Духовная культура

 

Подъем производительных сил, рост населения, бурные процессы классообразования — все это способствовало новому быстрому росту начатков полезных знаний, развитию искусства, возникновению новых форм религии. В эволюции духовной культуры произошли качественные сдвиги, нашедшие, в частности, свое выражение в начавшемся разделении умственного и физического труда и в утверждении принципиально новой формы накопления и передачи информации — письменности.

Рост полезных знаний. Развитие земледелия, в особенности ирригационного, потребовало точного определения начала полевых работ, сроков полива и т. п., а тем. самым и упорядочения астрономических и календарных знаний. Если меланезийцы не пошли дальше различения звезд и планет, то полинезийцам уже были известны многие отдельные звезды и созвездия. Возможно, чтона рубеже классовых обществ началось применение простейших астрономических приборов: по крайней мере древние майя уже пользовались для фиксации точки наблюдения двумя перекрещенными палками. Первые календари обычно были лунными (воспоминание об этом сохранилось в часто одинаковых или сходных названиях Луны и календарного месяца — ср. греч. Мепе и men, русск. Месяц и месяц, англ. Moon и Month), т. е. основанными на изменении фаз «непостоянной» Луны, с усложением же хозяйственной деятельности начался переход к более точным солнечным календарям. Но лунный месяц состоял приблизительно из 29, 5 суток, лунный год был на 11 суток короче солнечного, и необходимость согласования лунного и солнечного года стимулировала развитие математических знаний.

В том же направлении действовали и другие процессы эпохи: так, развитие скотоводства требовало подсчета крупных поголовий скота, знания количества обмена — подсчета мерил стоимости и т. д. В ряде обществ на этой стадии развития (айны, алеуты, полинезийцы и др.) счет уже велся до 10 ООО и выше. Необходимость обращения с такими числами и развитие абстрактных представлений привели к появлению числовых разрядов и систем счисления, в основание которых были , положены разные, но почти всегда связанные со счетом на пальцах принципы. Например, в распространившейся в Тропической Африке пятеричной системе счисления за единицу второго разряда принято число пальцев руки, в современной десятичной — число пальцев обеих рук, в отмеченной у чукчей или фиксируемой в виде языковых пережитков у французов (по-французски «восемьдесят» звучит как «четырежды двадцать») — число всех пальцев на руках и ногах{£ важнейшими процессами эпохи классообразования, по-видимому, связана и начавшаяся дифференциация математических знаний, в частности, развитие начатков геометрии. Без появления геометрических знаний невозможно было строительство ирригационных сооружений, свайных построек на озерах, защитных укреплений и т. п. Тем более невозможно было без них зарождение частного землевладения с его «землемерием», давшим название самой геометрической науке.

С практическими нуждами эпохи было связано развитие и других отраслей полезных знаний. Строительство укреплений и мегалитических культовых комплексов, постройка таких усовершенствованных сухопутных и водных транспортных средств, как повозка и парусный корабль, способствовали развитию не только математики, но и механики.'С возникновением выплавки рудных металлов зародились металловедение и в какой-то степени химия. Дальние торговые экспедиции и военные походы, сухопутные и морские, послужили накоплению тех же астрономических наблюдений, а также развитию начатков географии и картографии. Среди датируемых бронзовым веком петроглифов долины Валькамоника на севере Италии обнаружена карта одного из проходивших здесь древних торговых путей из Средиземноморья в Центральную Европу. Полинезийцы во время своих длительных, на расстояния свыше тысячи километров, морских походов, пользовались картами из палочек, стеблей, камешков или раковин, изображавших направления течений и ветров, морские пути и острова.

Те же практические нужды послужили расширению биологических знаний о культурных растениях, домашних животных и особенно о самих людях. Рост народонаселения, его скученность в оседлых поселениях и развитие скотоводства увеличили опасность заразных заболеваний, эпидемий и эпизоотии. Борясь с ними, первобытная медицина местами, как, например, в Восточной Африке или на Северном Кавказе, эмпирически пришла к примитивным предохранительным прививкам ослабленной формы болезни. Войны сыграли свою роль в усовершенствовании хирургии, а развитие металлургии обогатило ее более совершенными, чем каменные, орудиями. Возможно даже, что именно к этому воинственному времени восходят некоторые элементы современной медицинской терминологии: «прострел», «колющая», «режущая», «стреляющая» боль и т. п.

