Александр Суворов
30 октября 1730 года в Москве, в семье отставного бригадира Василия Ивановича Суворова и его жены Авдотьи Федосеевны родился мальчик, которого назвали Сашей – в честь знаменитого князя Александра Невского. Так на свет появился будущий генералиссимус Александр Васильевич Суворов.
Род Суворовых уходит своими корнями в Швецию: их родоначальником был шведский дворянин, который приехал в Россию ещё в 1622 году при царе Михаиле Фёдоровиче и принял имя Сувора.
Юные годы
Саша ещё мальчиком увлекся чтением книг, особенно про военные сражения и подвиги, читал их запоем, и сам решил тоже непременно стать военным: такое впечатление, что вместе с именем в него вселился и сам дух великого полководца, разбившего на Чудском озере псов-рыцарей.
Целыми днями он только и делал, что лазал по деревьям, ямам и канавам, да скакал на деревенских лошадях. В дождь он специально выбегал на улицу, чтобы промокнуть, потому что считал, что «солдат должен привыкать ко всему». Купаться же он вообще мог до самых заморозков, родителям приходилось чуть ли не силой вытаскивать его из воды.
Однако, Саша был так мал ростом, выглядел таким худым и слабым, что ни о какой военной службе отец даже и слышать не хотел: ясно было, что это не для него.
К счастью, как-то к ним в гости приехал генерал Ганнибал, арап Петра Великого, и сразу заметил увлеченье мальчика военным делом. Он-то и уговорил отца Саши исполнить мечту сына и отдать его в какой-нибудь военный полк.
Так 12-летний Александр Суворов был записан в лейб- гвардейский Семеновский полк.
Правда, ещё три года, до 15 лет, Александр продолжал жить дома с родителями, и только в 1745 году он поступил на службу.
Начал он свой боевой путь с самого нуля – с рядового, хотя дворянское происхождение давало ему возможность сразу стать офицером.
Но Александр предпочёл пройти все с самого начала. Он с удовольствием стоял в карауле в непогоду или мороз, почти все свободное время проводил с солдатами в казармах, ел вместе с ними их грубую пищу и был им как брат. И скоро Александр был вознагражден за свое усердие - он дослужился до капрала.
Этому помог один счастливый случай. Однажды юный Александр стоял на часах в Монплезире (Петергофе), и мимо прошла императрица Елизавета Петровна. Александр отдал ей честь по уставу. Елизавета спросила, как его зовут, и пожаловала ему рубль серебром. Однако, Александр учтиво ответил, что закон запрещает солдату принимать деньги, стоя в карауле.
Такой благородный и честный ответ пришелся по душе императрице. «Молодец! Ты службу знаешь, - похвалила она. - я положу деньги на землю, а ты возьми, когда сменишься».
На следующий день было приказано произвести Суворова в капралы вне очереди.
В 1754 году Суворов был произведён в поручики с переводом в Ингерманландский пехотный полк. Александру в это время было 25 лет.
Семилетняя война
Впервые участвовать в боевых действиях Суворову довелось во время Семилетней войны за австрийское наследство, которую вела Австрия в союзе с Саксонией, Францией и Швецией против молодого и агрессивного короля Пруссии Фридриха II. К союзу с Австрией присоединилась и Россия.
В 1759 году Суворов уже в чине подполковника Казанского пехотного полка назначается дивизионным дежурным в штаб графа Фермора.
Первый бой, в котором принял участие Суворов, произошёл под Кунерсдорфом. Молодой подполковник отличился в нескольких героических операциях, при этом, он всегда берег своих солдат, за что они его просто обожали.
Один из его офицеров писал позже своим товарищам-сослуживцам, что необыкновенная отвага Суворова произвела впечатление не только на своих солдат, но даже на армию неприятеля, которой один Суворов доставил массу хлопот.
Под Кунерсдорфом завязалось не просто сражение, а настоящая бойня. В этом бою Суворов появлялся как раз там, где было опаснее всего, становился перед полком и вёл его в атаку, даже не спрашивая, где и кто командир.
В считанные недели Суворов сделал из своих гусаров и казаков настоящих ястребов и орлов, так что его авангард не ходил, а просто летал.
По тем временам это был настоящий прорыв в вопросе обучения войск, секрет скоростных переходов суворовских солдат и залог настоящих и будущих побед Суворова.
За одну ночь Суворов вместе с сотней казаков пробежал шесть миль (42 версты) и к утру был у стен Ландсберга, где генерал Платен готовился войти в Польшу.
По команде Суворова солдаты сломали ворота и ворвались в город. Прусские гусары не ожидали нападения и не подготовились к обороне. В результате, пруссаки в панике сдались, хотя были в пять раз сильнее русских. Суворов же приказал часть моста сломать, другую часть сжечь, после чего ускакал.
Однажды арьергард, которым командовал Суворов, попал в окружение. Пруссаки стали требовать, чтобы русские сдались. В ответ Суворов заявил, что не знает такого слова, и бросился на врага, который был в девять раз сильнее его. К счастью, на подмогу Суворову успел подойти мужественный полковник Текели со своими солдатами, в результате чего пруссаки потеряли около 1000 солдат и 40 офицеров.
В другой раз десять эскадронов отборных прусских гусар так сильно стали теснить русских гренадеров, что те не устояли и начали отступать. Вдруг откуда-то появился Суворов и крикнул: «Стой!.. Я здесь!.» и солдаты остановились. «Стройся!..» - скомандовал Суворов, и солдаты подчинились, словно это было простое учение.
После этого Суворов сам повёл гренадеров в атаку, врубился в прусскую конницу, разбил её и, угрожая всех перерубить, заставил сдаться и взял в плен 800 человек нижних чинов и 40 офицеров, а также освободил русского полковника Фукера, взятого в плен при первой атаке.
Такие чудеса героизма совершал Суворов на этой австро-прусской войне, практически, в одиночку добывая победу русской армии. Все генералы были им буквально очарованы, а больше всех генерал Фермор.
