Германия в XVI-первой половине XVII вв.

Политический строй в Германии в начале XVI в. На рубеже XV и XVI вв. немецкие земли по-прежнему являлись составной частью и основным ядром крупнейшего политического образования в Европе — Священной Римской империи. Осознание роли Германии в этом аморфном наднациональном союзе вызвало к жизни с I486 г. новое официальное наименнование: "Священная Римская империя германской нации". Кроме Германии империя включала также территории современных Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Австрии, Чехии, графство Бургундию и другие земли. Формально империи принадлежал еще ряд владений (Швейцария, области в Северной и Средней Италии), но на деле они жили своей самостоятельной жизнью.

Главой Германии был избираемый король, который мог короноваться как император. Обращение за этим к римскому папе стало необязательным: уже император Максимилиан I Габсбург (1493— 1519) отказался от своего коронования папой» Страна оставалась политически раздробленной, состояла из множества больших и малых феодальных владений, светских и церковных. В первые десятилетия XVI в. в ней насчитывалось, помимо 7 князей-курфюрстов, имевших право избирать императора, около 70 князей — архиепископов, епископов и светских лиц, около 70 аббатов крупнейших монастырей, более 120 графов и близких к ним по статусу "господ", около 65 имперских и вольных городов ("имперские" подчинялись непосредственно императору как своему сеньеру, "вольные" обладали автономией, отвоеванной у своих бывших сеньеров — епископов). К этому необходимо добавить многочисленных владельцев имперских рыцарских имений. За исключением рыцарей, принадлежавших к низшим чинам империи, все остальные названные здесь имперские чины имели представительство на рейхстагах, устройство и даже название которых закрепились лишь в конце XV в. Интересы рыцарей в этих сословно-представительных органах обычно выражала часть графов и "господ". Высшую курию на рейхстаге составляли курфюрсты, вторую — вся светская и церковная знать (без выделения духовенства в особую курию), третью — города.

Спецификой Германии была двойственность политического положения князей: по отношению к императору они выступали как чины, сословная группа, по отношению к сословно-представятель-иым органам в своих собственных владениях — как монархи. Эти земские органы — ландтаги — окончательно сформировались в конце XV — начале XVI в. При всех местных различиях в них обычно были представлены низшая знать, а также графы и "господа", духовные лица» "земские* (то есть подчиненные князьям) города. В некоторые ландтаги входили представители отдельных крестьянских общин, а также "рынков" — поселений, имевших иные, меньшие права, чем города. Своя специфика была в ландтагах духовных княжеств, где тон задавал клир. Там светской курии могло не быть вовсе. И рейхстага, и ландтаги зачастую обсуждали сходные вопросы — о сохранении мира, финансовых сборах, законодательстве, только объем компетенции был у них разный — у одних имперский, у других земский. Решения принимались и на рейхстагах, и на ландтагах каждой курией отдельно, затем сопоставлялись. Роль городов в ландтагах обычно была высока, на рейхстагах она зависела от решавшегося вопроса: когда речь шла о нужде в деньгах, города всем были желанны, в иных же случаях их право на голосование могли поставить под сомнение. Отстаивая права и интересы сословий, рейхстаг и ландтаги выполняли рад важных функций: они становились местом выражения интересов больших общественных групп, способствовали согласованию различных позиций, выступали как определенный противовес суверенитету монарха — императора или князя.

Городское управление в Германии отличалось едва ли не большей пестротой, чем земское, хотя имело и некоторые общие черты. Обычно выборы магистрата были ежегодными —выбирали бургомистров, должностных лиц, судей. И здесь объемы компетенции при управлении могли сильно различаться. "Имперские" и "вольные" города» отличия которых в XVI в. почти исчезли, обладали широкой автономией, властвовали зачастую не только над близлежащей округой, но н над территорией, подобной небольшому княжеству. В то же время вся Германия была покрыта густой сетью мелких и мель* чайших городов и городков с числом жителей от 500 до 2 тысяч человек. Они мало чем отличались от больших деревень, имели полуаграрный характер. Общее число городов в стране составляло в начале XVI в. примерно 3 тысячи. Даже самые многолюдные из них имели по сравнению с другими странами Европы средний размер. В южногерманских торгово-ремесленных центрах — Нюрнберге и Аугсбурге — проживало до 40—45 тысяч горожан. По числу жителей эти городя уже обогнали Кельн — резиденцию архиепископа, "церковную столицу" Германии. Население Кельна составляло 35— 40 тысяч человек. Портовый город Любек, самый влиятельный в Ганзе, союзе торговых городов, насчитывал 25 тысяч жителей. Несколько менее населенными были Гамбург, Магдебург, Страсбург От 10 до 20 тысяч жителей имели 15 других городов.

Новшеством для Германии XVI в. стал еще один вид управления — не из центра и не местный, а региональный, по округам, которые в раздробленной стране были "укрупняющими" административными единицами. Округа были созданы прежде всего для того, чтобы облегчить в их пределах борьбу с разбоем и нарушителями мира. В целом, несмотря на появление некоторых новых элементов, немецкая государственность начала XVI в. сохраняла сложившиеся еще в предшествующий период тенденции развития, формируясь как бы "по двум этажам'* — общеимперскому и территориальному (княжескому или городскому). Те задачи, которые не могла выполнить империя из-за отсутствия в ней системы централизованного управления, "подхватывали", как бы компенсируя ее недостатки, князья и большие города. Это был, однако, процесс не только взаимодополнения, но и конкуренции. Общеимперская централизация продвигалась слабо, а княжеская, напротив, делала все новые успехи, закрепляя тем самым политическую дробность страны.

Экономическое развитие Германии в первые десятилетия XVI в. С последней трети XV в. примерно до середины XVI в. в Усрмзиня происходил демографический и хозяйственный подъем. Ущерб, нанесенный населению страны эпидемией чумы — "черной смертью" 1348 г. и рядом голодных лет XV в., был возмещен: к началу XVI в, население Германии составляло более 12 млн человек, во второй половине века — около 14—15 млн. Страна оставалась преимущественно аграрной, 90% ее населения жило в деревне.

Хозяйственный подъем имел ряд особенностей. Он не стал всеохватывающим и был обусловлен не столько внутренними причинами» сколько конъюнктурными обстоятельствами, характерными для раннего нового времени в целом (Великие географичесхне открытия, расцвет международной торговли заморскими товарами, увеличение спроса на серебро как главный металл денежного обмена того времени и др.). Зато он стимулировал не только количественный рост производства, прежде всего в городе, но и развитие новых хозяйственных структур, элементов раннего капитализма.

Одной из самых развитых отраслей экономики Германии была горная промышленность. В ней было занято более 100 тысяч чело- k век. Немецкие мастера горного дела продолжали пользоваться славой лучших в Европе. Серебра они добывали больше, чем во всех других странах, вместе взятых, и прочно удерживали первое место до середины XVI в., когда из Америки хлынули потоки более дешевого по производству драгоценного металла. Германия занимала первое место также по получению железа и выплавке высококачественной стали. Немецких мастеров-сталеваров приглашали в другие страны, в том числе в Англию. Славилась Германия и добычей меди, особенно в Тироле и Саксонии, где появились новые, быстро растущие города горняков. Медь применялась тогда прежде всего при изготовлении пушек, в судостроении, производстве посуды.

На шахтах и в рудниках широко использовался наемный труд. Если поначалу разработки совершались первопроходцами на свой страх и риск, то с углублением шахт, которое требовало сложного оборудования, в дело вступали компании, вкладывавшие деньги в производство на паях. Нередко средства давали князья, получавшие в результате немалые выгоды. Доходы к ним шли и от регалий — монопольного права князей на подземные богатства, за разработку которых участникам добычи приходилось отчислять хозяину земли долю прибыли. Этот феодальный порядок удорожал производство.