Начатки обществоведческих, прежде всего исторических, знаний по-прежнему были тесно связаны с религиозными и мифологическими представлениями о чудесной природе всего сущего. Вот как, например, объясняет в передаче Геродота так называемая первая этногониче-ская легенда скифов их происхождение, занятия, этнический состав и организацию власти. В скифской земле от Зевса и дочери реки Борисфена родился первый человек по имени Таргитай. «...У него родились три сына: Липоксай, Арпоксай и младший Колаксай. При них упали-де на скифскую землю золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Старший из братьев, первым увидев эти предметы, подошел ближе, желая их взять, но при его приближении золото воспламенилось. По его удалении подошел второй, но с золотом повторилось то же самое. Таким образом, золото, воспламеняясь, не допускало их к себе, но с приближением третьего брата, самого младшего, горение прекратилось, и он отнес к себе золото. Старшие братья, поняв значение этого чуда, передали младшему все царство. И вот от Ли-поксая-де произошли те скифы, которые носят название рода авхатов; от среднего брата Арпоксая — те, которые называются катиарами и трапиями, а от младшего царя — те, что называются паралатами; общее же название всех их сколоты, по имени одного царя; скифами назвали их эллины» (Герод., IV, 5 — 6). Здесь присутствует и историко-этнографическая концепция (представление о местном происхождении и характеристика этнического состава скифов), и социально-по-тестарная доктрина (представление о божественном происхождении власти и о главенстве так называемых царских скифов — паралатов), но все это еще не выделилось из общего религиозно-мифологического миропонимания.

Важным разделом исторических знаний стала такая их своеобразная отрасль, как генеалогистика — собрание родословий. Генеалогистика и раньше помогала освещению прошлого, представляя собой как бы живую канву, на которую нанизывались исторические события. Но теперь ее значение возросло, так как она давала родоплеменной знати доказательства ее древности и благородства.

Развитая генеалогистика засвидетельствована в ряде обществ эпохи классообразования. В Полинезии родословия обычно насчитывали 20 поколений, начиная со времени заселения островов, но здесь имелись и свои рекорды: 92 поколения от предка Ту-те-ранги-марама на о. Раратонга, 159 поколений от мифического предка Неба на Маркизских островах.

Кое-где, как, например, в Полинезии, в это время уже возникло формальное обучение в школах, а стало быть, получила развитие педагогика. В ней отчетливо отражалось социальное расслоение: детям из простых семей в школах низшей категории преподавали только хозяйственные знания и навыки; детям знати в школах высшей категории — наряду с этим религию, мифологию, историю. Программа обучения в этих последних школах предусматривала также умение совершать «чудеса», недоступные непосвященным.

С зарождением государства и права стали возникать правовые знания. Они также еще переплетались с психологическими установками общинно-родового быта, религиозными представлениями и т. д. Суд руководствовался «доброй славой» сторон, довольствовался ритуальной присягой, придавал большое значение наличию соприсяжников, широко практиковал судебные поединки сторон и ордалии * — испытания освященной пищей, ядом, погружением в воду со связанными руками и т. п. Некоторые ордалии имели рациональное зерно (страх виновного перед карой свыше, заставлявший его себя обнаружить или делавший его менее ловким), другие не имели такого зерна совсем. Но наряду со всем этим получали распространение (например, у племен Западной Африки) и вполне рациональные методы следствия и судопроизводства: осмотр места преступления, ознакомление с вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями.

Искусство. В эпоху классообразования появились новые виды искусства, а искусство в целом стало дифференцироваться на элитарное и простонародное.

Возникла монументальная архитектура. Прототипом ее были известные уже в неолите мегалитические сооружения: монолиты-менгиры, их параллельные ряды — алиньеманы, составленные из них круги — кромлехи, вертикальные плиты, перекрытые горизонтально уложенными плитами — дольмены. Но это скорее была протоархитектура. Теперь наряду с ними появились циклопические или сырцовые укрепления, храмы, усыпальницы, которые, как это прослеживается в древних Месопотамии и Египте, прямо связаны с выделением крупных вождей. С вождями или выдающимися воинами по большей части связано и появление монументальной скульптуры — надгробных статуй.

