Прибытие в Палестину Эдуарда, сына Генриха III. - Эмиссар Старца Горы угрожает его жизни.

 

Прибытие в Палестину Эдуарда, сына Генриха III. - Эмиссар Старца Горы угрожает его жизни.- Возвращение его в Европу. - Положение христианских колоний в Сирии. - Завоевание египетскими мамелюками Триполи и многих других городов, принадлежавших франкам.- Осада и разрушение Птолемаиды (1276-1291)

 

 

В то время, когда спутники Людовика покидали берега Африки, в Палестину приехал принц Эдуард, сын Генриха III, с графом Британским, братом своим Эдмундом, 300 рыцарями и 500 крестоносцами, прибывшими из Фрисландии. Все эти крестоносцы, к которым присоединились храмовники, иоанниты и местные воины, составили войско численностью от 7000 до 8000 человек, готовых выступить против неприятеля. Это войско направилось сначала в Галилею, рассеяло в Панеадском лесу многочисленное племя туркменов, овладело их стадами, приступило к осаде Назарета и умертвило все здешнее мусульманское население, обвиняемое в том, что оно предало пламени великолепную церковь Богородицы. После всех этих подвигов, составивших более военной добычи, чем славы, принц Эдуард возвратился вдруг в Птолемаиду и не заботился более о продолжении войны.

Из предыдущего видно, что в последних крестовых походах дело шло не только о победе над неверными, но и об обращении их в христианскую веру. Надежда привести к евангельской истине князя Тунисского заставила Людовика принять крест и взяться за оружие; принц Эдуард, воодушевляемый тем же намерением, увлекся целью просветить верою эмира Яффского; эмир отправил к английскому принцу посла, чтобы объявить о желании принять христианскую веру; но под этим скрывалось самое низкое коварство: посол этот был эмиссаром Старца Горы. Однажды, застав Эдуарда одного в его комнате, он бросился на него с кинжалом; принц Английский, хотя и раненный в руку и в лоб, умертвил своего убийцу и вылечился от ран. Но после этого трагического приключения он только и думал об отъезде из Палестины и отправился морем со своими рыцарями в обратный путь в Европу. Мы не будем упоминать о мирном договоре, который заключил Эдуард с султаном Каирским перед своим отъездом, договоре ничем не обеспеченном, который был нарушен Бибарсом прежде, чем крестоносцы успели переправиться за море. Крестоносцы французские, как это видно из предыдущего, заключили такой же договор и перед выездом из Туниса. Такого рода договоры между владетельными князьями накануне того дня, когда водам морским предстояло поставить между ними бездну разделения, так что после того ни встретиться, ни даже слышать одним о других им больше не приходилось, довольно верно характеризуют конец крестовых походов. После Эдуарда уже ни один христианский принц не переплывал за море, чтобы воевать с неверными, и маленькое войско, которое он привозил с собою в Сирию, было последнее отправившееся с Запада для освобождения или для возвращения Святой земли.

Среди обстоятельств, способствовавших неудачам крестовых походов Людовика и Эдуарда, история не должна забывать того, что святой престол долгое время оставался вакантным; во все это время не слышалось ни одного голоса для возбуждения рвения крестоносцев. Однако же после двух лет конклав избрал преемника св. Петра, и, к счастью для восточных христиан, выбор кардиналов пал на Теобальда, архиепископа Люттихского, сопровождавшего фризов в Азию, которого весть о его возвышении застала еще в Палестине; христиане сирийские могли тогда надеяться, что новый первосвященник, бывший долго свидетелем их опасностей и бедствий, употребит все силы, чтобы помочь им. Теобальд уверил их в этом перед отъездом своим из Палестины; в своей речи, обращенной к собравшемуся народу, он повторил слова пророка-царя: " Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, аще не помяну тебе..." По возвращении своем в Европу Теобальд, принявший имя Григория X, действительно стал заботиться об исполнении своего обещания; но имя Иерусалима не возбуждало уже больше ни энтузиазма, ни даже сострадания.

Новый папа созвал в Лионе собор, на котором присутствовали патриархи Иерусалимский и Константинопольский, послы от всех христианских государей Востока и Запада. Особенное внимание обращали на себя в этом собрании послы могущественного вождя монголов, который предлагал христианам свой союз для войны с мусульманами. Но даже и такое величественное зрелище, открывшееся перед христианским миром, не могло возбудить сочувствия верующих, не могло разбудить в них прежних чувств, которые, по выражению Святого писания, были только "курящимся остатком сгоревшей звезды". Отправлены были легаты во все европейские государства; находились еще проповедники, которые действовали словом во имя Креста; снова духовенство должно было платить налог, равнявшийся десятой части годового дохода; но рыцари и бароны пребывали везде в бездействии и равнодушии. Даже и для честолюбия их не было более ничего заманчивого, и царства на Востоке утратили все свое мнимое величие. "Папа, - как выразился один кастильский король, - назначил меня государем Сирии и Египта; я не хочу быть неблагодарным и, в свою очередь, провозглашаю святого отца халифом Багдадским". Этот анекдот, переданный Петраркой, доказывает, что время завоеваний на Востоке прошло и что крестовые походы не могли больше обещать князьям и рыцарям ничего, кроме мученического венца.