В текстильной промышленности Германии наряду с продукцией цехового ремесла появлялось все больше товаров, изготовленных рассеянными мануфактурами. Были развиты сукноделие, льнотка-чество, выработка дешевых сортов бумазеи. Часть бумазеи поступала из южногерманских городов на экспорт в Венецию и дальше. Существовала поговорка: "Весь свет не даст нам столько льна, сколько Германия одна". Мануфактуры, обычно при участии цехового ремесла в некоторых операциях, сложились в судостроении ганзейских городов Северной Германии. Распространились они и в пивоварении — в нем немцы знали толк повсеместно.

Больших успехов достигло книгопечатание — немецкое открытие середины XV в. Оно превратилось в отрасль производства, вде наряду с маленькими печатнями возникли крупные типографии в виде централизованной мануфактуры с наемными рабочими, которых могло быть до полусотни,

Дух наживы и энергия предпринимательства становились знамением времени. Самые большие прибыли давала международная торговля, и крупнейшие богачи появились в Германии там, где ею занимались особенно интенсивно — в южнонемецких городах Аугс-бурге и Нюрнберге. Они были связаны деловыми отношениями с Венецией, Лиссабоном, Антверпеном и другими торговыми центрами. Имена богачей — Фуггеров, Вельзеров, Гохштеттеров, Имгофов сделались известны во многих странах. Фуггеры вкладывали капиталы в оптовую торговлю пряностями, приносившую баснословные прибыли, в финансово-ростовщические операции с высокими процентами, в откупа, в горнорудное производство, в скупку земли, В их деятельности цепкое средневековое использование привилегий, стремление к монополизму, недопущению конкуренции сочетались со смелыми предпринимательскими операциями. Они ссужали гигантскими суммами властителей, вплоть до императора. Якоб Фуггер, ставший для современников олицетворением богатства, оставил состояние в 2,5 млн гульденов. В то же время в Аугсбурге более половины населения жило в крайней бедности. Фуггеры совершали акты благотворительности, но ничто не могло устранить массы нищих и бродяг в немецких городах — явления, против которого магистраты безуспешно принимали один закон за другим. Развитие денежного хозяйства делало семимильные шаги и последствия оказались сложными и непредсказуемыми.

Экономическое развитие страны протекало крайне неравномерно. Несмотря на существование густой сети торговых путей и традиции ярмарок, в том числе крупнейших во Франкфурте на Майне и в Лейпциге, ганзейский север и торгово-промышленный юг Германии не срослись в единый рынок; города на Рейне имели тесные экономические связи с соседними Нидерландами и слабые — с внутренними областями своей страны. Все больше сказывались на судьбах немецкого хозяйства внешние факторы. Ганзейские города лишь ненамного сократили свою традиционную торговлю с Прибалтикой, однако ее удельный вес резко упал из-за растущей конкуренции голландцев. Что касается мировой торговли через Атлантику, то ее выгоды активно использовались частью немецких купцов, но с середины XVI в., со смещением торговых путей, Германия оказывалась все дальше от основных товаропотоков, и в ее экономике наметился спад.

Сложные и противоречивые процессы, вызванные интенсификацией денежных отношений и товарного производства, происходили также в немецкой деревне. До середины века в северо-восточных землях за Эльбой крестьяне в большинстве оставались лично свободными, за свои держания выплачивали умеренный оброк. Между гем начала.растя торговля ганзейских городов зерном в связи с увеличением спроса в западных странах. Местное дворянство, чтобы использовать ситуацию к своей выгоде, расширяло собственную запашку за счет сгона крестьян с земли и перевода их на барщину. Этот процесс особенно широко развернулся позже, во второй половине XVI когда нормой стала работа крестьян на барщине 2—3 дня в неделю.

На северо-западе, в долине Рейна, сложилась иная ситуация: господам оказалось выгодно сдавать земли крестьянам, которые здесь были лично свободны, в мейерскую аренду, то есть крупными участками, каждый на четыре полных крестьянских надела. В результате рядом с зажиточным крестьянином-мейером появилась малоземельная деревенская беднота. Она шла в батраки, бродяжничала, с трудом перебивалась на крохотных участках земли. Ростом спроса на хлеб в рейнских городах смогли воспользоваться лишь мейеры. Потребность текстильного производства в шерсти стимулировала овцеводство, в том числе на основе аренды, и в нем стали использовать i крупных хозяйствах не только издольщиков, но и наемный труд.

Хуже всего положение немецких крестьян было на юге и юго-западе Германии. Хозяйства здесь отличались особенно малыми размерами, поскольку издавна по местной правовой традиции землю можно было делить, закладывать, продавать. В результате крестьянские наделы часто долями переходили из рук в руки. Феодалам много взять с земли тут не удавалось, поэтому в поисках доходов они использовали краткосрочную аренду (позволявшую время от времени пересматривать условия держания к своей выгоде) и издольщину, доходившую в этих местах до половины урожая. Особенное возмущение крестьян вызывали личные повинности. Прежде всего это был "посмертный побор" при передаче земли по наследству, который составлял около трети имущества. Обычно забиралась "лучшая одежда" или "лучшая голова скота", так что это могло обернуться уводом с крестьянского двора единственной коровы. Развернулось на юге и наступление феодалов на права крестьян в пользовании общинными угодьями — лесами, лугами, водами. Здесь появлялись все новые ограничения в пользу феодалов. Недовольство крестьян вызывали и платежи обеих десятин: большой — с зерна, малой — с огородных культур, а также скота.

В хозяйственные мирки крестьян вторгались перемены, которые ухудшали их положение, усиливали имущественное расслоение внутри крестьянства и к тому же представлялись деревенскому населению полным произволом, нарушением законов уже не только человеческих, но и божественных. Борьба за это "божественное право" и стала ответом на притеснения, вызревшим в крестьянской среде.

Социальная борьба в деревне и городе. Ухудшение положения крестьян вызвало в конце XV — начале XVI в. различные формы их протеста. В 1476 г. во владениях епископа Вюрцбургского начались массовые волнения из-за проповеди пастуха Ганса Бехайма, объявившего о явлении ему Богородицы. Бехайм сулил особый Божий гнев духовным лицам и уверял, что они будут перебиты; он заявлял, что все должны трудиться, а папа, император, князья и рыцари, бюргеры и крестьяне должны быть равны, и никто не должен иметь больше других. Проповедника уравнительства схватили, но так как и после этого продолжалось паломничество простого народа к церкви, где прежде Бехайм пророчествовал из окна, церковь снесли.

В начале XVI в. возобновилась деятельность тайных крестьянских обществ "Башмаха", зародившихся в конце XV в. в Эльзасе. В 1502 г. центр такого общества с сотнями участников, во главе которого стал крестьянин йос Фриц, был раскрыт в одной из деревень шпейерского епископства. Заговорщики хотели упразднить власти, разделить между собой имущество части церквей и монастырей, не платить ни чинша, ни десятины, восстановить свободу пользования общинными угодьями. Они ссылались на "божественное право". Нескольких заговорщиков, выданных доносчиком, казнили, но Йос Фриц скрылся и в 1513 и 1517 гг. сумел организовать новые заговоры, которые, однако, были раскрыты и подавлены властями.

Еще один тайный крестьянский союз под названием "Бедный Конрад" возник в Вюртемберге. В 1514 г. здесь вспыхнуло восстание, к которому примкнули горожане, недовольные ростом налогов. Движение требовало созыва ландтага и участия в нем крестьян, но било подавлено.