Выделение ремесла сопровождалось замечательным расцветом прикладного искусства, лучшие образцы которого создавались опять-таки для нужд вождей. Это были изукрашенная одежда, ювелирные изделия, дорогое оружие, домашняя утварь и т. п. Получили распространение художественное литье, торевтика *, тиснение, золочение металлических изделий, применение эмали, инкрустация драгоценными камнями, перламутром, костью, рогом, черепаховым щитом и т. д. Начальный этап художественной обработки металла отражен в искусно выкованных и гравированных тотемными знаками медных пластинах северо-западных индейцев, расцвет — в знаменитых скифских и сарматских изделиях, украшенных реалистическими или условными изображениями людей, животных, растений.

Устное творчество характеризуется рождением таких новых жанров, как героический эпос и панегирик, волшебная сказка. Героический эпос уходит корнями еще в первобытную мифологию с ее деяниями культурных героев, но в основном отражает обстановку нескончаемых войн, культ воинской доблести и славы. Таково основное содержание всех наиболее знаменитых из дошедших до нас героико-эпических произведений — древневавилонских сказаний о Гильгамеше и Рамаяне, эпического раздела Пятикнижия и бедуинских преданий об Антаре, Илиады и Одиссеи, Эдды и ирландских саг, богатырских поэм тюрко-монгольских кочевников и на-ртских сказаний кавказских горцев. «Малым жанром» прославления был панегирик, восхвалявший богов, вождей, великих воинов, почетных гостей и т. п., а также, в соответствии с практикой эпохи классообразования, часто адресованных вождями к самим себе во время их публичных выступлений. На долю простого народа оставались попытка самоутверждения и мечта о восстановлении социальной справедливости в волшебной сказке. Ее сюжетная основа — повествование о простом, обычно обездоленном и гонимом человеке, которому, однако, с помощью волшебных сил удается преодолеть все трудности и получить заслуженную награду. У меланезийцев, североамериканских индейцев и сибирских палеоазиатов, этот человек предстает в образе «бедного сиротки», страдающего от несправедливости социальной верхушки, но затем неизменно торжествующего. Таким образом, если в героическом эпосе преобладает аристократическая оценка процессов эпохи классообразования, то в волшебной сказке ей противостоит народная оценка этих процессов.

Религия.Процессы превращения первобытного общества в классовое получали отражение в адекватных им формах религиозных представлений и культов. С более заметным, чем прежде, выделением и самоутверждением личности развилась вера в личных покровителей, чаще всего известная как нагуализм *. С переходом к патриархату возникли представления о семейных, патронимических и родовых мужских предках-покровителях, ставших объектом почитания. В некоторых обществах, сохранивших материнско-родовую организацию, в частности у микронезийцев и кхаси, развился аналогичный культ женских предков. С распространением земледелия и скотоводства утвердились присущие уже первобытной соседской общине культы плодородия. Для них характерны эротические обряды и человеческие жертвоприношения, символизирующие передачу земле половой потенции человека, а также связанные с земледельческим циклом образы умирающих и воскресающих духов. Отсюда ведут начало многие боги древнего мира — египетский Осирис и вавилонский Думузи, финикийский Адонис и фракийско-греческий Дионис; отсюда же — центральный в христианстве образ Христа. С усилением племенной организации и образованием объединений племен получил распространение культ племенных покровителей, в которых соединились черты культурных героев, олицетворенных явлений природы, духов инициации, духов-воителей и т. д.

Особенно специфичны для эпохи классообразования культ духов мужских или тайных союзов и культ племенных вождей. Первые мыслились в виде предков, помогающих членам союза и страшных для всех остальных. Вторые, если это были харизматические, сакральные вожди, становились объектом поклонения уже при жизни. В них видели носителей благополучия племени, способных повелевать явлениями природы, обеспечивать урожай, приплод скота, военный успех. Они же обеспечивали социальную гармонию, табуируя собственность и освящая кастовое или другое неравенство. После смерти они становились духами, продолжающими помогать племени, но прежде всего своим потомкам и наследникам. Культ сакральных вождей непосредственно переходил в культ таких священных правителей, как древнеегипетские фараоны, но пока еще бывало, что вождя, не оправдавшего ожиданий или с наступлением старости утратившего свою благодать, смещали или убивали.

Как и сама эпоха классообразования, свойственные ей религиозные представления и культы были эклектичны. Они смешивались между собой, образуя почитание одновременно семейно-родовых и племенных покровителей, аграрных и космических духов, устрашающих духов тайных союзов и окруженных священным ореолом вождей. Но постепенно возникала иерархия объектов культа — от обычных духов до нескольких особенно могущественных божеств и поклонение этим божествам — политеизм . Божества — космические, природных явлений, плодородия, войны и другие — также образовывали определенную иерархию, во главе которой с развитием военной активности часто становилось божество войны.