Выход России из Семилетней войны
В 1761 году скончалась Елизавета Петровна.
В 1762 году на российский престол взошла императрица Екатерина II, которая немедленно заключила мир с Пруссией, и российские войска были отозваны с фронта.
Подполковник Суворов в награду за отличие был направлен в Петербург от генерал-губернатора Кёнигсберга Панина с донесением Её Величеству о выходе русских войск из Пруссии.
Когда Суворов почтительно предстал перед Екатериной II с донесением, он был тут же пожалован ею чином полковника армии и назначен командиром астраханского пехотного полка. Ему было в это время 33 года.
После окончания Семилетней войны с Пруссией прошло шесть лет. Все это время Суворов командовал Суздальским пехотным полком, который располагался в городе Новая Ладога и состоял из 1000 человек.
Летом 1765 года перед дворцом в Царском Селе проходили традиционные военные маневры с участием 30 000 солдат. Екатерина сама лично командовала дивизией, верхом на коне, в специально сшитом для неё мужском мундире Преображенского полка. Полк Суворова на этих маневрах прикрывал императорскую дивизию с тыла.
Польская конфедератская война
В 1768 году Суздальский полк под командованием Суворова направляется в Польшу на помощь находившимся там русским частям под началом генерала Веймарна.
В Польше вспыхнула очередная борьба за власть с религиозным уклоном: местное дворянство выступило против тех, кто не был католиком. По сути, это была дворянская революция по отъёму власти у короля, замаскированная под религиозный фанатизм.
Польские дворяне созвали свой съезд в городке Баре, который получил название «конфедерация», на котором провозгласили свои требования и права, больше смахивающие на непомерно раздутые привилегии.
Тогда Екатерина приказала русским частям, стоявшим в Польше, открыть военные действия против этих «барских конфедератов».
На подмогу русскому гарнизону, стоявшему в Польше, направился отряд под командованием генерала Нумерса, в состав которого входил и пехотный суздальский полк Суворова.
Вейнмарн сообщил Суворову, что Варшава тоже накануне бунта, что они ждут только своего полководца Котелуповского, у которого 8000 человек.
Суворов решил проверить эти слухи. В семи верстах от Варшавы он обнаружил на правом берегу польских всадников, тут же переправился вброд через реку, напал на них и разбил. Как оказалось, это и был отряд Котелуповского, состоявший всего из 400 человек .
После этого Суворову стало известно, что в Литве собираются два больших отряда конфедератов под командованием братьев Пулавских.
Он пробрался по болоту в лес, где были расположены конфедераты, бросился на них и обратил в бегство. При этом Франц Пулавский, один из двух братьев-главарей был убит.
Екатерина одобрила решительные действия Суворова, произведя его в январе 1770 года в генерал-майоры.
Суворов стал главным героем в войне против конфедератов.
Как только становилось известно о сборище поляков, Суворов тут же налетал и рассеивал все их группы, забирая трофейное оружие и стараясь при этом щадить людей, которых конфедераты собрали в свои дружины.
При этом сам Суворов чуть не погиб на переправе через Вислу. Прыгая на паром, Суворов оборвался, ударился грудью о край парома и потерял сознание. Его вытащили, но он был болен 3 месяца.
Екатерина прислала ему в качестве поддержки орден Св. Анны.
Штурм Ланцкороны
В местечке Ланцкорона, в 28 верстах от Кракова, Суворова встретили объединенные силы конфедератов, численностью около 5000 человек. Среди них был специально присланный из Франции на помощь конфедератам полковник Дюмурье.
Штурмовать ланцкоронский замок оказалось бесполезно: слишком неравны были силы русских против засевших внутри конфедератов. Тогда Суворов сменил тактику, и его молниеносное нападение ввело Дюмурье в заблуждение своей явной безрассудностью, в результате, он промедлил момент, когда можно было дать русским отпор, после чего уже было поздно сопротивляться, и конфедераты обратились в бегство.
Дюмурье понял полную бесполезность поддерживать не способных оказать сопротивление конфедератов и уехал обратно во Францию.
Бой при Сталовичах
Наиболее выдающейся стала победа Суворова над литовским гетманом Огинским при местечке Сталовичи.
Часть конфедератов, разбитых под Ланцкороной, сбежала за границу, другая укрылась в Литве, пополняя собой отряд гетмана Огинского. К Огинскому подтянулся полк «черных гусар» под командой генерала Коссаковского. К нему же отовсюду стекались конфедераты- добровольцы. Так, у Огинского набралась целая армия из 5000 человек.
Конфедераты уже видели Огинского вождем их движения и спасителем Польши.
Суворов действовал, как всегда, молниеносно, напал с тыла, от чего конфедераты в панике отступили к деревушке Сталовичи. За ними ворвались суворовские части. Сам гетман Огинский бежал в Кёнигсберг.
Здесь Суворов снова чуть не погиб. Было так темно, что он принял крадущегося польского солдата из армии Огинского за русского, и стал отдавать ему приказы. Тот выстрелил в Суворова в упор, но не попал.
Побеждать в этой странной и нелепой войне, когда вся его роль сводилась к распугиванию скоплений конфедератов, было Суворову не по себе.
Поэтому он старался не убивать противника, а брать в плен. В результате, пленных накопилось столько, что их число, практически, было равно самим победителям.
Кроме этого, русским приходилось тащить за собой огромный обоз, поскольку все польские пушки русские забирали себе. Этот тормозивший его неуклюжий обоз и пленных Суворов сгрузил в Несвиже, потому что рвался к Кракову.
Взятие Кракова
За Краков отвечал полковник Штакельберг, сменивший Суворова в командовании Суздальским полком. Человек он был довольно храбрый, но беспечный, к тому же, больной и пожилой. Так что для охраны Кракова он явно не годился.
За время его заведывания Краковом он постепенно так запустил все дела, что рано или поздно этим должны были воспользоваться конфедераты, что и произошло.
