроция, есть к исключение. Оно допускается в том случае, если власть правителя грозит гибелью государству. Тогда восстания правомерны. Это исключение, несомненна, было подсказано Гроцию историей Нидерландов, которые незадолго перед тем сбросили иго испанских монархов.

Главным предметом рассуждений Гроция был вопрос о международных отношениях. Он устанавливает те случаи, в которых воина является справедливой или несправедливой, но при этом оговаривает, что никакие войны не должны нарушать определенных условий. Эти условия явно определяются для Гроция интересами буржуазных кругов общества. Так, он утверждает, что во время войны должна сохраняться свобода торговли от всяких поборов, соблюдаться свобода морей. Этот вопрос о свободе морей, столь важный для Голландии, не один раз был предметом изучения для Гроция. Затем Гроций указывает, что война не должна разорять частную собственность больше, чем это требуется непосредственными целями войны. Нельзя, однако, сказать, что Гроций стоит на пацифистской точке зрения. Он признает войну и путем ряда оговорок допускает полное истребление населения, против которого ведется война, если это вызывается необходимостью. Методы колониальной экспансии Голландии свидетельствуют о том, что подобного рода воззрения широко применялись на практике голландскими колонизаторами.

Гроций считает, что лучшим государственным устройством является ограниченная монархия с разделением властей на законодательную, исполнительную и судебную. Это разделение властей он тоже выводил из общего механистического представления о человеке как отдельной личности, как общественном атоме, который наделен психо-физическим свойством влечения к общению.

В его сочинении встречаются иногда ссылки на «Священное писание», но если у схоластов они являются методом доказательства, то Гроцию они служат не решающим аргументом, а, скорее, лишь иллюстрацией, потому что он все выводит из основ разума.

У Гроция имеются и исторические сочинения, которые, однако, очень уступают его основным теоретическим произведениям в смысле ясности построения и глубины. Среди его исторических трактатов на первое место надо поставить трактат «О древности голландской республики»6 (1610) и его «Историю нидерландской революции»7, вышедшую в 1657 г. уже после его смерти. В этих трактатах, однако, слабо отразились идеи, которые лежат в основе теоретических построений Гроция. Это один из характерных примеров того разрыва, который существовал в XVII в. между историей как изложением событий прошлого и общественными теориями, которые выдвигала новая наука. Эти исторические сочинения Гроция— гуманистические произведения, написанные в стиле Тацита. Гроций не сумел открыть движущих причин, которые лежали в основе столкновения между Нидерландами и Испанией, Он очень плохо разбирался а вопросе о причинах религиозных столкновений. Ему присуща гуманистическая точка зрения на историю церкви — он смотрит на церковные споры лишь как на нарушение общественного порядка и в этом отношении очень близок к Эразму Роттердамскому. В то же время Гроций питал отвращение к изображению всякого рода массовых движений. Народ для него — нечто непонятное и враждебное. Он избегает говорить о широких массовых движениях, о всем стихийном, что не может быть объяснено разумными, точно определенными целями. В этом отношении в Гроций сказывался идеолог буржуазии и рационалист.

Если попытаться резюмировать, какие элементы учения Гроция оказали наибольшее влияние на всю общественную мысль XVII в., то надо указать на его представление о человеке как изолированной единице, одаренной определенным стремлением к общению, на понятие естественного права и идею о договоре как основе права положительного, которые он выводит из своего представления об атомистическом строении общества. Все эти идеи в разных комбинациях повторяются у ряда других политических писателей XVII в.

Перейдем теперь к политическим мыслителям эпохи английской революции. Начнем со знаменитого Томаса Гоббса.

Томас Гоббс (1588—1679) рано проявил недюжинные способности. Восьми лет он переводил Эврипида с греческого на латинский язык, при этом стихами, пятнадцати лет он был уже в Оксфордском университете.

Гоббс был одним из образованнейших людей своего времени. Он много путешествовал, жил на континенте Европы, был знаком с крупнейшими учеными того времени, в частности с Галилеем. Во время английской революции он занял роялистскую позицию и 11 лет был в эмиграции. В эти годы были написаны его важнейшие произведения: «О гражданине»8 — в 1642 г. и знаменитый «Левиафан»9 — в 1651 г.

Гоббс был воспитателем будущего короля Карла II, но самостоятельность его взглядов привела к его отставке. В 1651 г. он вернулся в Англию, где сблизился с Кромвелем, и уже в Англии написал ряд других своих работ; в 1655 г.— «О теле»10, в 1658 г.—«О человеке»11. В эпоху реставрации он подвергся преследованиям по подозрению в симпатиях к республике и Кромвелю. Карл И, его бывший воспитанник, не пытался его защитить.

Гоббс был сторонником неограниченной королевской власти, независимо от того, каково ее происхождение, является ли она легитимной монархией или нет. На этом основании роялисты обвинили его в том, что он в своих произведениях дает обоснование деспотизму Кромвеля.

В целом Гоббс предстает перед нами как идеолог буржуазного общества. Он утверждал, что изучение общества должно начинаться с его простейших элементов. Такими простейшими элементами являются индивидуумы. Все его построение совершенно умозрительно и дедуктивно. Развивая свою теорию, Гоббс исходил из того, что всякое рассуждение может быть сведено либо к сложению, либо к вычитанию. Он старался упростить процесс умозаключения. Индивидуумы, составляющие общество, представлялись ему совершенно одинаковыми; он отри-лает у них всякую свободу воли. Свобода воли человека, по его мнению, не больше свободы воли движения физических тел, но движения человека, или действия человека, определяются внутренними причинами, его желанием и отвращением, т. е. влечением к чему-нибудь и отвращением от чего-нибудь. Желание, или влечение, которое переходит в действие, и называется волей. Предмет желания называется добром, а предмет отвращения — злом. Средство для получения добра, т. е. для получения того, что желательно, называется властью.