С развитием и усложнением культа выделялась особая категория его служителей — жрецов. Если некогда культовые способности в принципе признавались за всеми или по крайней мере за многими членами коллектива и соответствующие функции обычно выполнялись лидерами лишь как его представителями, то теперь эти способности приписывались лишь определенным лицам, считавшимся обладателями сильных предков-покровителей, чудесных качеств, тайных знаний и т. п. В связи с этим даже получила развитие особая форма религии — шаманизм *, состоящая в выделении определенных лиц — шаманов, которым приписывается способность путем приведения себя в состояние экстаза вступать в непосредственное общение с духами. Служители культа могли монополизировать не только религиозные функции, но и некоторые полезные знания, виды художественной деятельности, обучение молодежи, толкование обычаев, судопроизводство. В одних случаях их иерархию возглавлял вождь, становившийся главным жрецом, в других случаях они обосабливались и соперничали со светской властью. Однако в соответствии с общими тенденциями эпохи они всегда использовали свое положение для обогащения, смыкались с другими слоями социальной верхушки и обращали религию в орудие утешения и устрашения простого народа, бедноты, рабов. Религиозная практика того времени настолько способствовала процессу политогенеза, что в западной литературе даже получила широкое хождение теория сакрального происхождения государства. В действительности, как мы видели, сакрализация власти была частым, но не единственно возможным оформлением этого процесса.

В эпоху классообразования религия впервые стала не только превратным миропониманием, но и средством идеологического воздействия на эксплуатируемые массы.

Выделение умственного труда.Развитию духовной культуры в рассматриваемую эпоху способствовало вычленение из недифференцированной трудовой деятельности умственного труда. Начало этому было положено выделением организаторско-управленческой, жреческой и полководческой деятельности, занятие которой в процессе усложнения хозяйственной и общественной жизни стало сперва частично, а затем и полностью освобождать от непосредственного участия в производстве. Процесс разделения физического и умственного труда шел все дальше, захватывая новые профессионализирующиеся области духовной жизни. Профессиональными интеллигентами становились выдающиеся певцы, сказители, танцоры, постановщики театрализованных мифологических представлений, прославленные мастера в различных областях изобразительного и прикладного искусства, знатоки обычаев и родословий, знахари.

Обычно такие люди обслуживали значительные по размерам общности людей и получали за свой труд вознаграждение продуктами, вещами и примитивными деньгами. Основной их клиентурой становилась родо-племенная знать, и многие из них оседали при дворах вождей. Например, при дворах верховных вождей зулусов известны имбонги — одновременно шуты, певцы и ораторы, обязанные прославлять своих хозяев и хулить их врагов, у кельтов Галлии при знатных военачальниках состояли певцы и музыканты, которые своим искусством вдохновляли идущих в бой воинов, и т. п. Социальная верхушка для укрепления своего престижа и власти нуждалась в талантливых художниках, генеа-логистах и других профессионалах; поэтому она не только вознаграждала их труд, но и оказывала им покровительство и вообще всячески стимулировала их деятельность. Со своей стороны, такие профессионалы были заинтересованы в сотрудничестве с представителями социальной верхушки, так как те обеспечивали их материально, предоставляли им наиболее широкое поприще для демонстрации их талантов, создавали им имя. В результате многие из них становились прихлебателями при вождях, военачальниках, жрецах, главах тайных союзов. Были и такие, преимущественно странствующие, профессионалы, которые связывали свою деятельность с удовлетворением потребностей простого народа и своим мастерством помогали ему в его сопротивлении развивавшейся эксплуатации и нараставшему произволу. Но, каковы бы ни были ценностные ориентации этой древнейшей интеллигенции, сам факт выделения профессионального умственного труда, как и другие виды специализации, в огромной степени способствовал развитию и обогащению духовной культуры.

От «дописьменности» к письменности. Важнейшим достижением духовной культуры первобытного человенизмы, и как этникосы — образовывали надплеменные образования, которые также выступали в обеих этих ипостасях этнических общностей. При этом надплеменные этносоциальные организмы обычно совпадали с объединениями родственных племен, а надплеменные этникосы, как и раньше, были соплеменностями. Важной особенностью иерархической структуры этнических общностей эпохи классообразования, по-видимому, можно считать то, что общностью основного уровня теперь становилось не племя, а надплеменное образование.