Дело дошло до того, что караулы или не выставлялись вовсе, или часовые на посту просто спали. Краков оставался, практически, без охраны. В таком виде не взять его было бы просто глупо.
Внутри города явно нашлись жители, сочувствующие конфедератами, которым не составило труда подпилить решётки на сливных каналах, через которые 22 января 1772 года в город проникли ожидающие этого французы.
Так Краков постигла катастрофа, в результате которой город оказался в руках конфедератов.
В таком состоянии нашел город подошедший Суворов.
Первое, что пришло в голову Суворову - это бросить своих солдат на штурм Кракова, однако, ему было известно лучше других, что штурмы в эту Польскую кампанию не удаются по причине малочисленности русских частей и артиллерии, поскольку все главные силы заняты на Турецкой войне.
Тогда Суворов остановился на блокаде города. Чтобы взять Краков, пришлось его осаждать.
В апреле прибыли к Суворову орудия большого калибра, которыми стало возможно пробить стену, что и было сделано сразу в нескольких местах.
Чтобы избежать ненужных жертв, Суворов послал сказать краковскому гарнизону, что если он не сдастся, то будет весь истреблён.
В городе в это время уже ели конину и ворон, поэтому гарнизон стал склоняться к тому, чтобы сдать Краков русским.
В результате, после недолгих переговоров, 15 апреля 1772 года произошла сдача Кракова.
Французы отдали свои шпаги Суворову, однако, он их вернул со словами: «Моя государыня не воюет с вашим королём. Вы не пленники мои, а гости». Потом обнял их и велел угостить.
После того, как Краков пал, конфедерации уже было не за что держаться, и война пошла на убыль сама собой.
За одержанную победу над конфедерацией Екатерина пожаловала Суворову 1000 рублей, а его войску 10 000 рублей.
Успехи Суворова не могли не вызвать у остальных генералов зависть и ревность. Против Суворова стали плестись интриги. Его обвиняли в незнании тактики и стратегии, что он воюет не по правилам, утомляет солдат большими переходами.
В результате, вышло так, что Екатерина одновременно получила рапорт Суворова о победе и жалобу на него от генералов Веймарна и Салдерна.
Ответом Екатерины была отставка Веймарна и Салдерна, на место которых был поставлен друг Суворова А.И.Бибиков.
Турецкая война
В 1772 году Суворов был вызван в Петербург, и Екатерина получила ему осмотреть русские крепости со стороны шведской границы, поскольку ожидалась война со Швецией.
Однако, пока война со Швецией ещё не началась, Суворов попросил направить его на русско-турецкий фронт, где война тянулась уже пятый год. Это была самая настоящая серьёзная война, а не какие-то мелкие стычки с конфедератами.
Русско-турецкую кампанию возглавлял Румянцев, сам к тому времени уже прославленный герой. Поэтому прибытие другого прославленного героя в лице генерала Суворова было им встречено весьма холодно. Он сухо назначил Суворова в корпус Салтыкова, охранявшего левый берег Дуная, и на этом все.
Суворов прошёл в Польше хорошую школу, потому приехал на Турецкую войну уже опытным и закаленным воином, сочетавший в себе умение видеть слабые стороны противника, дерзость в атаках, неутомимость преследования и зоркую бдительность.
Штурм Туртукая
Суворов с двумя полками был послан на разведку к крепости Туртукай.
Суворов сразу же увидел, что можно переправиться через реку и взять крепость. Получив разрешение Салтыкова, он привел отряд на место переправы, но пришлось ждать подхода пехоты и подвод, чтобы перевезти к воде лодки: остальная армия не поспевала за слишком деятельным Суворовым .
В ожидании подкрепления, Суворов разрешает отряду передохнуть, и сам тоже ложится на берегу, завернувшись в плащ.
Однако, турки заметили приготовления русских и решили им помешать. Они спешно переправились через Дунай, сняли часовых и так яростно перешли в наступление, что почти добрались до прилегшего тут же передохнуть Суворова. Спасло Суворова только то, что он вовремя проснулся и успел вскочить на коня.
Русские карабинеры остановили вылазку турок, смяли их и погнали обратно к реке. Поскольку штурм русских был уже рассекречен, откладывать его было больше нельзя, и Суворов решил взять Туртукай через устье реки Аржиш, впадающей в Дунай.
Пехота переправилась на лодках, конница пустилась вплавь. Турки открыли пальбу, но в темноте палили наугад, так что русские успели благополучно выбраться на берег.
По пути нашли заряженную пушку, выстрел из которой чуть не стоил Суворову жизни: пушку разорвало, и Суворов упал, жестоко контуженный.
Однако, он тут же вскочил на ноги, бросился на турецкий редут и взял в плен бородатого янычара. Русские ворвались в город, который турки оставили почти без боя. Туртукай был взят и отдан Суворовым на разграбление солдатам, после чего город был сожжен.
В качестве трофеев были взяты 6 знамен, 14 пушек, 30 судов и 21 лодка.
Суворов стал героем Туртукая.
Однако, он опасался, что победа не спасет его от гнева главнокомандующего, поскольку эту победу он добыл своевольно, без разрешения начальства. Чтобы сгладить ситуацию, Суворов написал рапорт о победе в шутливой форме: «Слава Богу, слава Вам! Туртукай взят, и я там!»
Но это не помогло: Румянцев принял шутку за насмешку, вызвал Суворова в главную квартиру, объявил ему строгий выговор, после чего Суворов был отстранен от командования, отдан под военно-полевой трибунал и приговорен к смерти за неподчинение приказу главнокомандующего.
В одно мгновение Суворов превратился из победителя в подсудимого.
Решение трибунала было отправлено на рассмотрение Екатерине, а пока Суворову было велено вновь явиться к Салтыкову для дальнейшего прохождения службы.
Но от полученной контузии и нервного стресса, что над ним навис смертный приговор, состояние здоровья Суворова настолько пошатнулось, что его водили под руки два адъютанта.
