Гибель Рима и западной империи.

Во время несторианских и монофизитских споров положение западной империи все более ухудшалось. Вандальский конунг Гейзерих завладел Африкой, главной житницей Рима, отрезал подвоз хлеба в Испанию; мало того, он завел свой флот, занял Сицилию и стал грозой всего Средиземного моря. На Дунае появилась новая опасность: гунны, в свое время давшие первый толчок переселениям, перебросили сами свои кочевья за Карпаты и придвинулись к самому порогу империи.

В 440 г. разрозненные до тех пор дружины и отряды гуннов объединились в большую орду под начальством темнолицего Ат-тилы, которого народное сказание за дикую энергию прозвало «бичем Божиим». Из своего лагеря на верхнем течении Тиссы он повлек за собой гуннов с остроготами и другими подвластными народами на запад, перешел Рейн и вступил в Галлию. Начальник германо-римской армии Аеций, сам варвар по происхождению, призвав на помощь франков и визиготов, встретил Аттилу на равнинах нынешней Шампани. Искусству римского вождя и дикой

ярости визиготов, мстивших за смерть своего старого конунга, удалось отбить полчища Аттилы. Победителя, Аеция, постигла та же участь, что и Стилихона: последний импера тор из династии Феодосия, ничтожный Валентиниан III, приказал его казнить.

Аттила на другой год обошел Восточные Альпы и двинулся прямо на Рим. Его встретило посольство, во главе которого находился римский епископ, или папа, Лев I. Богатые подарки римлян, а также слухи о восстании на Дунае побудили Аттилу повернуть домой, но там его внезапно постигла смерть. Громадная орда, державшаяся только его волей, немедленно распалась. Рим ничего не выиграл от ги бели Аттилы: два года спустя вандал Гейзерих напал со стороны моря и подверг Рим новому разграблению, гораздо худшему,- чем было первое (455 г.). Среди добычи вандалы увезли в Карфаген сокровища, захваченные в иерусалимском храме Титом.

После этого в течение 20 лет сменилось несколько императоров, которые были вполне в руках варварских вождей германских, защищавших Итатию. Все сношения метрополии с провинциями прекратились; римские гарнизоны, не получая жалованья из казны, разбежались; По великолепным римским дорогам нельзя было ни ездить, ни возить товары из-за беспрерывных грабежей германских дружин, которые вырвались на волю после распадения царства Аттилы.

В совершенно беззащитном придунайском Норике (нык. Австрии), среди заморенного, отчаявшегося населения, появился в год разграбления Рима никому неведомый подвижник, по имени Северин, пришедший из далекой Фиваидской пустыни в Египте. Он поражал все'х своей выносливтгетью, в жестокий мороз ходшi босиком, спал на голой земле, принимал пищу раз в день после заката солнца. По словам жития, составленного благоговейным учеником Северина, один священник вздумал прогнать отшельника за его проповедь поста и покаяния; не успел уйти Северин, как священник и много народа с ним были перебиты напавшими варварами. В одном городе, захваченном германцами, он обещал жителям близкую Божию помощь; никто сначала не поверил ему, но вот скоро произошло землетрясение, варвары побежали и в темноте перебили друг друга. В народе стали говорить, что он повелевает силами природы, что гнев Божий неминуемо должен обрушиться на всякого, кто посмеет нарушить его заветы.

Северин приобрел неограниченную власть в провинции: там, где уже давно нельзя было собрать налог для,казны, он предписал собирать, по церковному обычаю, десятину (десятую часть жатвы и приплода скота), чтобы употребить вырученные деньги на выкуп пленных и на помощь беднякам. Даже варвары, к которым проникла слава его прорицаний, стали его слушаться; нередко у германских конунгов добивался он освобождения пленных или пощады обывателям какого-нибудь угрожаемого города. Северин основал в Норике несколько монастырей; по восточному обычаю каждый монастырь составлял группу небольших хижин. Однажды к нему зашли за благословением варвары, отправлявшиеся в Италию искать счастья; среди них выдавался рослый, покрытый лишь звериной шкурой Одоакр, который должен был согнуться для того, чтобы стоять в низкой келье подвижника. Северин сказал ему:.«иди в Рим, сейчас ты плохо одет, но скоро ты будешь раздавать народу обильные дары.»

