От немана до бородино
Наполеон подготовил для вторжения в Россию огромную армию, насчитывавшую около 650 тыс. человек. Из них 448 тыс. пересекли русскую границу в первые дни войны, а остальные прибывали, как подкрепление, летом и осенью 1812 г. «Великая армия» сохраняла все преимущества перед армиями феодальных государств, которые она продемонстрировала в битвах при Аустерлице или Фридланде. Да и сам Наполеон с его маршалами — Даву, Неем, Мюратом и другими — оставался одним из величайших полководцев.
Вместе с тем, у французской, вернее коалиционной, армии были свои слабости. Прежде всего, ее разномастность и разноплеменность, ведь с французами на Россию шли поляки, немцы, итальянцы, швейцарцы, голландцы, португальцы. Многие из них ненавидели Наполеона, как поработителя своего отечества, считали его русский поход захватническим, а потому воевали неохотно, зато охотно дезертировали при первой возможности. Слабее, чем в предыдущих кампаниях, выглядел и высший командный состав французов. По разным причинам с Наполеоном в России не было маршалов Ланна и Массена, Сюше и Сульта, Журдана и Бернадота.
Заметно изменился характер самой армии, что блестяще подметил известный писатель А.Стендаль, служивший иод французскими знаменами: «Из республиканской героической она становилась все более эгоистической и монархической. По мере того, как шитье на мундирах делалось все богаче... сердца, бившиеся под ними, черствели». Необходимости войны с Россией не понимали не только солдаты, но и многие генералы и государственные деятели. События 1812 г. были прямой агрессией со стороны Наполеона, и это не прибавляло его армии моральных сил.
В начале войны Россия смогла противопоставить противнику 317 тыс. человек, которые были разделены на три армии. Первая из них под командованием М.Б.Барклая де Толли прикрывала петербургское направление и насчитывала чуть более 120 тыс. солдат и офицеров. Вторая — генерала П.И.Багратиона - располагалась на московском направлении и состояла из 49,5 тыс. человек. Третья — генерала А.П.Тормасова — прикрывала Киев и насчитывала 44 тыс. Кроме того, у России имелись пять отдельных корпусов (примерно 179 тыс. солдат и офицеров). Эта армия была феодальной по методам комплектования и отношениям между солдатами и офицерами. Но она была национальной, сплоченной и воодушевленной идеей защиты Отечества. Русский командный состав, хоть и уступал французскому, был представлен талантливыми военачальниками, которые вполне могли поспорить с наполеоновскими маршалами. Первым в этом ряду, вместе с Кутузовым и Багратионом, стоит Барклай де Толли.
Потомок шотландских дворян, Михаил Богданович Барклай де Толли проявил себя осмотрительным и грамотным стратегом, хорошим организатором и заботливым командиром. Ему принадлежит благотворная идея заманивания Наполеона вглубь России, погубившая французского военачальника. Барклаю де Толли выпала тяжелая участь непонимания современниками и потомками, которые обвиняли его в чужеродности, трусости, предательстве. Однако он твердо стоял на своем, и история подтвердила его правоту. Не имевший поместий, живший только службой, он выступал против крепостного права, и этим тоже казался чужим российскому поместному дворянству. Не принял он и военных поселений, требуя, чтобы к солдату относились по-человечески, а отставные получали участок земли и возможность вести свое хозяйство. Он был страшно одинок, даже такие сведущие люди как Багратион, Ермолов, Раевский считали его ответственным за то, что французы сумели дойти до Москвы. Однако никогда и ни при каких обстоятельствах генерал не нарушил своего долга. После утверждения Кутузова главнокомандующим Барклай оставался на посту и в Бородинском сражении, и при оставлении Москвы, и в других битвах этой войны.
В ночь на 12 июня 1812 г. Наполеон начал пере-Начало правлять свои войска через Неман, служивший вторжения западной границей Российской империи. Тремя Наполеона колоннами «Великая армия» двинулась на восток, ее центральной группой, действовавшей против 1-й армии Барклая де Толли, командовал сам император французов. Русский полководец принял решение отступать с тем, чтобы соединиться со 2-й армией Багратиона. 28 июня Наполеон занял Вильно, продвинувшись за несколько дней на 100 км и захватив огромную территорию. Барклай де Толли тем временем расположился в Дрисском лагере, ломая голову над тем, как удалить из армии Александра I. Император всем мешал, все путал, не решаясь ни настоять на генеральном сражении, ни дать приказ к отступлению. Наконец, удалось внушить Аракчееву, что положение царя небезопасно, и 19 июля император уехал в Москву, поручив армию Барклаю де Толли.