Тем временем, приговор над Суворовым дошёл до государыни, она узнала своего бравого генерала и написала поверх приговора: «Победителей не судят», и прислала Суворову крест Св. Георгия II степени «За храбрость и мужественное дело».
В начале 1774 года Суворов был произведен в генерал- поручики.
Видя покровительство государыни, Румянцев волей-неволей должен был терпеть Суворова в армии.
Оборона Гирсова
Тогда Румянцев, повторяя библейскую историю царя Давида и его военачальника Урии, ставит Суворова на самое опасное задание: охранять местечко Гирсово, занятое русскими, и скорее всего, лелея тайное желание избавиться руками турок от более талантливого, чем он сам, полководца.
Суворов прибывает на место, видит его крайнюю уязвимость и тут же укрепляет его несколькими окопами и глубоким рвом.
В ночь на 3 сентября появились турецкие всадники. Суворов решил подманить их поближе и поэтому велел не открывать огонь сразу, как бы притворяясь ни на что не годными солдатами. В результате турецкая пехота подошла к гирсовским укреплениям так близко, что Суворов, стоявший на открытом месте, чудом успел спастись внутрь. Турки были встречены русской картечью и, не ожидая её шквала, бросились врассыпную. Вдогонку бегущим туркам Суворов послал гусаров, которые гнали врага ещё 30 верст, и остановились только потому, что лошади весьма изнурились.
Пугачев
После заключения мира с Турцией, Суворов уже летел в почтовой карете в Москву, срочно вызванный императрицей для особого поручения.
Этим особым поручением оказалась не совсем привычная для Суворова роль - поимка и доставка государственного преступника Емельяна Пугачева.
С этой целью Суворов собрал в Царицыне три роты солдат, 200 казаков и 2 пушки, и во главе этого отряда выступил по следам неуловимого бунтовщика, бежавшего на Волгу.
По пути выяснилось, что Пугачева уже схватили свои же и повезли в Уральск. Суворов прибыл туда, и комендант сдал Пугачёва Суворову. Была изготовлена железная клетка, которую установили на телегу и посадили в неё Пугачева, закованного в кандалы по рукам и ногам.
Суворов лично сопроводил клетку с Пугачевым от Уральска до Симбирска, где сдал своего пленника Панину. Оттуда Пугачёв был препровожден в Москву, где был казнен 10 января 1775 года.
После этого Суворову было дано войско из 80 000 человек для окончательного подавления пугачевского мятежа.
В награду за службу Суворову была пожалована шпага, усыпанная бриллиантами.
Женитьба
Выбрав военное поприще, которому он уже отдал двадцать лет жизни, Суворов к сорока годам все ещё оставался холостяком. Его единственной любовью была армия, поэтому о том, чтобы завести семью, он даже и не думал. Но престарелый отец уговорил Александра вступить в супружество.
В 1775 году Суворов женился на дочери своего сослуживца, князя И.А. Прозоровского, княжне Варваре Ивановне.
На следующий год отец Суворова скончался, и он приехал в Москву, чтобы найти успокоение от скорби в семейной жизни. Однако, ратные дела вновь звали его на подвиги, и он умчался к своим солдатам.
Вторая турецкая война
В 1787 году Суворову исполнилось 57 лет.
После заключение мира между Россией и Турцией прошло 13 лет. Однако, Турции этот мир был в тягость, и она задумала начать новую военную кампанию.
В августе 1787 года Константинополь объявил России новую войну.
России эта война была явно не вовремя: она только-только начала обустраивать земли, добытые у Турции в первую военную кампанию, строились корабли, возводились крепости, работы был непочатый край, и тут выяснилось, что Турции снова неймется.
России пришлось в срочном порядке передислоцировать свои войска, в результате чего оборона самого важного участка границы был поручен Суворову.
На этот раз главнокомандующим был князь Потемкин.
Битва за Кинбурн
После заключения мира после первой турецкой кампании в руках турок осталась крепость Очаков, хотя территориально она теперь находилась на российской земле.
Вблизи Очакова постоянно находился турецкий флот, который вознамерился напасть на русскую крепость Кинбурн, которая выдавалась далеко в море на узкой косе.
Турецкий флот в составе 18 фрегатов и 38 мелких судов начал бомбардировать Кинбурн и одновременно высадили свой десант на кинбурнскую косу.
Это совершенно парализовало Потемкина, впавшего в какой-то вялотекущий ступор. Выручил его, как всегда, Суворов.
Суворов решил применить тот же приём, что и при Гирсове в 1773 году. Он приказал не открывать никакой огонь, чтобы подпустить турок поближе. «Пусть все вылезут» - сказал Суворов.
Бой был страшный. Русская пехота стояла насмерть, но турки наседали. Суворов бросился вперед с криком «Я здесь!.. За мной!..» Но в ту же минуту его лошади ядром оторвало морду, и он упал. Солдаты бросились спасать своего генерала. Суворову пуля пробила руку. Он промыл её морской водой, наскоро забинтовал и снова ринулся в бой.
Подошёл турецкий флот и засыпал русские войска бомбами и картечью. Суворова ранило картечью в левый бок, ниже сердца, от чего он рухнул без памяти.
Русские и турки перемешались между собой, так что нельзя было разобрать, где кто. Турок прогнали, но дорого досталась Суворову эта победа: половина гарнизона полегла в этой битве, защищая Кинбурн: русских было убито 200 и ранено 800 человек. Турок участвовало 5300 человек, из них осталось в живых не более 700.
Турецкий флот ретировался в Царьград (Константинополь).
Суворов был награждён орденом Св. Андрея Первозванного, о чем с гордостью писал своей любимой дочери Наташе, которую ласково называл Суворочкой.
Осада Очакова
Под Кинбурном туркам был нанесен серьезный удар, но это был ещё не конец войне. Турки спокойно сидели в своём Очакове и не собирались оттуда уходить.