В 1509—1514 гг. почти по 30 городам Германии прокатились •осстания городских низов. Они были направлены против магистратов и вызваны недовольством городскими порядками, распределением налогов, бесконтрольностью должностных лиц в распоряжении финансами. В отличие от этих движений, связанных с местными условиями и интересами, обвинения в адрес клира и церкви звучали со стороны всех слоев общества и по всей Германии.

Католическая церковь в Германии начала XVI в. Для римско-католической церкви XVI век ознаменовался крупнейшим кризисом, который в начале столетия, казалось бы, никак не предвещали ни политические успехи Рима, ни блестящий расцвет в этом городе художественной ренессансной культуры, многим обязанной крупным заказам пап и их окружения. Папам удалось не только преодолеть последствия соборного движения XV в., пытавшегося ограничить их власть, но и укрепить ее, расширить территорию своего государства, повысить его политическую роль в Италии. Они модернизировали свой финансовый аппарат и канцелярскую систему и с их помощью довели до небывалого уровня церковные поборы со всех стран, наращивали свои доходы, активно взаимодействуя с крупными итальянскими банками и фирмой Фуггеров. Папы вели образ жизни великосветских правителей с обширным и роскошным двором, наделяли родню, в том числе внебрачных детей, почетными н доходными должностями, дарили племянникам места кардиналов, устраивали массовые продажи выгодных церковных бенефициев.

Впечатление устойчивости, великолепия могла создать в начале века внешняя сторона церковной жизни и в Германии. Современники засвидетельствовали грандиозный размах церковного строительства, широчайшее распространение культа святых, Девы Марии и ее матери Анны, почитания икон и мощей, увлечение паломничествами по германским святыням, в Рим, Палестину, в Испанию к гробнице апостола Иакова. Светские князья соперничали друг с другом в собирании христианских реликвий, простой народ набивался в церкви, где проповедники, чтобы слушатели не скучали» перемежали серьезные наставления анекдотами и собственными притчами на темы жизни местной паствы.

Рядом с множеством храмов, часовен, монастырей разных орденов действовали многочисленные религиозные братства. В Кёльне находилось 20 церквей и свыше 30 монастырей, в городе среднего размера Брауишвейге — 15 церквей и 5 монастырей. Большинство епископских мест занимали выходцы из знати, треть из них принадлежала к княжеским родам. Почетные и выгодные должности членов соборных капитулов, выбиравших епископат, как правило, заполняли духовные лица из дворянских фамилий. Низшее духовенство, по уровню обеспеченности мало отличавшееся от своей паствы, составляли преимущественно выходцы из бюргерской и крестьянской среды. На всех ступенях церковкой иерархии было распространено стремление сосредоточить в одних руках несколько бенефициев, а необходимое выполнение служб доверить заместителям — викариям. Фонд церковных бенефициев разного рода в Германии был огромен, поскольку церкви принадлежала треть всех земель. При этом духовенство как привилегированное сословие бы-' ло свободно от налогов, не подлежало светской юрисдикции.

Позиции римско-католической церкви в Германии были иными, чем в ряде других стран Европы. Во Франции на основе Болон-ского конкордата 1516 г. назначение на высшие церковные должности контролировалось королем, и церковь фактически стала выразительницей воли главы государства. В Англии и Испании влияние и финансовые притязания церкви также были ограничены сильной королевской властью. В Германии же предпринятые в конце XV в. попытки усилить центральные органы власти, создать общеимперское управление, суд, единый налог в виде так называемого "общего пфеннига" потерпели провал. Страна оставалась раздробленной, и церковь не встречала здесь реального противодействия. Именно финансовая практика Рима вызывала наибольшие нарекания в немецком обществе.

Денежные сборы из Германии поступали в папскую курию через посредство Фуггерон. Это были громадные средства, которые включали регулярные отчисления от уплаты десятин и других церковных сборов, платы за назначение на различные духовные должности (особенно велики были суммы за знаки епископского достоинства), деньги за освобождение от церковных предписаний (например, за нарушение поста), штрафы, заменившие наказания прегрешившим, перечисления в пользу Рима полугодовых доходов от тех, кто получил новый бенефиций, выплаты всех поступлений с церковных мест, которые оказались вакантными (что не раз станомлось предметом злоупотреблений), и т.д. Крупные суммы давала торговля "отпущением грехов". Немецкий клир в свою очередь не только перенимал методы финансовой политики Рима, но и сам демонстрировал образцы алчности, цинизма, беззастенчивой жажды наживы и власти.

Примечательным образцом вседозволенности в церковной практике стало быстрое возвышение молодого маркграфа Альбрехта Бранденбургского. Получив финансовую поддержку Фуггеров, с которыми он рассчитывал расплатиться частью будущих доходов, Альбрехт затратил в Риме и в Германии колоссальные суммы на получение церковных должностей: сначала он стал архиепископом Магдебурга и управителем епископства Хальберштадт, а годом позже — архиепископом Майнца. Объединив в своих руках власть над тремя епископствами, в том числе крупнейшим немецким диоцезом, он по сути за деньги сделался первым по значению немецким князем, ранг которого шел следующим после императора. Вскоре он добился и сана кардинала.

Недовольство в Германии "римским грабежом" попытался использовать император Максимилиан I. По его поручению гуманист Якоб Вимпфелинг в 1510 г. собрал воедино главные претензии в меморандуме "Жалобы германской нации". "Жалобы" направили в Рим. Император надеялся добиться ограничения платежей и заключения договора с папством по типу соглашения Рима с Францией, что могло приблизить образование в Германии национальной католической церкви. Эту попытку, однако, ждал полный провал.

Гуманистическая критика церкви. В начале XVI в. немецкие гуманисты не только придали новое, более широкое звучание традиционным мотивам критики церкви и клира, но и осмыслили их с позиций своих гуманистических идеалов, дополнили новыми аргументами. В их творчестве отразилась и картина самого состояния религиозности этого времени, ее особенностей у разных слоев общества. Гуманисты запечатлели характерные суждения, настроения, нравы, модели поведения, но, как правило, не зеркально, а в заостренной, экспрессивной, часто сатирической форме. Наиболее глубокие и многообразные свидетельства подобного рода оставили Эразм Роттердамский, ставший самым видным (за пределами Италии) гуманистом в международной "республики ученых", и крупнейший из немецких гуманистов более молодого поколения Ульрих фон Гуттен.

Центральное место в творчестве Эразма Роттердамского <1469—1536) занимала проблема сочетания христианского благочестия и широкой образованности, опирающейся на наследие классической античности и патристики. Принципом Эразма было обращение к первоисточникам. Он переводил на латынь трагедии Еврипида и диалоги Лукиана, публиковал и комментировал Демосфена, Аристотеля, Цицерона, Сенеку и других "языческих" авторов, издавал собрания сочинений Иеронима, которого особенно ценил, Августина, Амвросия, Василия Великого, других западных я восточных отцов церкви. Особое значение имело его издание Нового Завета, где параллельно шли очищенный от искажений греческий текст и его новый латинский перевод, сделанный Эразмом и исправлявший ошибки Вульгаты — текста, канонизированного церковью. Гуманистические методы подхода к источнику оказались плодотворными и здесь. Эразм был противником бесплодных, на его взгляд, схоластических споров. Он противопоставлял им простое и сердечное практическое благочестие, призывая подражать Христу и следовать "тому, чему он учил". Он был убежден, что именно на этом пути восторжествует "христианская человечность" и человек станет "чище и лучше"  В этой связи он обращался к критике пороков всех слоев общества сверху донизу, включая клир, монахов, схоластов, не называя конкретных имен и воюя, как он писал, не с самими людьми, а со злом в них. Он высмеивал примитивные формы представлений о христианстве, суеверия и "церемонии" — чисто внешнее соблюдение культа как якобы главное в религии, вместо сосредоточенной внутренней религиозности. Эразм показывал, насколько широко были распространены эти явления среди мирян, монашества и клира. Бичевал он и невежество, в том числе "новых варваров", нападавших на античную литературу и видевших в ней носительницу "нечестия". Великий педагог и религиозный моралист, Эразм противопоставлял засилию "госпожи Глупости" не только свои скепсис и иронию, но и веру в высокие возможности разума и просвещения. Он был убежден, что можно обучить людей добродетели и наукам, если найдутся наставники, умеющие сочетать разум, опыт и природные силы самого человека. Пробуждая радость познания, они помогают становиться лучше и самому человеку, и окружающему его миру. Просвещение, в том числе религиозное, было альфой и омегой позиции Эразма.