Багратиона и его армию в эти дни мучили свои, чисто военные проблемы. Он не смог выполнить приказ Главной квартиры идти на север на соединение с 1-й армией, так как оказался в «клещах» французов. Лишь нерасторопность и легкомыслие брата Наполеона Жерома позволили 2-й армии выскользнуть из окружения. «Насилу вырвался из аду, — писал Багратион Ермолову. — Дураки меня выпустили». 2-я армия шла ускоренными маршами, покрывая в день 45, 50 и даже 70 км, но и под Могилевым соединиться с Барклаем не смогла. С севера Багратиону противостоял маршал Даву — воин опытный и умелый. Он все время опережал 2-ю армию на два перехода и отрезал противника от 1-й армии.
Багратион сделал попытку прорвать заслон неприятеля у деревни Салтановка. Такого боя с начала войны еще не было. «Я сам свидетель, — доносил Раевский Багратиону, — как многие штаб-, обер-и унтер-офицеры, получив по две раны, перевязав оные, возвращались в сражение, как на пир... Все были герои». Кстати, и сам Раевский поднял в атаку своих солдат, выйдя вперед под пули с двумя сыновьями. Однако прорыв не удался, Даву оказался слишком силен. Багратион переправил свою армию через Днепр и двинулся к Смоленску.
Барклай де Толли продолжал прекрасно организованное отступление 1-й армии, хотя все чаще и громче слышал осуждение своих действий. В российских военных и гражданских кругах царило странное сочетание шапкозакидательства и паники. Багратион, Ермолов, Платов, члены Главной квартиры требовали прекратить отступление и дать бой Наполеону. Император же еще в июне отправил председателю Государственного совета письмо, в котором говорилось: «Нужно вывозит-, из Петербурга: Совет. - Сенат. — Синод. — Департаменты министерские. — Банки. — Монетный двор... Арсенал... лучшие картины Эрмитажа, обе статуи Петра I, богатства Александро-Невской лавры».
Ожидая 2-ю армию под Витебском, Барклай де Толли дал французам бой у Островно. Он оказался еще более упорным, чем у Салтановки. Русские потеряли 3764 человека, но задержали французов, потерявших около 2000 человек, на два дня. Подоспевший к Витебску Наполеон решил, что русские собираются дать генеральное сражение. Действительно, в их лагере всю ночь горели костры. Однако утром оказалось, что Барклай ночью увел армию к Смоленску. Император французов впервые усомнился, что сможет выиграть, не заходя вглубь России, и подвел итоги июля. Его армия была вынуждена делать непривычно долгие переходы по дорогам, хуже которых французы еще не видели. Солдат и офицеров донимали нехватка продовольствия и болез От Немана до Витебска они потеряли 15 тыс. человек убитыми и ранеными, а 135 тыс. больными и дезертировавшими. Начавшееся мародерство и грабежи еще больше разлагали армию захватчиков.
Генеральное сражение Наполеону в этих условиях было необходимо как воздух, и он двинулся к Смоленску, где 22 июля соединились 1-я и 2-я русские армии. Битва за Смоленск оказалась одной из самых жестоких и кровопролитных в этой войне. Гражданское начальство бросило город задолго до появления здесь французов. «Губернатор барон Аш, — писал Ермолов, — уехал первый, не сделав ни о чем распоряжения... Все побежало! Исчезли власти, не стало порядка!» Тем не менее, военное руководство и смоленские ополченцы (6 тыс. человек) сумели навести порядок в городе. В боях 4-6 августа Смоленск был сожжен огнем французской артиллерии (из 2250 домов уцелело 350). Русские потеряли здесь 11600 человек, французы — 14041.
Взятие Наполеоном Смоленска нельзя недооценивать. За этим городом русские войска не имели ни одного опорного пункта, вплоть до Москвы. С другой стороны, здесь, как и под Вильно или Витебском, французам не удалось добиться решающей победы. Происходило то, чего больше всего опасался Наполеон — затягивание кампании. Именно под Смоленском он вновь вернулся к идее разбить поход на Россию на две части: 1812 и 1813 гг. Бонапарт даже хотел зимовать в Смоленске, но призрак генерального сражения и разоренная смоленская земля гнали его на Москву.
