Соборная реформация и гуситство.

Со времени удара, нанесенного Филиппом Красивым римской церкви, папство быстро клонится к упадку. Зависимые от французских королей авиньонские папы бессильны против нападок на их власть, поднимающихся со всех сторон. В XIV веке множество духовных и светских лиц сходились в том, что великое учреждение церкви поражено нравственной порчей, что необходима реформация, т. е. общее очищение и исправление. Прелаты во всех странах, кроме Италии, тяготились своею зависимостью от папы, обязательными поездками в Рим, большими поборами курии; напоминая о равенстве всех епископов, они требовали восстановления забытых общехристианских соборов. Тоже самое мнение, что собор — выше папы, что папа может быть лишь исполнителем воли собора, стали настойчиво высказывать ученые профессора Сорбонны, т. е. богословского факультета (отделения) парижского университета, который пользовался по всей Европе славой хранителя чистого церковного учения. Особенно сильно заговорили о соборной реформации, когда произошел Великий раскол папства.

После .70 лет пребывания пап в Авиньоне (так наз. «вавилонского пленения»), коллегия кардиналов разделилась. Часть переехала в Рим, часть осталась в Авиньоне, и каждая выбрала своего папу (1378). Папы вступили в спор между собою: обращаясь ко всему католическому миру со своими призывами, они преследовали друг друга отлучениями и проклятиями. В 1393 г. Сорбонна разослала по всей Европе запрос, какими мерами можно было бы прекратить раскол. Получено было до 10.000 ответов, и на основании их парижский университет потребовал отречения обоих пап-соперников. Созванный в 1409 г. в П и з е собор епископов, аббатов и ученых выбрал нового папу, но не уничтожил раскола, так как оба смещенные им папы не отказались от власти.

Среди светского общества были голоса более решительные, находившие порчу не в одном папстве, но и во всем клире. Указывали на то, что большинство прелатов живет роскошно, не затрудняя себя работой, службой и проповедью, предоставляя эти занятия жалким нанятым викариям. Промышленные горожане, рыцари, крестьяне завидовали крупному владению клириков и поднимали речь об отобрании и разделе церковных земель. Многие из верующих не хотели итти исповедоваться к духовным лицам, подававшим своей жизнью такой плохой пример. В годы тяжелых бедствий, особенно после Черной смерти, собирались братства самоистязателей; в сильном возбуждении ходили они по городам, возвещали конец мира и подвергали себя бичеванию, чтобы смягчить гнев Божий; отстраняя священников, они всенародно исповедовались друг перед другом. Множество людей искали самостоятельного поучения в делах веры. Поэтому в народе были респространены переводные Библии на французском, немецком, английском и чешском языках. В среду читателей "Библии легко проникала мысль, что светские люди по достоинству равны духовным: кто следует Христу в делах, тот истинный священник, а потому мирянам должно быть доступно причащение под обоими видами (хлебом и вином, тогда как в латинской церкви мирянам не давали чаши).

Недовольство и требование реформы церкви с особенной силой проявилось в Богемии, где вместе с тем чешский народ во всех своих слоях поднялся против влияния немецких колонистов и немецкого управления.

Благодаря политике Карла IV Богемия стала передовой страной в Европе, Прага получила господство над Германией; в тоже время основание пражского университета усилило наплыв немецких колонистов; немцы получили перевес не только в высшей школе, но и в городском совете Праги. С другой стороны, новое просвещение пробудило в среде чехов сильный подъем духа. Рыцарь Штитный первый стал писать философские сочинения по чешски: «Господь — говорил он — любит чешский язык не меньше латинского». С 1400 г. наиболее горячим выразителем национального сознания чехов становится Ян Гус, проповедник королевской часовни и профессор пражского университета, человек увлекательного красноречия. По его словам в королевстве богемском чехам по божескому и естественному праву следует быть первыми в должностях и занятиях также, как это водится у французов и немцев в их странах». Король Вацлав, сын Карла IV, искавший поддержки в народных слоях, принял сторону чехов в университете и допустил перемену устава, по ка-торой немцы вместо % голосов и высшей школе получили Ул. Крайне раздраженные, немецкие профессора и студенты ушли из Праги и основали свой университет в Лейпциге.