Критикуя клир, церковный культ, внешнюю религиозность как массовое явление, Эразм не затрагивал церковную догматику, хотя уже само его отношение к античности противостояло фанатичной ортодоксии. Ульрих фон Гуттен (1488—1523) шел дальше Эразма и резкостью тона, и дерзостью публичного обращения к "запретным темам" — политике Рима и его сторонников в Германии. Вся его публицистика имела яркую национально-патриотическую окраску. Потомок рыцарского рода, Гуттен воспитывался в монастырской школе, вопреки воле отца ушел оттуда, учился в ряде университетов Германии и Италии. Он дважды побывал на родине гуманизма,стал пропагандистом античного наследия и поборником гуманистических дисциплин.

Прирожденный оратор и блестящий знаток латыни, Гуттен в своих диалогах, письменных речах, поэзии и переписке восхвалял способности человека и силу его разума, радовался, что живет в век расцвета наук. Гуттен выступал за свободу слова и автономию светской культуры от церковной цензуры, против засилия авторитетов схоластики. В занятиях науками он видел путь к нравственному совершенствованию человека, возможность обрести славу независимо от происхождения. Остроумно и энергично он сражался пером против невежественных клириков, монахов, инквизиторов, называя их "шершнями", которые занимаются "благочестивым обманом", "презирают свободу слова", пытаются уничтожить ее в Германии.

К середине 1510-х годов Гуттен стал крупнейшим политическим публицистом страны и одним из главных выразителей формировавшегося немецкого национального самосознания. Он развивал идеи свободы от римского засилия, централизации Германии, борьбы с теми князьями, которые сделались ставленниками Рима. Гуттен нападал на все ступени церковной иерархии во главе с папой.

Гуманисты, сыгравшие важную роль в подготовке Реформации, обращались к образованной аудитории в своих сочинениях на латыни. Более широкий круг читателей имел другой вид изданий — на немецком языке, авторы которых также постоянно затрагивали проблемы состояния церкви, религиозности, нравственных пороков общества. Большой популярностью пользовалась литература пророчеств — листовки и книжечки, обычно иллюстрированные, в которых давались предсказания будущего, астрологические и иные прогнозы. В них отразились ожидания конца света, грандиозных катастроф и чудес, мучительные колебания между страхом и надеждой. Частыми мотивами здесь были Божий гнев, козни Сатаны, таинственные действия ведьм, колдунов, демонов, влияние планет. Эти же мотивы и настроения отразились в искусстве конца XV — начала XVI в. Апокалиптика» образы ужасающих плясок Смерти, вовлекающих в свою орбиту все живое, стали свидетельством той психологической напряженности, в которой жили массы людей в начале XVI в. За блестящим фасадом церковной жизни этого времени скрывались кризисные явления и в самой церкви, и во всем обществе, которые постепенно накапливались под воздействием сложного комплекса перемен — хозяйственных, политических, социальных, культурных. 

Мартин Лютер и начало Реформации. Широкое распространение представлений о "порче церкви во главе и в членах" подготовило почву для реальных попыток церковных преобразований. Начало Реформации неразрывно связано с именем профессора Виттенбергского университета, теолога Мартина Лютера (1483—1546). Он не только развил давние традиции критики схоластики, клира и церковного устройства во главе с папой, но и нанес удар своими новыми идеями по главным устоям учения католической церкви.

Мартин Лютер был сыном зажиточного бюргера, выходца из крестьян. В юности он прошел суровую жизненную школу. Лютер окончил Эрфуртский университет, но затем вступил в монашеский орден августинцев. Человек страстной веры и мощного ума, он стал доктором богословия, глубоким знатоком Священного писания. Подобно многим современникам, Лютер стремился к устранению "порчи" церкви; способ очистить жизнь христианского общества он видел в обращении к идеалам Евангелия, Добродушный с друзьями, Лютер в полемике мог быть крайне резок, а то и попросту груб, но от убеждений, к которым он нередко приходил через мучительные духовные сомнения, никогда не отрекался. В своих религиозных исканиях он придавал особенно важную роль покаянию, а потому был глубоко возмущен торговлей "отпущением грехов", которую поставил на широкую ногу монах Тецель, агент папы и майнцского архиепископа Альбрехта. В конце октября 1517 г, Лютер выступил с 95 тезисами против индульгенций. Это стало началом первого этапа Реформации (1517—1521). Слово и действия Лютера получили широкую поддержку во всех слоях немецкого общества, дали мощный стимул развитию антиримского оппозиционного движения.

В своих тезисах Лютер опровергал католическую догму о возможности спасения души лишь при посредничестве клира и на основе установленного церковью обряда. Он подчеркивал значение совести верующего, необходимость для его оправдания глубочайшего личного раскаяния в грехе. Только дойдя до полного смирения перед Божьей волей, человек может обрести спасающую помощь Божьего милосердия. Именно оно, даруя веру, несет оправдание. Разъясняя суть своих тезисов, Лютер писал, что вздор проповедуют те, кто утверждает, будто как только грош зазвенит в ящике для монет продавца индульгенций, тотчас душа умершего, для спасения которой их покупали, уходит из чистилища в рай. "Достоверно другое, что как только грош зазвенит в ящике, жадность и корыстолюбие возрастают: тщетной и ложной является надежда найти спасение при помощи индульгенций, если бы даже сам папа готов был заложить при этом свою душу".

В тезисах Лютера было немало противоречий, но здесь уже наметились основы его учения, которые он углубил и обосновал позднее. Главное место в этом учении принадлежит концепции "трех только": человек спасается только верой; он обретает ее только через милость Божию, а не вследствие каких-либо личных заслуг; авторитетом в делах веры является только и единственно Священное писание. Учение Лютера о спасении верой вело к далеко идущим последствиям. Если оправдание человека свершается в полной зависимости лишь от Божьего милосердия, то исключаются роль посредничества католического клира и значение церковной иерархии в судьбах верующих — каждого в отдельности и общины в целом. Теряет смысл существование всей многоступенчатой церковной системы во главе с папой, а участь верующего определяет лишь его личное, интимно-непосредственное отношение к Богу. Возможные результаты этой логики не сразу осознал и сам Лютер. Он категорически отверг в своем учении каноническое право, которым обосновывались притязания папства и церкви, и перечеркнул авторитет "священного предания". Только Священное писание содержит истину веры, и оно не нуждается в толкованиях папы, так как открыто всем.