Русская армия с черепашьей скоростью тянулась сюда из разных мест и собиралась неимоверно долго, что злило и раздражало Суворова, привыкшего к решительным и быстрым действиям.
В 1788 году началась медленная осада Очакова, во время которой Суворов изнемогал от нерешительности и бездарности главнокомандующего.
Наконец, на свой страх и риск, Суворов решился на собственное наступление, не дожидаясь приказа осторожного Потемкина.
Турки как раз сделали вылазку из крепости, и Суворов тут же приказал ударить в штыки. Турки вылезали и вылезали целыми тысячами навстречу. Суворов усиливал подкрепление своих гренадеров, наконец, сам повёл полки в атаку.
Теперь самое время было послать в помощь Суворову всю армию и добыть победу. Суворов отправил к тугодумному Потемкину адъютанта с просьбой поддержать его подкреплением. Потемкин плакал от гнева и досады, не зная, на что решиться.
Победа была уже, практически, в руках Суворова, он взял бы Очаков и без Потемкина, ибо его солдаты были уже на крепостных валах, почти что одной ногой в крепости, но произошла катастрофа: Суворов был ранен в шею, так что пуля застряла в затылке. Суворов имел мужество зажать рану рукой и доскакать до своих. Вместо себя он оставил генерал-поручика Бибикова.
Но Бибиков упустил момент, не сообразил вовремя, что надо делать, растерялся, что нет подкрепления, тут турки опомнились и начали теснить русских, в результате под саблями янычар полегло несколько сот солдат: 3 офицера и 150 рядовых погибло и 6 офицеров и 200 рядовых было ранено.
Когда у Суворова вырезали пулю, он потерял сознание. Когда расседлали его лошадь, на которой он вернулся с поля боя, она упала мертвая от ран.
Победа обернулась не просто поражением, а позором. Этот позор перечеркнул все прошлые победы Суворова.
Потемкин не желал его видеть. Он прислал ему письмо с выговором за бесполезную гибель солдат, и над Суворовым нависла реальная отставка.
Тем временем, наступила зима. Суворов медленно поправлялся, и так же медленно шли дела под Очаковом. Ударили морозы под 20 градусов. Русские солдаты насмерть замерзали в землянках, страдая от нехватки еды и одежды. От холода и голода умирало в день по 30-40 человек. Лошади падали целыми сотнями.
6 декабря 1788 года Потемкин с грехом пополам рискнул пойти на штурм Очакова, во время 23-х градусного мороза. Бой был короткий, но тяжёлый. Русские потеряли убитыми больше 3000 человек.
Потемкин ругал Суворова за напрасную гибель людей при его самовольном штурме, хотя сам переморозил за 4 месяца бездействия больше людей, чем у Суворова погибло в бою. Но у Суворова люди погибли хотя бы в бою, а у Потемкина – вообще просто так.
Но эти явные промашки не помешали Потемкину уехать в столицу упиваться победой, которая должна была принадлежать Суворову.
Императрица осыпала Потемкина наградами: фельдмаршальским жезлом с бриллиантами, шпагой с бриллиантами и орденом Св. Георгия I степени.
Тут на радостях вспомнили об опальном Суворове и тоже позвали. Награждать Суворова было не за что: Очаков-то он не выиграл, но вспомнили, что он выиграл Кинбурн, и наградили еще раз за Кинбурн особым бриллиантовым пером на шляпу.
Битва на реке Рымник
Битва эта вошла в историю тем, что навсегда соединилась с именем Суворова.
Тем временем к войне России против Турции присоединилась Австрия.
Командующий австрийской армией принц Кобургский известил Суворова, что на него идет турецкий визирь с войском в 100 000 человек, и умолял о помощи.
Суворов пришёл так быстро и так тихо, что когда пившему кофе визирю доложили, что Суворов прибыл и уже сражается, чашка выпала у него из рук. Визирь в ужасе бежал за реку под названием Рымник, где вскоре умер от позора.
Принц Кобургский ликовал от восторга, и вместе с ним ликовала вся Австрия.
От имени Австрии Суворову был пожалован титул графа Римской империи, а со стороны России к этому титулу было добавлено название «Рымникский» и орден Св. Георгия I степени. Отныне фамилия его звучала так: граф Суворов-Рымникский.
Измаил
25 ноября Потемкин приказал Суворову взять Измаил.
Надо сказать, что Измаил был на тот момент одной из самых мощных и гордых крепостей в Европе, гарнизон которой был равен целой армии – 40 000 человек.
Решиться на штурм этого грозного бастиона – было либо величайшим безумством, либо величайшим подвигом.
Взять Измаил штурмом мог только Суворов или вообще никто. Надежда была только на его военный дар от Бога, гениальный ум полководца и госпожу удачу.
Суворов лично обучал солдат: как ставить лестницы, как лезть на стены и сражаться на валах, ибо предстояло победить неприятеля в два раза сильнее их.
В 5 часов утра русские 9-ю колоннами двинулись на штурм. Кстати, 6-й колонной командовал никому ещё неизвестный генерал-майор Голенищев-Кутузов.
К 8 часам утра суворовские части овладели внешними укреплениями.
Каплан-Гирей отчаянно защищался вместе со своими пятью сыновьями, которые скоро пали один за другим, а на их труппы последним упал их отец. Среди поверженных было также 60 пашей.
Бились даже женщины, не желавшие сдаваться.
К 4 часам пополудни Измаил лежал в море крови, представляя собой одну гигантскую братскую могилу.
Измаил был взят.
Суворов был пожалован в подполковники лейб-гвардии Преображенского полка, чем был много разочарован, ибо рассчитывал на фельдмаршальский жезл.
Главным героем Измаила все считали Потёмкина, который закатил в своем Таврическом дворце пир на весь Петербург, при этом Суворова – истинного виновника этой величайшей победы, даже не пригласили на это торжество.
Триумф Суворова плавно переходил в опалу.