И, эти слова Северина сбылись. Одоакр занял видное место среди германских начальников, защищавших Рим. Когда варвары потребовали отвода им земель и дворов в Италии, как будто это была завоеванная ими страна, Одоакр обещал исполнить их желание, если они выберут его конунгом. Захватив в свои руки власть, он отстранил малолетнего Ромула Августула (т. е. маленького Августа), носившего императорский титул, и отослал знаки императорского достоинства в Константинополь (476 г.).

В это время восточную империю теснили остроготы, освободившиеся от гуннской неволи и' захватившие на Балканском полуострове то-же самое положение, какое за сто лет до того занимали визиготы. Император Зенон повторил ту же политику, которую тогда применили к Алариху: принял вождя остроготов Тео-дориха на службу и натолкнул на Одоакра. Получив от Зенона почетный титул консула, Теодорих сказал императору: «Италия и город Рим, столица и глава мира, — в руках конунга-варвара, который притесняет твой сенат и целую половину империи; пошлите меня с готами, лучше я получу власть от тебя в подарок.» Бее племя остроготское двинулось кругом Адриатического моря в Италию. В борьбе с Теодорихом Одоакр был разбит и погиб.

Новый властитель Италии также не решился принять императорский титул. Он считался наместником римского императора и конунгом лишь над своими германцами. Выросши при константинопольском дворе, Тепдорих проникся глубоким уважением к римской культуре; в то же время он хотел сохранить воинскую силу своих германцев. Между готами и римлянами было проведено строгое разделение: военную службу несли только готы; но они зато не допускались к делам управления; наместники, сенаторы, сборщики податей были по прежнему римляне. Туземцы и пришельцы остались совершенно, чПжды друг другу; их разделяла еще разница вероисповедания: готы были ариане и след. еретики в глазах католических (или правоверных) римлян.

Иной, более прочный характер приобрело господство ф р а н -к о в, утвердившихся в северовосточной Галлии. Между тем как готы и вандалы оторвались .от старой родины и жили разрозненные среди римского населения, франки, хотя и передвинулись частью в Галлию, но сохранили свои прежние поселения за Рейном; притом они перешли на новые места сплоченной массой. Франкский вождь Хлодвиг из фамилии Меровингов, по старинному Аобычаю никогда не стригших своих волос, долго не соглашался, несмотря на увещания своей жены-христианки, покинуть веру в Подана, бога буйного ветра и войны, и обратиться к Христу. Во время битвы с алеманнами (племенем, занимавшим югозападную Германию) он поднял руки к небу с молитвой: «я призывал" своих старых богов, но они меня покинули. Если ты, Иисусе Христе, дашь мне победу над врагами, и я узнаю силу твою, испытанную народом, который тебе поклоняется, я поверю в тебя и окрещусь именем твоим.» Когда епископ Ремигий, собираясь его крестить, рассказал о страданиях Христа, Хлодвиг воскликнул: «если бы я был тут с моими франками, я бы отмстил за него!»

Принятие христианства не укротило нрава франков. Хлодвиг продолжал коварно истреблять своих соперников, других франкских вождей, придумывая все новые предлоги: одного он убил будто бы за трусость, другого он сначала подговорил умертвить своего отца, а потом выступил мстителем за убитого и поразил убийцу. Под конец он стал жаловаться на свое одиночество и отсутствие родственников и друзей. Но люди, знавшие его, уверяли, что и это была хитрость тирана: Хлодвигу хотелось выведать, не объявится-ли кто из его родства, с тем, чтобы поскорее от такого соперника избавиться.

Принявши католичество, т. е. учение римской церкви, франки выиграли много над другими германцами, державшимися ереси арианства. Опираясь на сочувствие католического духовенства, Хлодвиг сломил господство арианских бургундов и визи-готов, занимавших южную половину Галлии: бургундов он заставил сдаться, визиготов прогнал из Галлии за Пиренеи. Вся страна от океана до Альп и Рейна вместе с родиной франков за Рейном была теперь в руках франкского короля.

В начале шестого века (500—520) западной римской империи не существовало более: на ее месте образовались 4 большие государства германцев: в Африке — вандальское, в Италии и Испании — остроготское и визиготское, в Галлии — франкское. Бри-таннию заняли германские племена англов и саксов, покинувшие низовья Эльбы и переплывшие на ладьях Северное море. Великое переселение народов Европы окончилось после 125 лет (375—500) странствований. Области от Эльбы до Днепра- и от Балтийского моря до Дуная, опустевшие вследствие ухода германцев, заняли племена славянские.