Ранняя теология Лютера, пока не систематизированная, полная противоречий, стремительно развивалась в его борьбе с оппонентами и не исключала различных толкований. Она освобождала совесть человека от подчинения внешним авторитетам, утверждала право общин верующих на независимость от церковной иерархии и папства. Именно в этой живой и творческой форме она быстро получила известность не только в Германии, но и в других странах Европы — до того, как церковь начала за это жесточайше карать. Она оказала мощное воздействие на всю последующую историю Реформации, ведь эти работы продолжали жить и тогда, когда Лютер начал вносить в свое учение уточнения и изменения.

Не признавая роли духовенства как высшего религиозного авторитета, Лютер, однако, никогда не подвергал сомнению функции церкви как наставницы людей; она лишь должна была стать другой, "евангелической", чтобы помогать человеку в религиозной жизни, в понимании Священного писания и способствовать его "смирению" в повседневном поведении.

Тезисы Лютера за короткий срок обрели феноменальную популярность. Друзья Лютера — и гуманисты, и члены ордена августинцев — переводили их с латыни и распространяли. В феврале 1518 г. Лютер написал объяснение к 95 тезисам, где подчеркивал обязанность верующих повиноваться властям, но только не в делах совести. Видный церковный полемист профессор теологии Экк попытался высмеять тезисы. В полемике Лютер впервые обратился к народному языку, заявив по-немецки, что церковь нуждается в реформе, которая не может быть делом одних лишь кардиналов и папы — недостатки и злоупотребления должны обсуждаться всеми и притом открыто. Опасность идей Лютера осознали инквизиторы. Они официально обвинили его в ереси, но процесс, как обычно, двигался по церковным инстанциям медленно. Лютер заявил, что в спорах о христианском учении недопустимо прибегать к церковному отлучению: убеждения нельзя преодолевать насилием, слово может быть побеждено лишь словом. В ответ противники Лютера добились решения о доставке его в цепях в Рим. Его защитил, однако, саксонский курфюрст Фридрих Мудрый, решивший поддержать Лютера как своего подданного и воспользоваться всем этим делом в своих политических целях.

Чем дальше разворачивалась борьба, тем большее место в ней начали занимать не вопросы отношения человека к Богу, а проблемы устройства церкви и власти папы. Возрастал и общественный резонанс выступлений Лютера. Важной вехой в истории Реформации стал диспут в Лейпциге между Экком и Лютером летом 1519 г. Экк утверждал, что Лютер идет в своих заблуждениях по стопам еретиков Виклефа и Гуса, осужденных соборами. Лютер ответил, что в учении Гуса было немало подлинно христианского t а соборы в делах веры могли и заблуждаться. Отрицание мудрости соборов было неслыханным поступком, оно означало фактический разрыв с ортодоксальной традицией и с Римом. Лютер, однако, лишь укрепился в своих убеждениях, впервые прочитав в ту пору трактат Гуса о церкви. Сильное впечатление произвела на Лютера и опубликованная Гуттеном работа Лоренцо Валлы, в которой "Константинов дар" разоблачался как фальшивка. Лютер стал все чаще сравнивать в своей переписке римскую курию с орудием Антихриста и даже писал о необходимости меча для исправления ее пороков.

В 1520 г. в одном из важнейших своих произведений — "К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния" — Лютер предложил программу церковно-по-литических преобразований. Обращаясь к императору, князьям и дворянству, он призвал светских лиц возглавить движение за реформу церкви, поскольку бедствия дошли до крайности, а никаких надежд на добрую волю самого Рима нет. Здесь же было выдвинуто учение о "всеобщем священстве", которое стало одной из основ новых евангелических представлений и оказало сильнейшее воздействие на общественную мысль XVI в. Лютер утверждал, что у католического духовенства нет монопольного права на священство, им обладают в силу своего крещения все миряне. Различие между светскими и духовными лицами, которое проводит римская церковь, — "хитрая выдумка, сплошная ложь... Все христиане поистине духовного звания, между ними нет никакой разницы, разве лишь по должности". Священнослужитель — не особое состояние, для обретения которого необходимо свершить специальное таинство, а должность в церкви, на которую община может избирать подходящих лиц. Лютер требовал четко разграничивать прерогативы двух властей — светской и духовной, как и сферы действия светского права которому он придавал первостепенное значение в обеспечении порядка, необходимого для христианской жизни, и права церковного. Он обосновывал необходимость секуляризации церковных имуществ и роспуска монашеских орденов, в монастырях предлагал разместить общественные школы, приюты, госпитали. Стремясь к независимости страны от притязаний папского Рима, Лютер, подобно гуманистам, вэывал к национальным чувствам немецкого народа.

В произведении "О вавилонском пленении церкви" он подверг сокрушительной критике учение церкви о таинствах, призвав на основе Священного Писания из семи таинств только три (позже — окончательно — лишь два: крещение и причащение). Отныне компромисс между Лютером и Римом стал невозможен. Новая теология превратилась в знамя общественной оппозиции, ее главные выводы воспринимались массами, не вдававшимися в схоластические тонкости аргументации, как основание не только для церковных, но и для социально-политических преобразований.

В июне 1520 г. папа Лев X подписал буллу, угрожавшую Лютеру отлучением от церкви, если он не отречется от своих заблуждений. В ответ Лютер издал сочинение "О свободе христианина", где подчеркивал, что в вопросах совести христианин не подчиняется никому, в области же внешней, "плотской" свободы гарантами порядка являются существующие светские власти. Здесь, таким образом, были обозначены границы понимания Лютером Реформации: отвергая существующий церковный строй, она не должна была затрагивать строй социально-политический. Такая политическая консервативность сближала позиции Лютера и основной массы немецкого бюргерства того времени.

В декабре 1520 г., после того как папская булла вошла в силу, началось сожжение книг Лютера. Он ответил публичным символическим актом сожжения одного из экземпляров буллы, а также книги по каноническому праву. Смелая позиция Лютера, не побоявшегося угроз Рима, принесла ему огромную популярность в Германии. Он стал национальным героем. Множество типографий печатали произведения Лютера и его единомышленников, сделав реформа-ционные идеи достоянием широких масс.

Лютер на Вормском рейхстаге. Весной 1521 г. Лютер был вызван на рейхстаг в Вормсе. Предполагалось, что здесь он должен будет отречься от своих убеждений в присутствии нового императора Карла V Габсбурга и всей окружавшей его имперской знати. Это была последняя попытка Рима усмирить "еретика" под угрозой смертного приговора. Не желая идти против голоса совести, хотя и ожидая самых худших последствий, Лютер отверг отречение. Император, союзник папы, утвердил Вормский эдикт, по которому отныне на всей территории империи предписывалось преследовать поборнтсов новой ереси. Это было одно из важнейших решений Карла V в его религиозной политике. Во многих местах, однако, эдикт под разными предлогами не исполняли> что было уже актом гражданского неповиновения. Поскольку император обещал Лютеру неприкосновенность при поездке в Вормс, ему разрешили вернуться домой, но он неожиданно исчез. Многие уже оплакивали Лютера» считая, что он убит. На самом деле по распоряжению Фридриха Мудрого его похитили на пути из Вормса н тайно поместили ш безопасное место — замок Вартбург. Там он начал переводить на немецкий язык Священное Писание. Этот труд, полностью завершенный лишь через несколько лет, сыграл огромную роль в развитии Реформации, немецкого языка и немецкой национальной литературы.