Не у дел
Под видом важного дела он был направлен Екатериной в Финляндию – осматривать границы и приводить их в боевую готовность. Однако, Суворов понимал, что его просто удаляют подальше с глаз.
В 1792 году Суворова назначают начальником войск Екатеринославской губернии и Тавриды, то есть, Крыма, и отсылают туда.
Польское восстание
Суворов не терял надежды, что он все-таки ещё понадобится, и дождался своего часа.
Надобность в нем возникла в связи с событиями в Польше, где началось восстание под предводительством Тадеуша Костюшки.
Казалось, что без Суворова старались обойтись, сколько могли.
Сначала Екатерина хотела назначить главнокомандующим армии в Польше Румянцева. Но к тому времени Румянцеву было уже 70 лет, он был стар и болен, и потому отказался.
При этом, сам же Румянцев указал Екатерина на Суворова: казалось, Суворов не старел, и в свои 64 года был бодр и энергичен, словно юноша.
Так должность главнокомандующего войсками в Польше досталась Суворову.
Благодаря особой умелой выучке солдат и знаменитой суворовской быстроте переходов, Костюшко был окружен под местечком Мацеевицы. Пытаясь спастись бегством, он увяз в болоте, был ранен пикою и взят в плен.
Плен Костюшки стал концом Польши.
30 000 конфедератов заперлись в Праге, пытаясь договориться с Суворовым. Ответ Суворова был один: немедленная сдача оружия и покорность законной власти короля.
Конфедераты предпочли умереть на руинах Праги, но не сдаваться, чем сами решили свою судьбу. Их поражение было катастрофическим: 30 000 человек погибло в самом городе, 2000 утонуло в Висле, 1500 было взято в плен, 800 человек убежали в Варшаву.
За победу в эту польскую кампанию Суворов был произведен в генерал-фельдмаршалы.
В ссылке
6 ноября 1796 года скончалась Екатерина II.
Суворов переживал это как свое личное горе. Но это была не вся беда, что ждала великого фельдмаршала.
На престол взошел нервный и истеричный император Павел.
С его правлением в армии появились новые порядки: была введена военная форма прусского образца, железная муштра солдат и, практически, диктатура монархии. Любая инициатива пресекалась и наказывались.
Не успел Суворов оглянуться, как на него обрушился приказ: «Поскольку в настоящий момент войны нет, то фельдмаршал Суворов отставляется от службы». Это была отставка.
Весьма трогательно прошло прощание Суворова с его любимым фанагорийским гренадерским полком. Суворов вышел к полку в фельдмаршальском мундире, при всех орденах и регалиях, и произнёс прощальную речь, призывая быть верными государю и отечеству. После чего снял с себя ордена и положил их на барабан со словами: «Оставляю здесь все, что я заслужил с вами!».
Суворов уехал в Москву, где у него был небольшой домик, чтобы встретить старость в семье своей любимой дочери.
Однако, слишком нестандартен был Суворов, никак не укладывался в новую военную машину Павла, поэтому раздражал и мешал императору даже в отставке.
К Суворову явился полицейский и объявил ему, что он должен немедленно отбыть в свою деревню Кончанское.
Это была уже не просто отставка, а ссылка. Суворов встретил её весьма мужественно. Когда ему дали на сборы 4 часа, он заявил, что даже бить турок ему хватало собраться всего один час. После чего взял дорожный ящик с документами, накинул свой старый плащ, простился с родными и вышел.
У дома стояла дорожная карета, но Суворов отказался сесть в нее, сказав, что даже во дворец ездил в почтовой телеге, и верный своему слову, сел в последнюю. Полицейские были вынуждены сесть вместе с ним, ибо они должны были сопровождать его везде. Таким образом, Суворов был отправлен с деревню, практически, под конвоем.
В деревне он вел активный образ жизни: вставал рано, после чего шёл на колокольню звонить, на заутрене или обедне исполнял должность пономаря и подавал священнику кадило, читал апостола или пел в церковном хоре. В свободное время играл с деревенскими детьми или слушал местные истории.
Придя в себя, Павел, должно быть, уже пожалел о своём решении в отношении Суворова.
В один прекрасный день у ворот дома, где коротал дни Суворов, остановилась дорожная провозка, из неё выскочил военный курьер и привез Суворову пакет, нам котором было написано «Фельдмаршалу Суворову».
«Это не мне, - отрезал Суворов, - если я фельдмаршал, то должен быть в армии, а не здесь, под стражею». Обескураженный курьер вынужден был увезти с собой нераспечатанный пакет.
Через какое-то время прибыл другой курьер с приглашением для фельдмаршала прибыть в Петербург, который был отправлен Суворовым про тому же адресу.
Наконец, третий курьер вручил Суворову собственноручное письма Павла I, в котором император сообщал, что союзники просят Суворова возглавить их армию.
Это было полное торжество Суворова, пришедшее на смену его унижению.
Война в Италии
Суворов прибыл в Петербург и предстал перед сменившим гнев на милость Павлом, который лично надел на героического фельдмаршала цепь большого креста ордена Св. Иоанна Иерусалимского.
Все друзья и сослуживцы Суворова, отправленные в отставку одновременно с ним, были возвращены Павлом в строй, в том числе, бессменный адъютант Суворова, капитан Ставраков.
По просьбе Суворова Павел также наградил полицейского, который осуществлял надзор за ним в деревне, и перевел в гвардию его сына, армейского офицера.
Приступив к обсуждению военных планов, Суворов понял, что ему и его армии отводится всего лишь второстепенная роль в войне, которую вела Австрия в Италии. Ему оставалось быть помощником в этой чужой войне, а не главным действующим лицом. Но это все-таки было лучше, чем ничего.
Он выехал в Вену - приступать к своим обязанностями главнокомандующего русской армией за границей, куда прибыл 15 марта.
Утром вся Вена вышла на улицы встречать прославленного полководца.
Император Франц присвоил Суворову чин австрийского фельдмаршала, после чего Суворов принёс присягу на новый чин в церкви Св. Стефана при собрании австрийского двора.
