Идеологическое пространство индустриального общества.

Скла­дывание индустриального общества привело к существенным переменам в мировоззрении европейского человека. Формализация духовного мира лич­ности, нарастающая интеллектуализация и рационализация общественного сознания сопровождались ломкой как религиозной, так и метафизической картины мира. Естественнонаучные изыскания, философско-мировоззрен- ческие исследования, развитие социально-политических и правовых тео­рий, художественное творчество постепенно приобретали ярко выражен­ную дисциплинарную логику. Завершилось формирование классической научной парадигмы, основанной на представлениях о стабильности, линей­ности, строгой причинно-следственной связи природных явлений и процес­сов. В научном сообществе восторжествовало стремление к установлению «точного», «позитивного» знания. Все элементы научной информации рас­сматривались как однозначные, объективные, достаточные для любого уровня обобщения. Складывался и универсальный научный язык, основанный на логических понятиях, категориях, теориях.

Классическая научная картина мира была ярким проявлением мен­тальных особенностей индустриального общества. «Человек модерна» чув­ствовал себя комфортно в мире, воспринимаемом как созданная и действу­ющая по единому плану система, как безбрежная, но упорядоченная кладо­вая естественных богатств. Классическая наука, открывающая вещи окру­жающего мира с точки зрения их утилитарной полезности и практической применимости, придающая им роль пассивных объектов активного челове­ческого познания, пестовала дух покорения природы и торжества научно- технического прогресса.

Позитивистское мышление опиралось на восприятие мира в качестве некоего естественного порядка, развивающегося в соответствии со строги­ми законами причинности. В той же логике формировалось представление о социальном, экономическом, правовом, нравственном «порядке». Возник­ло стремление описать общественное развитие с помощью немногочислен­ных, математически точных и непротиворечивых законов, постулируемых так же безапелляционно, как факт существования всемирного тяготения в теории Ньютона. Именно в такой позитивистской стилистике формирова­лась так называемая «классическая» социально-политическая .идеология.

Под влиянием позитивизма в «классической» общественно-полити­ческой мысли закрепились идеалы научности, объективизма, утилитарнос­ти. Сформировалось стойкое убеждение, что идеологические концепции можно разделить на прогрессивные и реакционные, «исторически верные» и «ошибочные». Прогрессизм идеологий позитивистского типа основывал­ся на представлении об универсальности путей общественного развития, второстепенной значимости этнонациональной, конфессиональной, куль­турной специфики отдельных стран и народов. Как следствие, позитивистс­кая идеология приобретала ярко выраженный мобилизационный и даже революционный характер. Она утверждала не только важность той или иной модели политического управления, но и необходимость преобразова­ния всех сторон общественной жизни. Пафос исторического оптимизма придавал сторонникам подобной идеологии крайнюю безапелляционность, бескомпромиссность и жесткость в диалоге с оппонентами. Не ставился и вопрос о социальных издержках прог ресса.

Наиболее ярко черты позитивистской идеологии отразились в класси­ческих концепциях либерализма и марксизма. В основу этих доктрин легли механистические представления о социальном порядке, идеи договорной природы власти и гражданского сообщества, материалистическая трактовка исторического процесса. Отражая мировоззренческие ориентиры ведущих классов индустриального общества, классические концепции либерализма и марксизма апеллировали к принципу народного суверенитета и идее демократии как единственно легитимной модели политико-правового уст­ройства. При этом торжество демократии рассматривалось в качестве усло­вия для решения еще более важной задачи - создания подлинно свободного общества. Категория «свободы» приобретала для либералов и марксистов не только политический, но и социальный смысл. Свобода трактовалась как безусловное общее благо и залог социальной справедливости, а освобожде­ние - как основной ориентир общественного прогресса. При этом разное понимание природы и источников социальной справедливости, упование на индивидуалистическое или коллективистское начало общественной жизни, утверждение приоритета свободы личности или свободы «народных масс» решительно размежевывали либеральную и коммунистическую идеологию.

Глубинные мировоззренческие противоречия, возникшие в процессе формирования индустриального общества, широкой урбанизации, секуля­ризации массового сознания, отразились в доктрине анархизма - первой протестной идеологии классического типа. Она впитала уникальное сочета­ние настроений отчаяния и оптимизма, нигилистической непримиримости и нравственного идеализма, разочарования в публичной политике и жажды радикальных общественных преобразований, стремления к тотальному раз­рушению и веры во всеобщую гармонию и свободу. Социальную опору анархизма составляли маргинальные слои населения, которые уже были интегрированы в индустриальную систему, но сохраняли традиционные представления о социальной справедливости, склонность к эмоциональ­ным, иррациональным действиям, укорененную неприязнь к городскому образу жизни со всеми присущими ему социальными атрибутами и пове­денческими установками.