Несмотря на отсутствие Лютера, Реформация, которая уже обрела сторонников по всей Германии, продолжала свое развитие. Важные события произошли в Виттенберге, маленьком городке с 2 тысячами населения. Он был охвачен религиозными спорами. Группа монахов-августинцев впервые демонстративно вышла из монастыря, чтобы начать обычную мирскую трудовую жизнь. Профессор местного университета Карлштадт стал причащать всех верующих в церкви "под обоими видами", хлебом и вином, хотя по католической ортодоксии этот порядок распространялся только на духовенство. Была создана общественная касса, и распределение денег на бедных, больных и стариков перешло от церкви к светским лицам — представителям общины и магистрата. Все это положило начало практическому осуществлению церковно-реформаторских идей Лютера. То, что происходило в малом масштабе в Виттенберге, вскоре развернулось в мощное движение {со своей местной спецификой) в разных городах и районах Германии.

Образование различных течений в реформационном движении. Начало 1520-х годов стало временем не только обострившегося противостояния сторонников католической церкви и поборников евангелиэма, но и наметившихся идейных расхождений внутри ре-формационного движения. В Швейцарии возник второй крупный центр европейской Реформации, где ведущую роль играл цюрихский священник Ульрих Цвингли. Его учение имело не только общие черты с лютеранством, но и важные отличия от него. В Германии переселившаяся в Виттенберг из Цвиккау группа сектантов — им дали прозвище "цвиккауские пророки" — утверждала, что они получают непосредственно от Святого Духа откровения, звучащие как некий "внутренний голос". "Пророки" не признавали привилегий духовенства и, ссылаясь на Евангелие, отвергали крещение детей: креститься нужно сознательно, взрослыми, как это сделал Христос. Молитву перед иконами "пророки" объявили идолопоклонстом, и под нажимом их сторонников совет Виттенберга повелел удалить образа из церквей. Иконоборчество сопровождалось нападениями толпы на монахов и священников.

Возмущенный "плотским" истолкованием духовной свободы христианина, Лютер вернулся в Виттенберг. В проповедях в марте 1522 г. он развил идеи обязательной покорности княжеским и городским властям, а затем опубликовал адресованное всем христианам предостережение, "как уберечься от мятежа и возмущения". Его полемика с католическими противниками сохраняла свой накал, но теперь ему все чаще приходилось уточнять собственную позицию, вступая в острые дискуссии с теми поборниками Реформации, которые трактовали ее иначе* чем он. Временное единодушие начальной поры Реформации ушло в прошлое, стал образовываться ширящийся спектр ее течений. Это был процесс, характерный для второго этапа Реформации, продолжавшегося с конца 1521 г. до событий Крестьянской войны в 1525 г.

Томас Мюнцер и его учение. Одним из непримиримых оппонентов Лютера, на свой лад осмыслившим Реформацию, сделался его бывший последователь священник Томас Мюнцер ок. 1489— 1525). Он видел в Реформации возможность всеобщего обновления церкви и мира, воспринимал ее события как признак наступающего царства Божия, когда не будет над людьми никакой иной власти, кроме власти Бога. Мюнцер верил, что это обновление свершается по воле Всевышнего, но — действиями людей, когорт он избрал своим орудием. В отличие от Лютера, Мюнцер не считал Священное Писание единственным источником откровения. Как и цвиккауские "пророки", он был убежден в значении наития, "внутреннего голоса", прямого откровения Божьего духа. По учению Мюнцера» Бог не умолк со времени Писанияг он продолжает говорить с людьми, и Дух может проявить себя в простом человеке, который не прочтет и буквы из Библии, равно как в язычнике, в мусульманине. Лютер иронизировал по этому поводу: "Сам Бог говорит с ними, словно с ангелами". Мюнцер отвечал: не только католические попы и монахи, ко также ученые-"книжники" вроде Лютера видят в Писании одну лишь мертвую букву, ибо постичь живую истину Духа им не дано.

Обвиняя Лютера как "книжника", Мюнцер не пренебрегал Писанием, но ему важно было, как оно толкуется. Чтобы просветить народ, донести до него "живое слово Божье", он впервые в Германии разработал богослужение на немецком языке. Наряду со своим учением о Духе Мюнцер развивал также учение о кресте и учение "о мече" (власти). Избранными Богом носителями истины становятся лишь те> кто прошел крестный путь страданий и скорби и сумел отбросить все эгоистическое ради общего блага. Таких людей, подобных золоту, прошедшему через огонь, Мюнцер называл "испытанными в вере". Он находил их прежде всего в простом народе и писал: "В народе я не сомневаюсь". В отличие от Лютера, который требовал покорности властям, сохранения существующего порядка, Мюнцер ссылался на библейское пророчество Даниила о грядущей перемене: вся власть будет дана простому народу. У негодных правителей, "безбожных тиранов" меч власти будет отнят. Община, народ — господии меча, князья — лишь его слуги. Здесь закладывались основы концепции, которая обосновывала право народа на сопротивление тирании вплоть до использования насилия.

Разоблачая "ложную веру" Лютера, Мюнцер обвинял его в сокрытии истинной причины народных возмущений. Главный корень бед — в господах, в князьях, которых не заботят нужды бедного человека. Грабя и разоряя пахарей и ремесленников, они в то же время твердят: "Не укради!", а Лютер, "доктор Лжец", их благословляет. Мюнцер заявлял, что не хочет насилия, народного возмущения, а потому предупреждает: господа не должны действовать так, чтобы бедный человек стал их врагом. Но если предупреждению не внемлют, ответственность падет на господ. Не менее острой критике Мюнцер подвергал и духовенство. Лютер объявил Мюнцера сторонником "кулака", "сатанинским духом", провоцирующим народное недовольство и подстрекающим к мятежу.

Оба деятеля Реформации стали характерными выразителями двух ее различных направлений. Каждое из них выдвигало сложные комплексы идей, сочетавших религиозно-философскую и связанную с ней мирскую проблематику. Лютеранство стало магистральным реформационным направлением умеренно-консервативного толка* в то время как другое направление обрело радикальную ориентацию. Оно выдвинуло в своем мюнцеровском варианте идеи решительного переустройства не только церковных, но и светских порядков. Полную завершенность, однако, это направление получило несколько позже под воздействием открытых социальных конфликтов в пору Крестьянской войны 1525 г.

Рыцарство и Реформация. Поход Зиккингена на Трир. В первые годы Реформации, которые стали решающими для ее судьбы, попытку использовать это движение в своих интересах предприняло немецкое рыцарство. Его положение по сравнению со средними веками сильно изменилось. Рыцарство по-прежнему видело свое основное предназначение в военной службе, но с развитием огнестрельного оружия, особенно артиллерии, значение тяжеловооруженной рыцарской конницы ослабло. Рыцарство начало получать деньги за службу, теряя былые отличия от простых наемников Развитие денежного хозяйства ослабило экономические позиции части рыцарей, которые с трудом приспосабливались к новым услови*м; они беднели, особенно в Юго-Западной Германии, и с завистью смотрели на богатства церкви. В поисках доходов они усиливали нажим на права крестьян, продавали доли унаследованного имущества горожанам, а некоторые даже грабили на дорогах купеческие обозы. Большинство рыцарства все прочнее связывало свою судьбу со службой князьям. Новшества в этой среде воспринимались с опаской, и основная масса дворян с презрением относилась к появлению в своих рядах гуманистически образованных людей. Современники свидетельствовали об иных пристрастиях дворян — охоте, пьянстве, азартных играх. Лишь небольшая их часть овладела ученостью той поры.

Усиление княжеской власти стимулировало неоднократные попытки рыцарей улучшить свое пошатнувшееся положение. Дворянство Баварии, Саксонии, Брандеибурга уже фактически смирилось со своей зависимостью от князей, но на рыцарских съездах фран-конских, швабских и верхиерейнских дворян, среди которых наряду с ленниками князей оставалась многочисленная группа свободного имперского рыцарства, продолжались поиски выхода. Дворяне усматривали его в проведении прямых переговоров с князьями. Трудность состояла в том, что те категорически отказывались что-либо обсуждать с рыцарством в целом как некой сословной группой и сознательно "дробили" его, соглашаясь лишь на переговоры каждого князя в отдельности с рыцарями его территории.