Юстиниан - восстановитель-империи. Уцелевши от бурь великого переселения, восточная империя, неожиданно поднимается

в VI веке до небывалого раньше могущества. Это былоделом немногих талантливых людей, провинциалов темного происхождения, соединившихся вокруг личности Юстиниана, также уроженца деревенской глуши, который пробился сквозь ряды аристократии к высшей власти.

В конце V века дядя Юстиниана, Юстин, македонский крестьянин, пришел в Константинополь пешком с сумой за плечами. На военной службе ему посчастливилось подняться до чина начальника императорской гвардии; бездетный, он вызвал из родной деревни племянника и доставил ему прекрасное образо-Юпиниан (с мозаики, т. с. картины, выложенной вание. Когда в 518 г. цветными камешк. в церк. св. Виталия в Равенне). Юстин был провозглашен императором, настоящим правителем стал Юстиниан; в 527 г. по смерти Юстина, он принял императорский титул (все его долгое правление от 518 до 565 года).

Юстиниан обладал неутомимой жаждой деятельности. В великолепном дворце он жил монахом, во время постов не ел даже хлеба, пил только воду, вкушал через день немного овощей, пропитанных солью и уксусом, по обычаю египетских монастырей. Не видно было, когда он отдыхает; нередко ночью он подымался, чтобы пересмотреть какое нибудь политическое или церковное дело, или бродил в лихорадочном возбуждении по бесконечным галлереям дворца, точно «демон в образе человека», как говорили в народе. Юстиниан имел притязание все знать и во все вмеши-
Гробннца Теодорнха в Равенне (две лестницы пи Сокам позднейшего происхождения).

ваться; он сам набрасывал планы военных кампаний, сам разбирал судебные дела, спорил с монахами о догматах, отправлял'пропо-ведников к язычникам, сочинял церковные гимны, крестил приезжавших в Константинополь варварских князей.

Подстать Юстиниану, ревнивому до власти, завистливому и подозрительному, была его жена Феодора, в молодости актриса и танцовщица. Эти два непомерно честолюбивых человека окружили себя церемониалом, заимствованным у персов, который загораживал государя от народа и возвышал его на степень божества.

Особенным блеском старались ослепить на приемах иностранные посольства. Пройдя по громадным покоям дворца, сверкавшим мрамором, порфиром, малахитом, самоцветными камнями, через ряды великанов-гвардейцев в золоченом вооружении и бесчисленных придворных чинов в шелковых, расшитых жемчугом мундирах, послы достигали консистории, т. е. тронного зала. Как в театре, дожидались они поднятия занавеса, за которым был скрыт император; наконец он показывался на высоком золотом престоле среди двух статуй Победы в сияющей одежде и венце бога Солнца; послы три раза припадали к земле, целовали ноги государя, выслушивали его милостивое приветствие и получали позволение поднести подарки, которые император впрочем уже изучил по просмотренному раньше списку.. Не только иностранцы, но и свои придворные, начиная с высших сановников, должны были, появляясь перед особой государя, отдавать ему земные поклоны, касаться губами края его одежды.

Воображением Юстиниана целиком владела мысль о возрождении прежней империи. «Единый Бог проповедан всему миру, одна держава поставлена для того, чтобы собрать и скрепить все народы: римская империя и христианская вера предназначены объединить узами вечного согласия род человеческий». У римских императоров, по мнению Юстиниана, было два великих- дара: «торжествовать над побежденными врагами и, устраняя посредством законов несправедливость и клевету, защищать истинное право». Юстиниану казалось, что он способен исполнить то и другое. В течение всего своего правления он вел упорные войны для покорения оторванного варварами запада, уверенный, что «Бог дарует ему вернуть все страны, которыми владели римляне до границы двух океанов». И так же непрерывно и усердно занят он был изучением и собиранием законов, чтобы оставить по себе память установителя правды и справедливости.