Положение христианских колоний становилось все хуже и хуже; следует здесь заметить, что для королевства Иерусалимского, которое уже не существовало, было тогда три короля. Все эти претенденты без армии не подавали ни малейшей надежды на спасение того, что оставалось еще от империи франков; и если на долю христиан выпало еще несколько дней спокойствия, то они обязаны этим были смерти Бибарса, самого опасного из их врагов. Преемник Бибарса Келаун нанес поражение татарам, дошедшим до Сирии, опустошил Армению и сдался на мольбы христиан палестинских, которые просили у него мира. У султана Каирского не было флота, чтобы приступить к осаде приморских городов франков; притом он боялся крестового похода, обещанного папой восточным христианам. Не вступая в открытую войну с христианскими колониями, он подготовлял все для их разрушения и даже при заключении перемирия с ними поставил такие условия, которые заранее подчиняли их его власти и должны были привести их к окончательной погибели. Когда война возобновилась, Келаун начал враждебные действия взятием Маркаба, Лаодикеи и Триполи. Триполи, который крестоносцы осаждали пять лет, не мог сопротивляться более 35 дней атакам мамелюков; все население было умерщвлено или отведено в рабство. Победоносный султан повелел сжечь и разрушить город. После взятия Триполи Келаун стал угрожать Птолемаиде, главному городу франков в Сирии; однако же, потому ли, что опасался доводить христиан до отчаяния, или не находил еще эту минуту благоприятною, он уступил просьбам христиан и возобновил с ними перемирие сроком на два года, два месяца, две недели, два дня и два часа. Вследствие этого договора возникли несогласия между христианами, и в несогласиях этих был залог их будущих бедствий. Папа прислал в Птолемаиду 1600 воинов, набранных в Италии, которые, не получая жалованья, ходили из города в город и грабили и христиан, и мусульман. Келаун прервал перемирие и собрал свою армию, чтобы идти снова на христианские города. С тех пор все заботы жителей Птолемаиды состояли в том, чтобы приготовиться к защите угрожаемого города. Во всех мечетях Сирии и Египта возвещали, что настал последний час могущества франков. Келаун перед смертью своей, среди приготовлений к этой войне, призвал к своему смертному одру сына своего Халиля и заклинал его не воздавать ему почестей погребения до тех пор, пока Птолемаида не будет разрушена до основания. Вскоре армия Халиля явилась перед городом. Эта армия растянулась с одной стороны до Кармила, а с другой - до Карубских гор; всю защиту города составляли 18 000 человек, взявшихся за оружие, и укрепления, воздвигнутые Людовиком IX. Осада началась в первых днях апреля.

Опасность соединила сначала всех жителей Птолемаиды; во время первых битв рвение их было выше всякого сравнения; их поддерживала надежда на получение помощи с Запада; надеялись они также и на то, что их победоносное сопротивление поколеблет мужество сарацин. Но по мере того, как исчезали эти надежды, ослабевало и рвение их; большая часть их не могли переносить продолжительного утомления; постоянно возрождающиеся опасности колебали их бодрость; с каждым днем уменьшалось в городе число защитников, а гавань, куда стекалось народа более, чем на городские укрепления, была полна людьми, ищущими спасения в бегстве. Вскоре снова оказались несогласия между вождями и народом; осаждаемые упрекали друг друга в бедствиях, которые они терпели. 4 мая мусульмане сделали страшный приступ; король Кипрский, явившийся на защиту города, сражался до вечера, но, устрашенный опасностью, бежал со своего поста и отплыл ночью в море со своими воинами, оставив весь народ в отчаянии. На другой день- новый приступ; машины и башни мусульман разрушили укрепления на восточной стороне; после нескольких часов битвы рвы и проломы в стенах были завалены трупами; мусульмане пробили доступ в город, но тут они были отражены поистине чудесным мужеством иоаннитов, во главе которых был Вильгельм Клермонский. Большая часть жителей, потеряв надежду на спасение, отступили от битвы и ждали только смерти. Патриарх Иерусалимский, почтенный старец, старался ободрить их своим присутствием и своими речами; при третьем приступе он вдруг появился среди сражающихся, призывая помощь Иисуса Христа; вокруг него храбрейшие из христианских воинов бросались на копья врагов, громко призывая Милостивого Иисуса Христа; сарацины, со своей стороны, призывали имя своего Мухаммеда и надвигались на город; тогда все население восстало против них и принудило их отступить. Ежедневно мусульмане возобновляли свои нападения; в конце каждого дня христиане поздравляли себя с победою над врагами; но на другой день, когда солнце освещало равнину, они снова видели вокруг своих стен несметные полчища мусульман.