В это время чешские студенты, учившиеся в Оксфорде, принесли сочинения Уиклифа. Гус принял одно из главных положений английского преобразователя: священники обязаны возвещать народу слова Христа, а не ложные чудеса; каждый христианин должен углубляться в Писание, так как в нем вся основа учения. «Ведь народ чешский — писал Гус своим друзьям в Англии — жаждет истины; он хочет знать одно лишь Евангелие, и где только в городе или в деревне или в замке появляется проповедник святой истины, народ устремляется к нему толпой; наш король, весь двор, паны (бароны) и простой народ крепко стоят за слово Христово.» Когда в Прагу пришла булла папы, которая требовала сожжения сочинений Уиклифа, большинство университета решительно этому воспротивилось. Папа отлучил Гуса, архиепископ пражский, богатейший владетель 10 городов и 400 деревень, подверг его проклятию, но король не захотел его выдавать. Гус выступил теперь в своих проповедях против продажи папских индульгенций, т. е. грамот на прощение грехов, и объявил, что учение о непогрешимости папы — богохульство; папа — никто иной как антихрист.

Между тем новый император Сигизмунд, младший брат Вацлава, вождь крестоносцев 1396 г., привлеченный на сторону реформы церкви, созвал собор вКонстанцеу Боденского озера (1414 г.). На собор съехались прелаты из пяти главных стран Европы, Германии, Англии, Франции, Италии, Испании; голоса подавались по нациям; деятели Сорбонны заняли в собрании самое видное место. Три лица, спорившие за папский престол, были низложены и вновь выбранный папа обязался созывать соборы каждые пять лет.

Очень смелые в деле ограничения папской власти, члены собора в вопросе веры проявили туже нетерпимость, что и папа. Поэтому они прокляли память Уиклифа и стали ревностно судить Гуса, вызвавши его под охраной императора в Констанц. Гус охотно поехал на собор, уверенный в том, что сможет доказать правоту своего учения. Ему не дали свободно говорить, но сразу заключили в тюрьму и допрашивали, как тяжкого преступника. Гус настаивал на том, чтобы ему привели доказательства из Писания. Ему ответили: «если собор скажет, что у тебя один глаз, ты должен согласиться». В качестве нераскаянного еретика, Гус был сожжен на костре; Сигизмунда убедили, что слово, данное отступнику от церкви, не связывает его (1415 г.).

Смерть Гуса, принятая в Богемии как великое оскорбление чешскому народу, послужила толчком к революции. По всей стране народ стал громить монастыри. В Праге толпа ремесленников, портных, шерстобитов, сапожников под начальством проповедника Иоанна Зеливского, напала на городскую думу и выбросила из окон семерых королевских советников, слывших за противников Гуса. Потрясенный этим событием, король Вацлав умер, а его преемника, Сигизмунда, ненавистного за приверженность к немцам, большинство чехов не хотело принимать.

Гуситы разделились на две партии. Университет, паны, большая часть рыцарей и зажиточные горожане выставили 4 пражские статьи, в которых требовали свободы проповеди слова Божия, причащения под обоими видами, отобрания богатств у духовенства и светского суда над клириками, без изменения однако церковного устройства. От этих умеренных, называвшихся чашниками и подобоями, резко отделялись крайние, преимущественно принадлежавшие к нисшим классам, безземельные рыцари, ремесленники, крестьяне, рабочие: они принимали целиком учение Уиклифа, мечтали о возвращении церкви ко временам апостольским, отвергали чины епископов и священников, иконы, посты и почитание святых и особенно вооружались против монашества; по имени своего укрепленного лагеря Табора, в южной Богемии, куда стекались восторженные богомольцы, они назывались таборитами.