Этнические общности эпохи классообразования существенно отличались от известных нам на предыдущей стадии развития. В эпоху даже поздней первобытной общины этническим общностям еще не была свойственна сколько-нибудь заметная социальная дифференциация, и поэтому их культура была вполне одно-родной; Кроме того, племенная организация в ту эТТох'у независимо от степени выраженности племенного самосознания в силу эндогамии и своей относительной обособленности была организацией в основном кровнородственной. Теперь, с развитием общественного расслоения и вызреванием' классового неравенства нача-лось расщепление общенародной культуры и стали складываться различия в культуре социальной верхушки и широких слоев населения. Это было началом процесса, заключительную стадию которого В. И. Ленин образно назвал наличием двух культур в каждой национальной культуре. Одновременно вступили в действие многочисленные механизмы разрушения кровнородственной общности племени. В процессе перехода от _родовой общины ка>седской стали ослабевать и рваться связи между сородичами. Переставала быть нормой племенная эндогамия. С развитием грабительских войн, сопровождавшихся завоеваниями и м и грация миТтгача-лось массовое смешение родов и племен. Возникновение объединений племен, не всегда между собой родственных, также способствовало этническому смешению. В том же направлении действовало развитие домаитнето рабства с его широко практикующимся отпуском рабов на волю, браками между свободными и рабами и использованием рабынь как наложниц. Словом, социально однородные кровнородственные этнические общности сменялись такими, в которых оказались перемешанными члены разных родов и племен, а также люди разных социальных статусов. Но так как ослабление внутренней однородности и разрыв кровнородственных связей угрожали консолидированности племенной организации, она стремилась нейтрализовать эти процессы. Хотя повсеместно уже возникали отличные от других благородные родословия знати, племена и их объединения упорно связывали себя едиными генеалогиями, искусственно привязывая к ним даже заведомо чуждые по происхождению роды и племена.

Основные этнические общности классообразования — объединения племен как этносоциальные организмы, соплеменности как этникосы — хорошо известны по античным и раннесредневековым источникам. Ими были, например, ахеяне и доряне древнейшей Греции, латиняне и сабиняне древнейшего Рима, германские «племена» саксов, баваров, тюрингов и т. п., восточнославянские — полян, древлян, вятичей, кривичей, дреговичей и т. д.

Складывание таких общностей хорошо прослеживается на этнографическом материале, в частности, на примере одной из групп южноафриканских банту — знаменитых своей борьбой с английскими колонизаторами зулусов. В XVII—XVIII вв. они жили первобытнообщинным строем, уже переходившим в стадию классообразования. В начале XIX в. вождь одного из племен, Дингисвайо, чтобы дать отпор английской агрессии, стал вооруженной рукой объединять соседние племена. Ему, а затем его прославленному полководцу Чаке и их преемникам, продолжавшим бороться с англичанами и бурами, удалось прочно подчинить себе несколько племен и создать сильную военно-племенную организацию. Подобное же сильное объединение создали в тех же целях другой бантуский вождь — Моселекатсе и его сын Лобенгула. В ходе межплеменной и внутрипле-менной борьбы усиливалась социальная дифференциация, развивались-отношения эксплуатации, происходило массовое перемещение и смешение родов и племен. В то же время в ходе объединения завязывались экономические связи, шла языковая и культурная интеграция. Весь этот процесс, значительно ускоренный необходимостью обороны от внешнего врага, уже к началу XX в. привел к образованию четко выраженной межплеменной этнической общности, которая по наименнованию родного племени Чаки получила название зулу (амазу-лу), или зулусов.

ского мотива на огромных пространствах Евразии. В средние века такие мировые религии, как христианство, ислам, буддизм и индуизм, распространялись на ближнюю и дальнюю первобытную периферию цивилизаций и даже оказывали свое влияние на общественный и семейный быт. Например, с проникновением ислама к туарегам Сахары у них возникло своего рода сословие служителей этого культа. В то же время многие заимствования в духовно-идеологической сфере передавались социальной верхушке наиболее развитых СПО, главным образом, путем элитарных контактов: вкусы, моды, роскошные образцы прикладного искусства, иногда письменность. В целом воздействия в этой сфере способствовали культурному развитию СПО, хотя не обходилось без исключений. Может быть, самое яркое из них — распространение под влиянием греческих колонистов пьянства среди жителей Боспора.