Направителем юридических работ Юстинианова царствования был глава судоустройства, Трибониан, уроженец Памфилии, по словам самого Юстиниана, чудо учености и здравого смысла, все знавший и понимавший, во всяком деле умевший найти ясное решение. Под руководством Трибониана постановления римского народа и указы римских императоров, за выключением законов устаревших и потерявших силу, были собраны в стройную систему Юстинианова кодекса. К этой справочной книге для судей Трибониан прибавил Д и г е с т ы, собрание мнений знаменитых римских законоведов, иИнституции, руководство для начинающих юристов, также составленное по лучшим римским образцам. Вместе с законами самого Юстиниана, или Новеллами, эти сборники, исполненные по идее и замыслу императора, образовали Свод гражданского права.

Громадное издание Свода, по своему значению равное целой библиотеке, сохранило для последующих времен произведения римской культурыг оно дает нам теперь возможность судить о гении римлян в делах суда и управления. Понятно, что впоследствии, когда европейцы вышли из варварского быта и образовали у себя университеты, для них кодекс Юстиниана приобрел значение основной, как бы священной книги, наряду с сочинениями Аристотеля, олицетворявшего мудрость другого античного народа, греков.

Восстановление империи, при всем блеске и величии, имело свою оборотную темную сторону: оно было связано с обременением народа налогами и повинностями, с притеснениями и вымогательствами чиновников; сами сотрудники Юстиниана, искусные и талантливые, были в то же время людьми беспощадными, жестокими, корыстолюбивыми. Императоры, предшествовавшие Юстиниану, боялись чрезмерно отягчать народ податями, в особенности не хотели затрогивать влиятельных магнатов, т. е. аристократию богатых землевладельцев, образовавшуюся из сенаторов, наместников, военных начальников и придворных. Юстиниан, чуждый аристократии по своему происхождению, враждебный ей по своим понятиям о власти государя, стал донимать магнатов налогами и конфискациями (отобранием в казну) земель; он разорял их тяжбами, овладевая наследствами, объявляя недействительными завещания, вымогая золото угрозами.

Раздраженные магнаты объединили всех недовольных Юсти-ниановым управлением и подготовили в столице восстание, опиаясь на вооруженные партии цирка, или ипподрома, как он назывался на востоке. В Константинополь перешли из Рима старинные языческие ристания на колесницах с тем же увлечением народа зрелищами, тем же разделением на партии по цвету костюма кучеров; особенно выдавались Зеленые (цвет морского бога Посейдона) и Синие (цвет богини Афродиты). Так как Синим, под покровительством которых выдвинулась Феодора, при дворе благоволили, враги Юстиниана обратились к Зеленым, подвергавшимся преследованию за монофизитство.

В январе 532 г., когда император по обычаю появился в своей ложе ипподрома, Зеленые стали осыпать его жалобами на притеснения чиновников. Император отвечал резко и в свою очередь услыхал такие оскорбительные речи, что ему оставалось только удалиться. Неловкость правительства толкнула и Синих на союз с Зелеными. Стараясь привлечь население кличем «ника» (победа!), мятежники провозгласили своего императора и укрепились в огромном строении ипподрома; в столице начались опустошительные пожары. Юстиниан сначала растерялся: еще раз пошел в цирк с Евангелием в руках, чтобы принести народу покаяние, затем в отчаянии собрался бежать на корабле. Его остановила Фео-дора, сохранившая мужество и хладнокровие. В то время как Синих постарались опять привлечь ко двору щедрым подкупом, против Зеленых призвали лучшего полководца империи, Велизария, только что вернувшегося из персидского похода; он собрал небольшой отряд лично ему преданных воинов, штурмовал цирк с двух концов и учинил среди мятежников жестокую резню.

Едва избавившись от грозной внутренней опасности, Юстиниан приступил к осуществлению своей заветной цели — восстановить римскую империю в ее прежнем объеме. Первый удар был направлен на Африку, занятую вандалами. Велизарий, располагая сравнительно небольшими силами, применяя гуннскую конницу, легко разгромил германское воинство, совершенно оторванное от своей родины, ослабевшее от знойного климата и роскошной жизни. С особенным блеском по старинному отпраздновал он свой триумф: за колесницей победителя следовал пленный вандальский конунг, везли богатейшую добычу, редкие драгоценности, он бросал народу монеты, на которых был изображен вместе с императором сам счастливый полководец. Одно было непохоже на старый Рим: солдаты, следовавшие за Велизарием,были все иностранцы — германцы, славяне, арабы, гунны, мавры, персы, армяне; большая часть их находилась на личной службе вождя, от него лучала жалованье и добычу: поход составлял как бы частное его предприятие.