Сигизмунд испортил себе возможность соглашения с чашниками, вооружив в Германии, Венгрии, Кроации, Италии крестоносцев для завоевания Богемии. Все его нападения однако отразил вождь таборитов, рыцарь Ян Жишка из Троцнова, съумевший воспользоваться религиозным увлечением чешского крестьянства. Против рыцарских ополчений он выставил новое мужицкое войско, применив деревенские орудия, цепы, дубины, крюки, и создав особый вид защиты из больших походных повозок, которые соединялись тяжелыми цепями и загораживались щитами. Призывая «всех верных чехов против врагов Божиих и расхитителей страны», Жишка держал свое ополченке в строжайшей дисциплине; выборные старосты должны были распределять добычу по справедливости и без лицеприятия; в лагере не допускалось пьянство, игра в кости, шумные крики, ссоры; смертная казнь была назначена тому, кто позволит себе грабеж или йасилие. Своему войску, составленному из крестьян и для защиты деревенского населения, он хотел сохранить сочувствие крестьянства. Вместе с тем Жишка нашел выход дикой энергии своих воителей: в восторге и упоении разрушали они немецкие города Богемии, и особенно католические монастыри, совершали всякие неистовства над монахами; всюду виднелось зарево пожаров, множество повешенных, обезглавленных, сожженных людей.

Спасшее независимость Богемии, таборитское войско сделаюсь скоро бичем для окружающих стран. После смерти Жишки го преемник Прокоп Голый (т. е. с бритой головой, как бывший монах) стал предпринимать опустошительные набеги на Германию, Венгрию, прибалтийские страны. Его целью было добыть военное снаряжение, железо, порох, лошадей, занять войско, вознаградить его добычей. Вместе с тем он старался возбудить всюду р е во л ю ц и ю. В его возваниях говорилось: «светские и духовные властители пренебрегли тем, что поручено им 'самим Господом. Против Божьего порядка восстали ученые, мудрецы и сильные, а малые взывают к Богу о помощи и даровании истинного устройства. Благородные и свободные христиане должны взять меч и смело рубить, добиваясь правды». Далее, от имени таборитов он ставит целый ряд требований в пользу мелкого люда: нужно уничтожить крепостную зависимость, нужно отменить цехи, которые выгодны лишь немногим мастерам, и монополии, дающие прибыль немногим купцам. Нужно, чтобы производились только предметы, необходимые для жизни, а не излишек для сбыта и наживы, и чтобы каждому человеку была обеспечена справедливая плата за труд; власти пусть установят дешевые цены на все товары.

«Богемский яд», как выражались противники таборитства, широко распространился по всей Европе: в Англии, в Испании крестьяне читали грамоты Прокопа; в южной Франции стали собирать в пользу таборитов взносы и по их примеру избивать господ. Чешские паны, в начале довольные победами крайних над крестоносцами, после 12 лет войны пришли в полный ужас от ее последствий для внутреннего порядка: для них ясно было, что вооруженных крестьян уже не вернуть к барщинам и оброкам, что за ними потянется и остальное крестьянство, пришедшее к сознанию своей мощи. Борьба с революцией заставила их искать сближения с Сигизмундом и с партией соборной реформы, которой удалось добиться созыва нового (третьего после Пизы и Констанца) собора в Базеле (1431). В союзе с горожанами Праги и Пильзена они собрали большое войско; при Л и п а н а х близ Праги рыцарское ополчение под командой Бореша из Милетина встретилось с таборитами: притворным бегством он выманил крестьян из укрепленного лагеря и раздавил в открытом поле; Прокоп пал в бою.

Вслед за тем наступила реакция (восстановление) дворянства: признавши Сигизмунда королем, они получили подтверждение своих вольностей, обещание, что должности будут заниматься исключительно чехами, и признание церковных требований чашников (1436). Революция, начавшаяся в 1419 году, через 17 лет окончилась торжеством чешской народности над немцами; королевская власть потеряла всякую силу над дворянством, между тем как крестьяне, отвоевавшие независимость Богемии, будучи побеждены в гражданской войне, впали в еще. большую, чем раньше, зависимость от рыцарей.