Русские войска, проходившие через Вену, со слезами на глазах приветствовали своего старого полководца.
Суворов встретил старых своих друзей - принца Кобургского и принца де линя.
Тем временем, в Италии французы победили и свергли неаполитанского короля и учредили там республику.
Под началом Суворова было всего 20 000 русских солдат, остальные были австрийцами, которых он тут же велел обучить ходить в штыки.
Сражение при Лоди
Первое крупное сражение между союзными войсками под командованием Суворова и французами под командованием генерала Моро произошло при местечке Лоди. Оно продолжалось 12 часов, после чего французы потеряли убитыми 2000 человек и столько же было взято в плен.
Турин преподнес Суворову шпагу, украшенную бриллиантами.
Суворов отбил у французов бывшие владения Австрии и короля Сардинии. Он хотел вернуть королю Сардинии его территории, однако, австрийцы были против, так как преследовали, в первую очередь, свои интересы.
Особенно тормозил Суворова австрийский военный совет, под управлением первого министра Тугута. Не привыкший быть на вторых ролях, Суворов чувствовал себя весьма дискомфортно. Он чувствовал зависть и ревность к себе, как к чужестранцу со стороны австрийских генералов, несмотря на то, что он добывал им одну победу за другой.
С другой стороны, король Сардинии вручил Суворову ордена Аннонсиады, Св. Маврикия и Лазаря, чин фельдмаршала сардинских войск, а также титул князя с правом передавать его по наследству через первенцов, и даже сам выразил желание служить под командой Суворова в итальянской армии в знак признательности.
Так, постепенно Суворов завоевал почти всю северную часть Италии. Тогда на него пошёл французский генерал Макдональд, чтобы соединиться с Моро и вместе побить Суворова. Суворов сам пошел им навстречу, и на реке Требии состоялся бой, который длился 3 дня.
Суворов просил у австрийцев подкрепления, но его все не было, и утомленным тяжелым переходом суворовским солдатам вместо отдыха пришлось биться целых 3 дня.
Самому Суворову в это время было уже 70 лет, однако, он ни на минуту не покидал поле боя и не сходил с коня, подбадривая ослабевших солдат. При виде Суворова бойцы так воодушевились, что ударили по врагу с новой силой, и французы решили, будто к ним подошло новое подкрепление.
Битва окончилась полной победой Суворова.
Тем временем, в Южной Италии сами неаполитанцы восстали и при помощи небольшого отряда русских тоже победили французов.
Французские войска были выбиты из всех неаполитанских и папских владений, и законная власть полностью восстановлена.
За освобождение Италии Суворов был пожалован титулом князя Российской империи, с правом называться Италийским и передавать его как про мужской, так и по женской линии.
Кроме этого, император Павел приказал всей русской армии, даже в своём собственном присутствии, князю Италийскому, графу Суворову-Рымникскому отдавать все воинские почести, подобно тем, какие отдают особе Его Императорского Величества.
Таким триумфом закончился для Суворова поход 1799 года, в котором австрийцы под его командованием выиграли 10 сражений, взяли в качестве трофеев 3000 орудий, 200 000 ружей, 80 000 пленных и покорили 25 крепостей.
Самому Суворову этот поход с лихвой компенсировал все унижения и позор, которые он ни за что вытерпел от так странно начавшего своё правление Павла I.
Война в Швейцарии
После триумфального похода в Италию, закончившегося полной победой русской армии под командованием Суворова, ей предстояло совершить ещё одну самую невероятную победу – покорить природу в лице Альпийских гор.
Ситуация складывалась таким образом, что после того, как Суворов со своей армией добыл для Австрии победу в Италии, ни Суворов, ни русская армия были больше Венскому двору не нужны и больше мешали, чем приносили пользу.
Для Суворова и его армии был выбран странный поход, который удалил бы русских с главного театра военных действий, но в то же время держал бы их под руками на всякий случай.
Армии Суворова необходимо было попасть из Италии в Швейцарию, для чего предстояло совершить великий переход через Альпы для вторжения во Франш-Конте.
Очень странно, что для русской армии, не привыкшей к горной местности, был выбран именно этот, самый трудный, самый опасный и самый тяжелый маршрут.
Скорее всего, план ведения военных действий диктовали австрийцы, Суворов был всего лишь приглашенным полководцем, и не мог особо выбирать дорогу по своему желанию. Русская армия играла в этой войне роль тарана, а Австрия направляла этот таран по своему усмотрению.
Таким образом русская армия шла в Швейцарию, не представляя, что её там ждёт, но горячо веря своему любимому предводителю, готовая идти за ним хоть на край света.
Погода была отвратительная: не переставая, шёл дождь, солдаты промокли до нитки. На привалах с трудом находили хворост, чтобы разжечь костёр и согреться.
Вместе с Суворовым все невзгоды этого походе делил Великий князь Константин Павлович, который ещё в Италии присоединился к русской армии.
Положение армии постепенно становилось катастрофическим: солдаты голодали, потому что австрийцы не поставили обещанных мулов для поклажи, а казацкие лошади суворовской армии не годились для этой цели.
Обувь солдат и офицеров одинаково быстро прохудилась, подошва отставала, и ноги были стёрты в кровь. Ребиндер обходил войска в сапогах без подошв.
На подступах к вершине Сен-Готар русская армия разделилась. Одна половина под командной Багратиона стала штурмовать ее справа, карабкаясь и цепляясь за выступы и утесы: солдаты подсаживали друг друга, упираясь штыками.
Подниматься на горы было невероятно тяжело. Из- за тумана было ничего не видно, приходилось лезть, практически наощупь.
Другая часть армии стала атаковать французский гарнизон, засевший на вершине горы. Только с третьей атаки удалось сломить сопротивление французов, которые увидели у себя в тылу неожиданно показавшихся головных солдат Багратиона.
Сен-Готар был взят. Блистательный дебют русских в этой горной войне обошёлся ценой потери 2000 человек .