18 мая, в роковой день для христиан, мусульманская армия получила сигнал к общему наступлению; это столкновение было упорнее и кровопролитнее, чем в предыдущие дни; между погибающими на поле битвы было семь мусульман на одного христианина, но мусульмане могли вознаграждать свои потери; потери же христиан были незаменимы; великий магистр ордена храмовников погиб, сражаясь среди своих рыцарей, в то же время и великий магистр ордена иоаннитов получил рану, которая сделала его неспособным продолжать битву. Все силы сарацин были направлены против ворот св. Антония на восточной стороне города; с этой стороны оставалось не более тысячи христианских воинов, защищавших полуразрушенные укрепления городские и башни. Тогда-то смерть распространилась над всей Птолемаидой; битва перенеслась в самый город; не было ни одной улицы, по которой не лились бы потоки крови; отстаивали в битве каждое укрепление, каждый дворец, доступ на всякую площадь; во всех этих столкновениях было столько убитых, что, как выражается писатель-очевидец, "по трупам ходили как по мосту". И в это же время страшная гроза разразилась над городом. Как бы ночная темнота распространилась вокруг; едва можно было различать флаги, развевающиеся еще на башнях; пожар охватил многие кварталы города, и никто уже не заботился тушить его; множество людей бежали, сами не зная куда; растерявшиеся семейства укрывались в церквах, где они или задыхались в пламени, или были умерщвлены у подножия алтарей; инокини, робкие девушки терзали себе грудь и лицо, чтобы избежать грубого обхождения победителей; все вожди христианские погибли от меча или обратились в бегство; оставался в живых только патриарх Иерусалимский, который в продолжение всей осады разделял опасности с осаждаемыми и теперь продолжал возносить мольбы за свое рассеявшееся стадо. Когда его насильно уводили к гавани, чтобы скрыть от преследования мусульман, этот великодушный старец жаловался, что его разлучают с народом, с которым он хотел умереть; его принудили наконец взойти на корабль, но так как он принял с собою на корабль всех, кто искал на нем спасения, то корабль затонул, и верный пастырь погиб жертвою своего милосердия.

Разорив завоеванный город, мусульмане продолжали битву в замке храмовников, выстроенном близ моря; храмовники защищались в продолжение нескольких дней. Наконец главная башня была подрыта в своем основании; женщины, дети, воины христианские, все, кто укрылся в храме, погребены были под его развалинами. Все городские церкви были осквернены, ограблены и сожжены; султан приказал разрушить все главные здания, башни и укрепления. Раскинув свой лагерь на развалинах Птолемаиды, сын Келауна отправил часть своей армии для завоевания Тира. Пораженный страхом, город этот открыл свои ворота без всякого сопротивления. На стенах Сидона, Бейрута и всех прибрежных христианских городов вскоре стали развеваться победоносные знамена мусульман; население этих городов было или умерщвлено, или отведено в рабство в Египет. От фанатизма победителей не устояли самые камни, перерыта была даже земля, которую попирали христиане.

Весть об этом плачевном конце владычества франков в Азии повергла в глубокую скорбь весь Запад; никто не подумал вооружиться для оказания помощи Святой земле, но все оплакивали ее погибель. Верующие, в отчаянии своем, обратили свои жалобы на папу; они вознегодовали и на могущественных монархов христианских, обвиняя их в том, что они "покинули Птолемаиду, как овцу среди волков". Народ, подавленный унынием, говорил о чудесных знамениях, которыми Бог христианский предвозвещал определение Своего гнева. Многие были убеждены, что ангелы и святые отступились от священных обителей иерусалимских, что они покинули святилища Вифлеема, Назарета и Галилеи; всякий день высаживались на берегах Италии несчастные жители Палестины, которые ходили теперь по городам и селам, прося милостыню, и рассказывали со слезами о последних бедствиях, постигших христиан на Востоке.

Этим кончились крестовые походы за море; один арабский историк, описав это разрушение христианских городов, делает, такое замечательное предсказание: "И положение такое, волею Божиею, пребудет до дня последнего Суда". Прошло уже с тех пор пять столетий, и мусульманское предсказание продолжает осуществляться. Можно сказать, что со времени окончательного уничтожения владычества христиан в Сирии последовало разделение мира на две половины: Восток, как бы осужденный на коснение в варварстве, и Запад, одиноко подвигающийся на пути к просвещению. Средиземное море со своими берегами и островами, бывшее матерью просвещения древнего мира, осталось в этот раз на стороне неверных.

Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
2+три=?