В качестве альтернативы прогрессистским социально-политическим доктринам формировался классический консерватизм. Эта идеология отра­жала негативную реакцию элитарных социальных групп феодального об­щества на политические, социальные, экономические аспекты процесса модернизации. В то же время консерватизм представлял собой нечто боль­шее, нежели антиреволюционную политическую программу. Основу кон­сервативного стиля мышления и восприятия мира составлял традициона­лизм - естественное для человека стремление стабилизировать, сохранить, укрепить существующий социальный порядок как привычную среду обита­ния. Ценности традиционализма являлись важнейшей мировоззренческой характеристикой любых доиндустриальных обществ. Они проявлялись в качестве доминирующих умонастроений, стиля поведения, коммуникатив­ной культуры. Идеалы традиционализма не требовали какого-либо иного обоснования, кроме самой веры в постоянство и конечное совершенство мироздания. Но с появлением прогрессистских идеологических теорий, активизацией революционно-демократического движения возникли предпо­сылки для перерастания традиционализма в такую же целостную, рацио­нально аргументируемую идейно-политическую доктрину.

Идеологическое пространство индустриального общества окончатель­но сложилось во второй половине XIX в., но уже к началу следующего столетия возникли предпосылки для его радикального обновления. В этот период стремительно нарастали противоречия в экономической, правовой, политической, культурной сферах. Все они имели единые истоки — невоз­можность формирования целостной и стабильной общественной модели на принципах утилитарного рационализма и прогрессизма. Вера в безуслов­ную ценность материального и политико-правового прогресса сыграла свою позитивную историческую роль в «эпоху революций». Однако, вытес­няя традиционные основы общественной этики и поведенческой мотивации человека, прогрессизм провоцировал нарастающий мировоззренческий кри­зис и все более мощную волну социальной конфликтности и агрессии.

Модернизация не только освободила человека от религиозных и со- словно-корпоративных «оков». Она нанесла мощный удар по всей традици­онной системе институтов и отношений, обеспечивавших духовную и социальную преемственность человеческой жизни. Идея прогресса оказа­лась ловушкой. Слепая вера в будущее превращала реальность в «промежу­точное», условное состояние, а прошлое - в темный временной провал, лишенный какого-либо самостоятельного значения. Отказавшись от себя вчерашнего, человек лишался пространства для осмысления всей жизни в целом, смысла своего существования. Вся система общественных оценок, мировоззренческих стимулов, моральных устоев оказывалась под сомнени­ем. Перестав видеть в себе творение Бога, человек безапелляционно объя­вил творцом окружающего мира самого себя. Но эта попытка привела не столько к утверждению «подлинно человеческого» в индивиде, сколько к утрате того «надчеловеческого», что пестовало духовный мир личности на протяжении многих столетий.

Рациональная социальная философия, прагматизм и деловитость, воз­веденные в ранг общечеловеческих ценностей, деформировали сам психо­логический строй личности. Ключевыми ориентирами жизнедеятельности становились независимость, эффективность, благосостояние. Новая систе­ма требовала от человека знаний, а не рассуждений, умелых действий, а не понимания смысла происходящего, передачи и восприятия информации, а не общения. Деловитость становилась непременным атрибутом успешнос­ти. Общество, провозгласившее приоритетной ценностью интересы лично­сти, пришло в своем развитии к отрицанию ее самобытности, к формализа­ции всех проявлений человеческой жизни.

Острое ощущение надвигающейся нравственной катастрофы, попыт­ка осмысления природы происходящих событий сплотило блестящую плея­ду европейских мыслителей и представителей творческой интеллигенции. В произведениях Ф. Ницше и Ф. Достоевского, К. Манхейма и А. Швейце­ра, К. Ясперса и О. Шпенглера отразилось нарастающее беспокойство ев­ропейского сознания, «кризис европейского пессимизма» — разочарование в духовных основах индустриального общества, осознание ограниченности идеалов Нового времени. Запад стоял на пороге сложной цивилизацирнной трансформации. Суть ее объективно заключалась в «социализации» обще­ственного устройства, отказе от радикального техницизма, возрождении духовной природы личности, укреплении ее социальных связей. Все XX столетие будет сопряжено с настойчивыми поисками новых форм экономи­ческих, правовых, политических, социальных взаимоотношений, способ­ных вернуть гармоничный и справедливый характер общественной систе­ме. Эти мировоззренческие искания привели к радикальному обновлению всех ведущих социально-политических доктрин.