Гибель Византии. Битва при Ангоре и плен Баязета внесли сначала расстройство в среду османов. Западные христиане однако не воспользовались благоприятным положением для вмешательства в дела Балканского полуострова. В это время почти повсюду на западе начались междоусобия, которые отвлекли внимание европейцев от Балканских событий.

С 1419 г. Германия поглощена борьбой с гуситством. С 1415 г. во Франции возобновилась Столетняя война с Англией. Сначала англичане побеждали также, как при Эдуарде III за 70 лет до того, и даже английский король Генрих V венчался в Париже французской короной, отстранив законного наследника престола, дофина Карла (будущего Карла VI I). Но при малолетнем сыне Генриха Пг Генрихе VI , во французской нации пробудился патриотизм: крестьянская девушка, Жанна д' Арк, одушевленная верой в свое божественное назначение, победила англичан под Орлеаном (отсюда ее прозвание «Орлеанская дева») и, среди вражеских отрядов, невредимо провела дофина на венчание в Реймс (1431 г.); схваченная противниками, она была сожжена как колдунья. После этого порыва французы стали вытеснять англичан из страны; но еще долго потом по окончании военных действий мучили мирных жителей отпущенные на волю отряды наемников, которых народ недаром прозвал «живодерами». Оба воюющие государства, взаимно истощивши друг друга, не могли и думать о каких либо посторонних целях.

Палеологи опять прибегли к унии, как средству спасти империю: император Иоанн VIII и патриарх, оба лично отправились в Италию. Для папы Евгения IV предложение их было в высокой мере желанно потому, что дало повод избавиться от подчинения Базельскому собору, где партия реформы сильно урезала его власть, отменивши большую часть доходов и получений курии. Отказавшись ехать в Базель, папа пригласил епископов на совещание с греками в Италию и, хотя большинство отцов Базельского собора постановило свергнуть Евгения IV, как еретика, он настоял на своем: воФлоренциив 1439 г. греческие послы подписали унию, и папа торжествовал победу, как соединитель церквей.

В действительности уния не имела никакой цены: ясно было, что громадное большинство православных на востоке на примет подчинения папе, а в свою очередь подписи греческого посольства не вызовут на западе охотников крестоносного подвига. Совещания с византийцами имели последствия в совершенно другой, мирной области: во Флоренции чествовали ученого грека Ге-миста Плетона, глубокого знатока античной литературы, увлекшегося особенно Платоном и передавшего свое увлечение флорентийским любителям древности: при этом обнаружилось, что образованные люди в Западной Европе больше интересуются мертвой Грецией, чем умирающей Византией.

Вслед за флорентийской унией папа объявил крестовый поход, привлекший только одних венгров; главными поборниками изгнания турок из Европы выступили кардинал Чезарини, бывший председатель Базельского собора, которого папа перетянул во Флоренцию, и венгерский командир Ян Гуниади. Первый поход, в котором Гуниади разбил турок близ Белграда и около Ниша в Сербии, вызвал большие надежды. Но невыгода христиан состояла в том, что они вели войну на чужой земле, нуждались в припасах, тогда как у турок все было под рукой — засеянные поля и большие продовольственные склады. Во второй раз венгры, при участии короля своего Владислава, под предводительством Гуниади и Чезарини, двинулись к Константинополю вдоль берега Черного моря, стараясь обойти Балканы. Они встретились с турками при Варне; в ожесточенном бою погибли Владислав и Чезарини, а Гуниади едва спас остатки крестоносного войска отступлением за Дунай (1444). Теперь пробил час гибели Константинополя. -