Отсутствие главнокомандующего русской армией дальше становилось нетерпимым, Багратион подчинялся Барклаю де Толли, как военному министру, но не считал его главнокомандующим. Александр I поручил выборы главы армии Чрезвычайному комитету, составленному из высших сановников. 5 августа комитет единогласно избрал на этот пост М.И.Кутузова.
Михаил Илларионович Кутузов был самым старым по возрасту и сроку службы из действующих генералов. За его спиной было 50 лет военной службы, во время которой он был не раз ранен, учился у Румянцева и Суворова, да и сам не раз бил противника. В пользу Кутузова говорило и то, что он уже встречался с Наполеоном под Аустерлицем и хотел рассчитаться с ним за поражение. Русский дворянин, род которого уходил корнями в XIII в., он был любим солдатами и дворянством, считавшим его «своим» в отличие от «немца* Барклая. Кутузов отличался не только полководческим талантом, но и дипломатическими способностями. Во всяком случае, он умел ладить и с Екатериной II, и с Павлом I, и с Александром I. Последний император испытывал к нему некоторую антипатию, но не столь сильную, о какой обычно говорят историки.
Место будущего боя главнокомандующий выбрал в 110 км, от ее стен у деревни Бородино. Казалось, мечта Наполеона сбывается. Император набросал простой план сражения: сбить русских с позиций и взять их в «мешок» у слияния Колочи с Москвой-рекой.
Бородинское сражение состоялось 26 августа 1812 г. и в нем сошлись 133,8 тыс. французов, имевших 587 орудий, и 154,8 русских под прикрытием 640 орудий. Ход битвы на протяжении всего дня диктовался Наполеоном. Ранним утром французы атаковали не левое, как предполагал русский штаб, а правое крыло позиций Кутузова. Им удалось овладеть Бородином, хотя и ценой потери грех четвертей состава штурмового отряда. Как оказалось, взятие Бородино было со стороны Наполеона отвлекающим маневром, направлением же главного удара были выбраны Багратионовы флеши на левом фланге русской армии. Их атаковали и Даву, и Мюрат, и 11ей. Им удавалось на время захватывать флеши, но каждый раз, а всего атак было восемь, русские отбивали укрепления назад. Лишь мосле тяжелого ранения Багратиона флеши и деревня Семеновская были заняты французами. Но русские отошли лишь на 1км и укрепились на новой позиции.
Не удалось Наполеону прорвать и центр русской позиции, где главные события развернулись вокруг батареи генерала Раевского. После трех ожесточенных атак, ценой гибели нескольких генералов французам удалось овладеть Курганной высотой, но это никак не повлияло на общий исход сражения. С наступлением темноты противники разошлись. Наполеон с тем, чтобы утром продолжить битву, Кутузов с тем, чтобы отступить, спасая армию и Россию. Вокруг же итогов Бородинской битвы до сих пор не смолкают споры.
Начнем с того, что ни одному из противников не удалось добиться своих целей: французы не разгромили русскую армию, Кутузов не сумел отстоять Москву. Наполеон потерял здесь по французским данным свыше 28 тыс. человек (из них 49 генералов), русские — 45,6 тыс. (из них 29 генералов). Уже это соотношение потерь оборонявшейся и наступавшей сторон говорит о блестящей выучке и богатом опыте французских войск. В конце концов, формально, оставшись на месте сражения (в то время, как русская армия покинула его), французы могли говорить о тактической победе. Но стратегические последствия Бородина были гораздо значительнее и складывались не в пользу императора Франции.
Для него эта победа означала необходимость идти дальше вглубь России, надеясь лишь на то, что Александр I, сломленный неудачей, согласится на переговоры. Русская же армия приобрела в этой битве бесценный опыт, показала свою силу, устояла перед полководцем, побеждавшим все армии Европы. Для нее отступление, а не поражение при Бородино, означала лишь перегруппировку сил, ожидание подхода резервов. Так что моральная победа несомненно осталась на стороне Кутузова. Решение совещания в Филях сдать Москву неприятелю досталось ему нелегко. Однако после Бородино он, похоже, не сомневался в конечной победе.