Затем наступил черед расправы с остроготами, пришедшими в расстройство после смерти Теодориха. И здесь Велизарий также быстро одержал ряд побед, вернул империи Рим и Равенну. К триумфальным титулам «африканского и вандальского» Юстиниан присоединил имя «готского». Вместе с сокровищами Теодориха привезли в Константинополь пленного готского конунга и оставили его доживать свои дни в придворном чине патриция. Однако завоевание Италии затянулось на двадцать лет, в значительной мере по вине самого императора. Сам лишенный военных талантов, Юстиниан боялся чрезмерного успеха и возвышения своих генералов. Поэтому, кроме Велизария, он назначил в Италию вторым командиром Нарзеса, хранителя своей дворцовой спальни, в сущности для того, чтобы наблюдать за Велизарием; рознь начальников пришлась только на пользу противнику. Юстиниан делал одну ошибку за другой. Бывшую метрополию империи обратили в провинцию, зависимую от Константинополя; в страну, не успевшую оправиться от войны, прислали чиновников, которые тотчас же принялись за усиленное собирание налогов. Недовольством римлян, которые ждали вовсе не такого освобождения, воспользовался готский вождь Тотйла, съумевший своим великодушием и щедростью привлечь население на свою сторону.

Среди боев за обладание Италией на империю обрушился страшный враг с востока. Союзник готов, персидский шах Хозрой Аношарван («благословенный») занял Месопотамию, Иберию (Грузию), Армению, разорил и сжег Антиохию. У персов была своя имперская политика. Их цель состояла в объединении всех азиатских провинций, как было во времена Кира и Дария; они хотели достигнуть Черного моря и Леванта, загородить европейцам доступ к азиатским рынкам и властвовать над торговыми путями из Индии и Китая в Европу на всем их протяжении. Главную поддержку своей политики шах находил в последователях Нестория, изгнанных из римской империи после соборов V века и образовавших в пределах персидской державы свою церковь с католикосом (патриархом) во главе, который жил в столице персов, двойном полугреческом городе Селевкии-Ктезифоне на Тигре. Несториане, в качестве торговцев и банкиров, стремились сосредоточить в своих руках весь обмен между Европой и Азией, усиленно добиваясь также проникновения на Дальний Восток, в китайскую империю.

Хозрой (531—79) был достойным противником Юстиниана, хорошо образованным, заботившемся о порядке в судах и управлении; при всей своей вражде к империи, он знал греческий язык, чи-тал%Платона; в то же время он увлекался мыслью о возрождении персидской народности и культуры, велел собрать исторические рассказы и предания персов, перевести на персидский язык индийские повести и басни. Во всех войнах с империей Хозрой имел перевес. Отозванный из Италии, Велизарлй на востоке ке добится успехов; только ценой ежегодной дани в 2000 фунтов золота удалось Юстиниану заключить перемирие с шахом.

Лишь развязавшись с восточной войной, можно было опять приняться за покорение Италии, почти целиком захваченной готом Тотилой; но теперь для истребления готского воинства имперцам пришлось вызывать из-за Альп франков. Юстиниан овладел еще западною частью Средиземного моря с островами Сицилией, Сардинией, Корсикой и Балеарами, отнял у визиготов югозападную часть Испании. Это было последним усилием восстановления империи: о возвращении остальной Испании, затем Галлии, Британии, придунайских земель не могло быть и речи, в такой мере исчерпались его средства; и то надо изумляться почти нечеловеческой энергии властителя, который беспрерывно сражался на два фронта, вынужден был набирать свои военные силы среди самих варваров, напиравших на империю, который не только воевал, но также воздвигал множество крепостей, восстановлял разрушенные города, возобновлял заброшенные водопроводы, исправлял испорченные пути сообщения и без конца строил церкви и монастыри.

Громадным бременем легла на имперское население беспокойная деятельность Юстиниана. Когда после 47-летнего правления император умер 82 лет, пережив всех своих сверсников и сотрудников, Феодору, Трибониана, Велизария, в народе точно пронесся глубокий вздох облегчения. Его преемника, при первом появлении в цирке встретила необозримая толпа плачущих, коленопре-р;лоненных людей. «Сжалься над нами — голосили они — мы погибаем. Приди на помощь рабам твоим, ты милосерд и всемогущ. Взгляни на слезы наши, облегчи страдания наши».