Движение братьев Гракхов

Движение братьев Гракхов в 30—20-е годы II в. до н.э. было попыткой возродить мелкое и среднее крестьянство, а вместе с ним основу военного и хозяйственного могущества римского полиса. Но сенатская аристократия объявила эту благотворную попытку покушением на устои государства и нанесла первый серьезный удар по самим основам существования полиса — среднему и мелкому крестьянству. Вслед за этим государство лишилось экономической базы полиса — фонда общественных земель, совместной собственности всех граждан. Земли по закону Спурия Тория 111 г. до н.э. становятся частной собственностью их владельцев, что закрепляет общественное неравенство и торжество рыночных отношений. Второй важнейший удар последовал в военной сфере. В результате реформ Гая Мария исчезает народное ополчение граждан, а вместе с ним и самое живое участие гражданина в защите своего отечества, чувство ответственности за его судьбу. Гражданин-воин уступает место наемному легионеру, лишенному четких политических ориентиров и преданному не отечеству, а штандарту конкретного полководца. В эпоху Поздней республики армия вмешивается во внутреннюю борьбу как сила внешняя, чуждая животрепещущим проблемам государства. И это сыграло роковую роль в судьбе Римской республики. Возрастает и число граждан. В I в. до н.э. в одном Риме проживает более миллиона человек, а колонии римских граждан оказываются раскиданными по всему Средиземноморью. С предоставлением полных гражданских прав италикам римский полис начинает расседаться. Миллионы новых граждан делают призрачными их права на участие в народоправстве, без чего немыслима полисная демократия. Народное собрание, созываемое, как и в старые добрые времена, по трибам и центуриям, наделе вырождается в сборище римского городского плебса и люмпен-пролетариев, лишенных каких-либо политических пристрастий, кроме «возвышенного» лозунга «Хлеба и зрелищ!». Все более и более политические комиции становятся фиговым листком, с трудом прикрывающим нагло выпирающее наружу всевластие Сената, погруженного в обделывание своих мелких делишек, и продажность магистратов, «проходной балл» для отправления должности которым обеспечивает теперь не радение о благе общества, а толщина мошны и обильная щедрость в организации бесчисленных игрищ, празднеств и угощений. Тем самым уничтожаются последние остатки народовластия, которые хоть как-то держали на плаву государственный корабль Республики. На место народоправства, пусть даже формального, приходит открытая эгоистическая власть Сената и узкой алчной прослойки разжиревшего на государственных хлебах нобилитета, ревностно оберегающего свои непомерные богатства. Любые попытки посягнуть на их права вершить судьбы народа решительно и безжалостно пресекаются. Улицы Рима все чаще обагряются кровью сограждан, поднявших руку на ничем не оправданные привилегии нобилей. Резня сторонников братьев Гракхов, расправа с движением трибуна Сатурнина, убийства политических противников с помощью наемных отрядов из рабов и гладиаторов на содержании влиятельных семейств — все это служит кровавым прологом к последующим трагическим потрясениям, открывающим эпоху гражданских войн (именно тогда и возник впервые этот термин!). Но боролись друг с другом не различные слои народа, а враждующие группировки внутри самой правящей прослойки: оптиматы и популяры, сенаторы и всадники, отдельные могущественные фамилии, окруженные сонмом приверженцев и прихлебателей. И боролись они за власть, различаясь, главным образом, способами, какими они стремились эту власть взять, и ценой, которую готовы были заплатить за ее удержание. Соревнование мелких честолюбий и великой подлости, к сожалению, брало верх над отдельными примерами истинного благородства и государственной мудрости.