Сейчас русской армии предстоял спуск по другую сторону Сен-Готара вслед за сбежавшими французами.
Спускаться было ещё хуже: крутой обледенелый склон не давал возможности удержаться на ногах, так что многие солдаты предпочитали просто садиться и съезжать с горы.
Далее путь русской армии шёл вдоль берега реки Рейсы и выходил прямо на Чертов мост – диковинное сооружение самой природы, состоявшее из двух каменных арок.
При виде приближающегося неприятеля в лице русских солдат, французы в панике начали разрушать малую арку моста, чтобы затормозить русских, однако, все разрушить не успели и бежали.
Русские тут же занялись починкой моста на скорую руку: разобрали ближайший сарай, притащили бревна и доски, перекинули их через провал и принялись скреплять, чем могли.
Князь Мещерский пожертвовал на это дело свой офицерский шарф, его примеру последовали и другие офицеры. Так было восстановлено подобие переправы.
Однако, дойдя до Альторфа, Суворов в ужасе обнаружил, что дорога кончилась, и дальнейший путь проходит по воде. О чем думали австрийские генералы, утверждая для Суворова эту диспозицию, неизвестно. Только именно благодаря им, Суворов оказался в каменной ловушке, из которой, практически, не было выхода.
Все военное поприще Суворова грозило закончится катастрофой в этом горном ущелье, куда русскую армию загнали вероломные австрийцы.
Единственный путь спасения отсюда представлял собой козью тропу, на которой с трудом умещалась нога человека. Идти приходилось по одному, по скользкой глине или мелким осыпающимся камешкам, где каждый шаг мог стать последним. За несчастной армией тянулся страшный след разбившихся и искалеченных солдат, лошадей и мулов.
Когда спустились в Муттенскую долину, то вместо союзников нашли там французов под командой Массена, который был так уверен в победе, что заявлял пленным русским: «я скоро приведу к вам вашего Суворова вместе с его великим князем».
Несчастная маленькая армия Суворова оказалась одна перед неприятелем, без надежды на чью-либо помощь. Все союзники были или разбиты, или просто отступили, бросив Суворова на произвол судьбы.
Было ясно, что Суворову нужно уже было думать не о том, как помочь предавшим его союзникам, а спасать честь России, спасать великого князя Константина Павловича и спасать остатки русской армии, которую австрийцы втравили в эту роковую и гибельную войну, используя её как пушечное мясо.
Таким образом, одна половина русского войска под командой неустрашимого Багратиона принялась прорубаться через французов, обеспечивая выход из Муттенской долины, а другая половина прикрывала её с тыла.
Понимая, что победа в этой схватке есть единственная их возможность выбраться из этой каменной западни, русские дрались с такой яростью, что французы пришли в полную панику и обратились в бегство.
В результате этого войска Суворова смогли подняться на гору Брагель и прибыть к Гларису, после чего Суворовым было принято решение о выводе русских войск из Швейцарии.
Смертельно уставшая, голодная, промокшая до нитки и простуженная русская армия сумела из последних сил преодолеть переход через Рингенкопф и выйти в Баварию, где остановилась на зимние квартиры и получила долгожданный отдых и питание.
11 октября Павел I разорвал союз с Австрией, чуть не угробившей его армию и ее лучшего полководца, и приказал Суворову возвращаться в Россию.
Так закончилась эта трагическая для русской армии и для самого Суворова швейцарская кампания, которая вследствие интриг и предательства австрийцев обернулась полным поражением в военном смысле, но зато в неё была одержана небывалая победа другого рода – победа русского духа над силами природы.
29 октября за несгибаемое мужество в схватке с самой стихией и спасение русской армии и чести России Суворову было присвоено звание генералиссимуса.
Трагическая швейцарская кампания стала славным завершением всего военного поприще Суворова, поставив точку в конце всего его великого боевого пути.
Болезнь и кончина
Неудачная швейцарская компания, ледяной дождь, снег и ветер, а также постоянный стресс и переживания за судьбу армии, оказавшейся в каменном плену, подорвали здоровье Суворова, которому в то время уже было 70 лет.
Перед самым выходом русских войск из Баварии Суворов серьёзно занемог, так что вынужден был остаться в Праге, и армия ушла в Россию без него.
Суворова стал мучить кашель, появившийся, скорее всего, как результат переохлаждения в Альпах, а кроме того, все тело покрылось сыпью, которая перешла в язвы и нарывы.
Тем временем, в Петербурге готовили Суворову настоящий триумф: в Зимнем дворце для него были приготовлены комнаты, навстречу ему приказано было выслать придворные кареты, вдоль улиц Петербурга должны были стоять войска и приветствовать генералиссимуса криками «ура!».
Все это произвело на Суворова благотворное впечатление, он повеселел и почувствовал себя лучше.
Однако, не успел Суворов как следует придти в себя, как на него ни с того, ни с сего обрушилась новая непонятная немилость Павла I, поводом к которой послужил тот факт, что в армии у Суворова была оставлена должность дежурного генерала, отмененная Павлом I.
Видимо, этого оказалось достаточно, чтобы в психике Павла произошел очередной сдвиг, и истеричный император лишил престарелого полководца своего расположения. Все торжественные приготовления к встрече Суворова были отменены.
Этот новый удар окончательно подкосил Суворова, и болезнь стала прогрессировать с новой силой.
Он въехал в Петербург вечером 20 марта, проехал по пустым улицам до дома Хвостова и тут же слег в постель уже окончательно.
Скоро последовала агония: Суворов находился во власти военных грёз и состоянии боевого бреда, бессвязно бормоча команды, воображая себя снова среди солдат, до конца оставаясь преданным своей единственной любви – армии.
6 мая 1880 года сердце великого полководца остановилось. Суворов лежал со спокойным лицом, точно уснул. Великий воин был предан земле в Александро-Невской Лавре, на могильной плите стоит лаконичная надпись: «Здесь лежит Суворов».