Последний император, Палеолог Константин XI (с 1449 г.), и его противник, Мохамед II (с 1451), были оба люди таланта и энергии, достойные друг друга, но находившиеся в неравных условиях, так как Византия бесконечно уступала туркам в средствах и в количестве защитников: против 165.000 двинутых Мохамедом на осаду Константинополя, император мог собрать едва 5000 защитников. Мохамед выстроил на Босфоре сильную крепость'и запер Византии подвоз с Черного моря. Через лазутчиков он хорошо изучил укрепления Константинополя, окруженного с суши тройной стеной, переманил на свою сторону служившего раньше грекам знаменитого литейщика пушек, венгерца Орбана. Германский император, Габсбург Фридрих III, вместо помощи, прислал увещательное письмо к султану с просьбой пощадить Византию, а папа Николай V (1447—55) напомнил, что пора грекам искренне принять унию.

В Константинополе даже в эту последнюю минуту никто не хотел слышать об унии; на празднике, устроенном правительством в честь союза с латинской церковью, судовые рабочие пили за/ погибель папы; греческий адмирал сказал: «лучше нам видеть турецкий тюрбан в городе, чем папскую тиару (корону)». Многие знатные и богатые семьи греческие успели породниться с османами и желали торжества турок, чтобы обеспечить свои имущества.

Весной 1453 г. Мохамед осадил Константинополь с суши и с моря; византийцы загородили вход в гавань железными цепями, но турки поставили корабли на рельсы и объехали препятствие. Жестоко действовала их артиллерия: куда ударяло орудие Орбана,там точно от землетрясения обваливалась стена; защитники не поспевали, чтобы заделывать бреши земляными насыпями. 29 мая начался страшный последний штурм. Первый и второй натирк янычар, воодушевляемых дервишами, византийцы отбили; но когда главный помощник Константина, генуэзец Джустиниани, раненый, удалился со стен, турки воспользовались замешательством и проникли в город. Константин погиб в свалке, его труп узнали потом только по вышитым царским башмакам. Множество народу укрылось под конец в храме Софии, в отчаянной надежде на чудо избавления, обещанное пророчеством. В городе началась жестокая резня; оставленные в живых были розданы солдатам в качестве рабов. На третий день султан приказал остановить грабежи и убийства, так как его твердым намерением было обратить Истамбул (так по турецки произносили имя Константинополя) в столицу свою. Он отправился прямо в великий Софийский храм и совершил там у алтаря свою молитву; крест везде заменился полумесяцем. Голову убитого императора он велел носить на пике по городу в знак победы, тело отдал похоронить с почетом: до наших дней существовала в Константинополе могила византийского героя, у которой неведомые руки продолжали зажигать лампаду.

Мохамед не затронул обычаев, религии, языка местного населения; христиан он не преследовал, хотя многие церкви обратил в мечети, а в покинутые монастыри пустил дервишей. Искусно воспользовался он враждой греков и латинян; патриархом он утвердил Геннадия, врага Рима. В новой османской империи турки остались исключительно военным классом, предоставив торговлю и промышленность христианам. Мохамед перевез из Малой Азии греческих торговцев Трапезунта и богатых армянских купцов Бруссы; над старым византийским населением водворились бывшие провинциалы, которые принялись, под покровительством турок, наживаться на счет своих единоверцев.

Напрасно пытался папа Николай V возбудить новый крестовый поход против турок с Гуниади во главе. В Италии никто не хотел войны, богатые приморские республики думали только о возобновлении торговли с востоком. Венеция на другой же год по взятии Константинополя заключила мирный договор с турками : в ней самой образовался турецкий банк для коммерческих сношений с османской империей. Среди общего равнодушия к судьбе балканских христиан, папа, сам ученый, глубоко почитавший античную древность, добился только одного успеха: вместе с проповедниками крестового похода он разослал своих послов и поверенных разыскивать повсюду ценные рукописи греческой старины, увезенные из Константинополя перед разгромом: так надеялся он спасти остатки наследия античного мира, которые сберегла Византия к концу своего многострадального существования.