Главная пружина человеческих действий, утверждал Гоббс, состоит в вечном и непрерывном желалии власти, т. е. в стремлении каждого человека получить средство для осуществления своих желаний. Положение Аристотеля и, в несколько другой форме, положение Гроция о том, что человеку свойственно стремление к общению, по мнению Гоббса, совершенно ложно. В действительности, говорит он, человек ищет только личного блага. Стремление к личному благу есть основа человеческого общества и естественЕюго права. Ввиду этого, с точки зрения Гоббса, естественным состоянием является «война всех против всех» («bellum omnium contra omnes»). Но эта непрерывная война всех против всех не в интересах людей, потому что каждый индивидуум страдает от этой войны. Поэтому следует искать мира в интересах этих непрерывно борющихся друг с другом индивидуумов. Отсюда вытекают производные законы. Если естественным законом является борьба всех против всех, то для того, чтобы устранить те неудобства, которые причиняют индивидууму войны, возникают производные законы. Какие же это законы?

Во-первых, каждому индивидууму приходится отказаться от права на все, признав известные права за другими. Это достигается путем договора. Поэтому у Гоббса договор играет центральную роль в обществе. Второй производный закон гласит; «Надо соблюдать обязательства» («Pactum standum est»). Нарушение договора есть несправедливость (injuria). Нарушение права возникает лишь в том случае, если имеется договор. Нанесение вреда при отсутствии договора не есть несправедливость,

Отсюда выводится ряд других — всего до 20 — законов общественной жизни. В основном они сводятся к правилу: «Не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы тебе сделали».

Но для соблюдения этих законов нужна безопасность, которая достигается лишь соединением значительного числа людей для общей защиты. Поскольку же люди постоянно увлекаются эгоизмом и страстями, то для этого недостаточно их добровольного согласия. Такое согласие должно обладать известной принудительностью, а для этого необходимо, чтобы в обществе господствовала общая, направляющая воля. Все должны подчинить свою частную волю лицу или учреждению, воля которого считалась бы волей всех. Это и есть государство. Лицо или собрание, стоящее во главе общества, является верховной властью. Остальные индивидуумы — подданные. Верховная власть стоит выше всех и не подлежит суду и контролю. Она выше законов, она абсолютна, какова бы ни была ее форма.

 

Таким образом, договор — это личный отказ каждого индивидуума от полной свободы в пользу управляющей власти, которая является как бы выразителем воли всех членов общества. При этом Гоббс говорит, что формы власти могут быть самые разнообразные. Он допускает монархию, аристократию и демократию, но считает, что самая идея власти лучше всего выражена в монархии, хуже всего — в демократии; а при аристократических формах правления — лучше, когда они близки к монархии.

Высказывания Гоббса о народе весьма характерны. Народ, говорит он,— это ничем не связанная толпа, совокупность отдельных лиц, которые по отношению к государству не имеют никаких прав, даже права собственности, даже права иметь свое суждение о добре и зле. В организованном государстве добро — это то, что предписывает законодательная власть, а зло — это то, что она запрещает. Повиновение власти является обязанностью.

От государства должны исходить все предписания, касающиеся религии. Религия есть не частное дело, а государственное. Повеления государства должны рассматриваться как повеления божеские. Никакое сопротивление властям со стороны церкви недопустимо: можно только принять мученический венец от нечестивого царя. В «Левиафане» Гоббс идет еще дальше; он говорит, что даже такой мученический венец является пассивным сопротивлением, а потому не может быть допущен.

Вот основные черты учения Гоббса об обществе. Оно выражает интересы тех кругов английской буржуазии и нового дворянства, которые нуждались в сильной центральной власти, кем бы эта власть ни была представлена — домом Стюартов или Кромвелем. Правда, при республике Гоббс не занимал никаких должностей, но он лично был близок к Кромвелю, и, как мы знаем, роялисты Гоббса до конца своим не считали. Для них всего важнее была идея легитимной монархии — монархии, источником которой является божественное начало и которая связана с представлением о законной династии. Гоббс исходил из других основ. Для него общество является совокупностью индивидуумов, ведущих борьбу между собой и объединяющихся в личных интересах, но отдающих при этом всю свою свободу в руки центральной власти. Это учение является отражением определенной стадии в развитии буржуазной общественной мысли, когда она еще видит в монархии свою естественную защиту и отдает ей власть. Но английская буржуазная революция, в которой выступали более радикально настроенные группы буржуазии и другие общественные слои, породила и иные социологические и политические учения. На них я остановлюсь в следующей лекции, а сейчас я хотел бы еще заметить, что Гоббс относился с пренебрежением к истории как таковой. Он исключал историю из области научного знания, поскольку считал, что всякое знание должно быть основано на дедукции, между тем как история есть хаотическое собрание эмпирических фактов, которое не может быть предметом подлинной науки.

Заканчивая эту лекцию, следует подчеркнуть, что я не претендовал на то, чтобы изложить полную историю развития политической мысли в XVII в.,—что могло бы составить предмет особого курса,—я попытался сделать лишь небольшой экскурс в эту область с целью показать, что развитие политической мысли в XVII в. не сопровождалось глубоким изучением истории. Историки типа эрудитов сравнительно мало занимались проблемами социологическими, а социологи очень редко обращались к историческому материалу для подтверждения своих теорий. Мы видели, что они черпали свои аргументы главным образом из общих соображений рационалистического характера, уподобляя общество природе, и законы общественного развития — законам физики и особенно — механики.

Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
2+два=?