Рыцари, напротив, стремились выступить через своих уполномоченных "единым фронтом", с общими позициями. Их целью было добиться на этой основе официального правового соглашения с князьями, чтобы укрепить свой политический статус в империи и повысить шансы самостоятельного представительства на рейхстагах. Реестр претензий рыцарства к князьям включал жалобы на княжеские суды, дорогостоящие, продажные, долгие по процедуре, незаконно распространяющие княжескую юрисдикцию на имперские лены рыцарства; жалобы на поборы с рыцарей, в то время как они обязаны лишь личной службой; сетования на безнаказанность князей, нарушающих мир, тогда как частные войны рыцарей ставятся под запрет и т.д. Неоднократный провал попыток правового соглашения привел к распространению идеи ''самопомощи" и стремлению создать для этой цели союз общеимперского значения. В среде рыцарей, находившихся на службе князей, эти предложения были встречены скептически: дворяне опасались нарушить верность ленника, потерять службу. Лишь часть рыцарства на Верхнем Рейне возложила надежды на избранного главой их союза удачливого предводителя наемных войск Франца фон Зиккингена (1481 — 1523).

Активную роль в пропаганде идеи усиления рыцарства играл Ульрих фон Гуттен. Он надеялся, что дворянство станет ядром широкой оппозиции, включающей и города, в борьбе против Рима и его главной опоры в Германии — клира и духовных князей. Осознав национально-патриотаческое значение Реформации в освобождении от римского эасилия, Гуттен стал энергичным защитником "дела Лютера" в дополнил свое творчество на латыни немецкоязычными произведениями, в которых взывал к вооруженным действиям оппозиция. Зихкинген, сблизившийся с Гутгеном, также заявил о поддержке Реформации. В августе 1522 г. он выступил в поход против одного из крупнейших духовных княжеств Германии — курфюршества Трирского.

В этом выступлении надежды на секуляризацию целого княжества и возвышение Зиккингека сочетались с расчетом на освобождение местных рыцарей от княжеской церковной юрисдикции, что должно было подать пример дворянам других земель. Осада Трира оказалась, однако, неудачной. Объединенные войска архиепископа и князей, пришедших ему на помощь, весной 1523 г. штурмом взяли замок самого Зиккингена, который тогда же скончался от ран. Гуттен, участвовавший в начальной фазе событий, преследуемый властями, тяжело больной, бежал в Швейцарию и вскоре умер. Войска Швабского союза, выполнявшие волю князей, провели карательную экспедицию по Франконии, разрушив более 30 замков сторонников Зиккингена. С политическими претензиями рыцарства было покоячено на многие десятилетия.

Крестьянская война в Германии. Узкосословное вооруженное выступление части рыцарской оппозиции не получило, вопреки призывам Гуттена! никакой поддержки ни городов, которым усиление дворянства не сулило ничего хорошего, ни большинства самого дворянства. Совершенно иной размах приняли крестьянские волнения, которые начались в июне 1524 г. на юго-западе Германии. Они постепенно разрослись в самое крупное восстание крестьян в Западной Европе за весь период средневековья и раннего нового времени. Три основных района восстания находились в Швабии, Франконии и в Средней Германии — Тюрингии и Саксонии. Это была полоса густонаселенных земель в 150—250 км шириной, протянувшаяся от Швейцарии на север и северо-восток примерно на 500 км. Повстанческое движение развивалось также на западе, в Эльзасе, и на востоке, плавным образом в горных областях Тироля и владениях зальцбургского архиепископа.

Причины Крестьянской войны были многообразны. Прежде всего к ним откосится наступление феодалов на позиции крестьян, ущемление их экономических, социальных, правовых интересов. Возросшая роль рынка и денег побуждала светских и церковных феодалов изменять уже устоявшиеся обычаи. Они стремились повысить платежи и повинности зависимого деревенского населения, а также урезать права общин на альменду. Одновременно территориальные власти ограничивали автономию и самоуправление сельских общин. Между тем в деревенском мире как раз в ту пору стал терять свою устойчивость авторитет властей, особенно церковных, чему способствовала обстановка Реформации. В отличие от прежних проявлений социального протеста, крестьяне теперь выступали против "новшеств", ухудшавших их положение, обращаясь не только к "старому праву", к традиции, но и к нормам uбожественного права", к Евангелию.

Как и в других крестьянских восстаниях, народное движение в Германии развивалось стихийно, в стремлениях основной массы восставших господствовали чисто местные интересы, действия крупных групп повстанцев были разрозненными. Новшеством стало умение немецких крестьян организовываться, с использованием опыта ландскнехтов, в многотысячные военные отряды с выборными командирами, но дисциплина в этом войске оставалась традиционно слабой. В целом движение при общем колоссальном размахе — что и дало ему название Крестьянской войны — представляло собой совокупность отдельных выступлений. По мере расширения восстания они вовлекли в свою орбиту также часть населения городов, главным образом небольших, некоторых дворян, группы горнорабочих. Перерастая, таким образом, рамки собственно крестьянской борьбы, повстанческое движение в период своей кульминации значительно шире, чем в начальной фазе, использовало методы открытого насилия. Особенностью Крестьянской войны стала важная роль, которую сыграли в ней народные проповедники — сторонники Реформации.

Первые выступления крестьян начались летом 1524 г. в деревнях на Верхнем Рейве, в районе, расположенном вблизи швейцарской границы. Крестьяне отказались выполнять новые нормы барщины у своих господ, но были готовы нести повинности по старым распорядкам. Господа были упрямы, власти поначалу невнимательны, а когда спохватились и попытались прекратить смуту переговорами, она уже разрослась и вскоре охватила обширные земли между Верхним Рейном и Верхним Дунаем, На сходках крестьяне составляли перечни несправедливостей и выдвигали собственные требования. Появились призывы не выполнять барщины вообще, не платить никаких платежей, свободно пользоваться лесами и водами» разгромить монастыри, не подчиняться никакой власти, кроме Бога.

Начали образовываться первые крестьянские отряды. Командиром одного из них выбрали крестьянина Ганса Мюллера, который в свое время служил наемником и был опытен в военном деле. Осенью 1524 г. со своим отрядом в 800 человек он направился в поход по деревням Шварцвальда, призывая крестьян самим помочь себе. К концу похода образовалось уже три вооруженных отряда, насчитывавших 4500 человек.

Первая попытка в декабре 1524 г, разбить восставших ни к чему не привела: один из отрядов потерпел поражение, но восстание только сильнее разрослось. Власти, выгадывая время и собирая силы, повели долгие переговоры о мирном, основанном на компромиссах решении всех конфликтов. В Швабии они возлагали надежды на войска Швабского союза, в который входили южногерманские князья, подчинившие его своим интересам, дворяне и 22 имперских города. Союз имел отряды наемников, но основная их часть как раз в это *ремя участвовала в войне императора с Францией на итальянской территории и пока не могла помочь в подавлении восстания. Командовал войсками союза Георг фон Вальдбург.

Восстание в Швабии. Программа ь412 статей". Начала 1525 г. было ознаменовано подъемом движения, весной вступившим в свою наивысшую фазу. К марту в Швабии существовали уже б крупных вооруженных отрядов, насчитывавших до 40 тысяч человек. Число коллективных крестьянских жалоб и наказов, которые принимались на деревенских сходках и в лагерях отрядов, к этой поре исчислялось сотнями. Назрела необходимость выделить из них самое главное, чтобы сделать дальнейший шаг — попытаться перейти к единым действиям. 6 и 7марта в городе Меммингеие с этой целью собрались руководители отрздов. Еще раньше один из них, кузнец Ульрих Шмидт, убежденный лютеранин, выступавший против насильственных действий повстанцев, за мирное решение крестьянских проблем путем переговоров с господами и властями, поручил подготовить свод основных жалоб и требований двум опытным людям. Это были Шаппелер, цвинглианский проповедник, и Лотцер, подмастерье скорняка, хорошо знавший Библию и ставший писцом одного из отрядов. Они-то и составили главный программный документ Крестьянской войны — 1112 статей, 19 марта 1525 г, статьи были напечатаны и получили широчайший резонанс — за время Крестьянской войны этот документ переиздавался 24 раза.

В отличие от той части повстанцев, которая брала штурмом замки и монастыри, разрушала их, попутно грабя их запасы и винные погреба, составители "12 статей" стремились продемонстрировать свои мирные намерения. Статьи сопровождались многочисленными ссылками на Евангелие и введением, где утверждалось, что крестьяне не являются мятежниками. В первой статье программы выдвигалось требование, навеянное идеями Реформации, — право выбора общиной своего священника, который должен проповедовать истинное Евангелие. Далее указывалось, что крестьяне предлагают содержать его за счет "большой десятины", платит* которую они были согласны. Зато "малую десятину" со скота н огорода онн требовали отменить. Самыми радикальными были статьи, в которых твердо говорилось о необходимости отмены личной несвободы и связанного с ней посмертного побора с наследства. Другие статьи требовали возвратить общинам захваченные земли, поля и луга, а господ лишить привилегий на рыбную ловлю, пользование лесом, на охоту — это должно было стать правом всех членов общины. В статьях содержались требования сократить, хотя и не отменить вовсе, барщину, оброк, другие повинности; отвергался произвол судов, ем предлагалось при вынесении наказаний опираться на прежний писаный закон. В целом требования были направлены не только на защиту интересов крестьян от произвола, но и ка повышение роли их общин. Возвращение им утраченных зе* мель, право независимо выбирать священника должны были укрепить их автономию, возможность самоуправления, что имело важное политико-правовое значение. В последней статье еще раз подчеркивались мирные цели крестьян: если на основе Писания будет доказано, что требования восставших несправедливы, они готовы отказаться от своих предложений.;

Различные группы повстанцев по-разному воспринимали программу "12 статей". Для одних она оказалась воплощением их чая* ний, которые получили в ней ясное, да еще подкрепленное Еванге* лием выражение, другие, настроенные более радикально, видели в статьях минимальную основу своих требований, которая могла быть расширена, а главное — дополнена практическими действиями. В Меммингене в дни мартовского совещания руководства повстанцев "12 статей" были приняты тремя отрядами, которые решили составить общее "Христианское объединение". Правда, единое командой вание военной силой при этом не было создано, отряды лишь извещали друг друга о своих действиях и планах. Объединение повелд переговоры со Швабским союзом, между сторонами было заключено перемирие.

Опора на чисто правовое решение крестьянских проблем, долгий поиск компромисса устраивали отнюдь не всех повстанцев. Каждый отряд, а нередко и отдельные его части, вели себя на свой лад. Конец марта — начало апреля 1525 г. ознаменовались штурма-* ми монастырей и замков, в которых участвовало значительное число повстанцев. Один из проповедников, стоявший во главе крупного отряда, приказал казнить нескольких католических священников и дворян. Умеренные руководители, в том числе Ульрих Шмидт, оказались не в состоянии контролировать положение. Несоблюдением перемирия воспользовался командующий Швабского союза и в свою очередь нарушил его, К этому времени на деньги, предоставленные Футерами, было закончено перевооружение войска союза и его пополнение наемниками. Под командованием Георга фон Валъдбурга были теперь 1500 конников, 7 тысяч человек пехоты при 18 пушках. Нанеся неожиданный удар по крестьянам при Лейпгейме, фон Вальдбург одержал первую значительную победу. Тысяча повстанцев погибла в бою, часть утонула, сброшенная конницей в Дунай, в плен было взято более 4 тысяч человек. Сказалась неопытность крестьян в военном деле, не раз проявлявшаяся и позже. Нередко после первых же залпов артиллерии они начинали разбегаться.

Тактикой Швабского союза стал методичный разгром восставших по частям. Дипломатия, переговоры также шли в ход. При посредничестве ряда городов Швабский союз добился нового важно-IX) успеха: 17 апреля в Вейнгартене был заключен мирный договор с одним из самых крупных отрядов в 12 тысяч человек. Повстанцы обязались быть послушными господам, если их жалобы будут рассмотрены и никаких наказаний за участие в восстании не последует. Вейнгартенский договор позволил войскам Швабского союза двинуться во Франконию, где восстание вступило в свою высшую фазу. Лютер приветствовал договор как "милость Божию в это ужасное время

Восстание во Франконии. Гейльброннская программа. Крестьянское движение во Франконии, начавшееся в марте 1525 г., быстро набирало силу. Здесь также возникло несколько больших повстанческих отрядов, начались многочисленные штурмы и сожжения замков и монастырей. Особый отклик по всей Германии вызвала казнь восставшими графа Людвига фон Хельфенштейна, который с оружием в руках выступил против крестьян. Захватив его в плен, крестьяне прогнали графа и 13 его приближенных сквозь строй с вставленными пиками.

Методы действий повстанцев, нередко под угрозой силы вынуждавших население оказывать им помощь или присоединяться к ним, и принципе совпадали с тем, что советовал анонимный документ, распространявшийся с начала мая 1525 г. (но составленный, видимо, раньше). Автор этой программы, "Статейного письма", предлагал создавать для освобождения "простого бедного человека" от тягот "христианские объединения". Цель этого — избежать вооруженной борьбы и кровопролития. К тем, кто не примкнет к объединению, применяется светское отлучение — с ними следует обращаться как с отрезанной, мертвой частью тела. Замки и монастыри объявляются находящимися в светском отлучении немедленно. Иными словами, анонимный автор исходил из принципа перехода власти к народу, который противостоит господам и сам решает, не считаясь ни с какими существующими властями, что нужно делать со своими противниками. О компромиссах и соглашениях в "Статейном письме" речь не идет. Оно выразило одну из характерных тенденций Крестьянской войны, сформулировав радикальные принципы, которые крестьянская масса нередко воплощала на практике, даже ничего не зная о "Статейном письме".

Во Франконии, богатой городами, поддержку повстанцам оказали главным образом небольшие города полуаграрного типа, тесно связанные со своей округой. Рыцарство здесь было многочисленным, и из его среды вышли люди, возглавившие крестьянские отряды. Но если разорившийся дворянин Флориан Гейер искренне поддерживал крестьян, то авантюристически настроенный рыцарь Гец фон Бер-лихинген по прозвищу Железная Рука позже сам признавался, что 4—497 стал командиром отрада, чтобы нс допустить "неразумных" действий повстанцев.

Как и в Швабии, во Франконии крестьяне действовали разрозненно, но решили обсудить возможность общих действий и программ, В городе Гейлъбронне был намечен в мае 1525 г. съезд делегатов от крестьянских отрядов. Он, однако, не состоялся из-за вестей о разгроме Швабским союзом вюртембергских крестьян и приближении его войска. Не обсужденной, только в виде проекта, осталась "Гейльброннская программа", подготовленная Венделем Гиплером, начальником полевой канцелярии одного из отрядов, и Фридрихом Вейгандом, бывшим городским казначеем.