Первобытные общества на основных этапах мировой истории.Взаимодействие цивилизаций и их первобытной периферии имело свои особенности на каждом из основных этапов мировой истории. Первые цивилизации — раннеклассовые общества Древнего Востока, Средиземноморья, Мезоамерики, Андского нагорья, принадлежавшие, по мнению части ученых, к так называемой азиатской общественно-экономической формации,— были лишь островками в море СПО, а достигнутый ими уровень развития не так уж сильно отличался от уровня развития наиболее продвинутой первобытной периферии. Это облегчало контакты между ними, а через ближнюю периферию и с более отдаленными соседями. Но для каждой из сторон значение контактов "было неодинаковым. Раннеклассовые общества эксплуатировали своих первобытных соседей в широком спектре, от неэквивалентного обмена до прямого порабощения. Преобладали все же военный грабеж, контрибуции и данничество. Все это обогащало господствующий класс, но расширение экзоэксплуатации (как всегда, подчас за счет эндоэксплуатации) не могло не тормозить спонтанное развитие раннеклассовых обществ. В этой связи примечательно, что развитие переднеазиатских цивилизаций ускорилось во 2—1 тысячелетии до н. э., т. е. тогда, когда они стали непосредственно граничить не столько с СПО, сколько друг с другом. Конечно, аналогичные последствия могла иметь эксплуатация СПО и более развитыми классовыми обществами, но, будучи более развитыми, они легче справлялись с издержками тех выгод, которые давала им внешнеэксплуататорская деятельность. В свою очередь, ближняя первобытная периферия не только страдала от соседства ранних цивилизаций, но и получала импульсы для своего развития. В целях защиты СПО укрепляли свою относительно аморфную потестарную организацию на племенном и надплеменном уровне и нередко сами переходили в наступление, завоевывая ранние цивилизации. Так, в частности, во 2 тысячелетии до н. э. энеолитические племена поглотили Гуджератскую ветвь Хараппской цивилизации Индостана, а в середине 1 тысячелетия до н. э. охотничьи племена чичимеков — Толтекскую цивилизацию Мезоамерики.

В античном Средиземноморье значение взаимодействий между цивилизациями и СПО для обеих сторон еще больше увеличилось. Для Греции и Рима первобытная периферия была важным (временами, как при Цезаре, важнейшим) источником, откуда черпались рабы. Греческая и римская колониальная экспансия в земли СПО расширяла античный способ производства и продлевала его существование. В результате эксплуатация первобытной периферии становилась одним из важных условий самого существования античной цивилизации. А это делало воздействие последней на СПО еще более разрушительным, чем воздействие раннеклассовых обществ. Однако даже при таких обстоятельствах последствия воздействия античной цивилизации были неоднозначны. Племена ближней периферии, с одной стороны, подвергались хищнической экспансии, но, с другой — получали стимулы для ее отражения. И как следствие этого многие СПО (германцы на западе, славяне и арабы на востоке) сделались действующей стороной в феодальном синтезе на развалинах Римской империи.

Ко времени средневековья ареал цивилизаций значительно расширился, причем на западе намного больше, чем на востоке. Это повело к тому, что отныне возникли особенно заметные региональные различия в контактах цивилизаций с их первобытной периферией. В Западной Европе последняя теперь была представлена только норманнами на севере (до XI в.) и некоторыми горскими обществами на юге. В то же время в Восточной Европе, Азии и Африке, а также в Америке классовые общества продолжали осваивать и эксплуатировать свою внешнюю и внутреннюю первобытную периферию, в свою очередь, подвергаясь опустошительным «варварским» вторжениям — тюркским, монгольским, арабским и др. Продолжавшая сохраняться большая роль первобытной периферии в жизни этих регионов, будучи результатом их более сложной географической среды, сама наряду с другими факторами замедляла их развитие. Что касается первобытных обществ, то характер оказываемых на них воздействий был неодинаков в раннем и развитом средневековье. Если в начале средних веков относительно небольшой разрыв в культурном уровне цивилизаций и СПО облегчал воздействие первых на вторые, то позднее, с увеличением разрыва, это влияние уменьшилось. Вот почему начавшиеся в позднем средневековье Великие географические открытия и последовавшая за ними широкая колониальная экспансия западноевропейских стран имели для первобытной периферии в большей степени разрушительные, нежели цивилизующие, последствия. Объяснялось это еще и тем, что колонии западноевропейских стран были отделены от них водными преградами, исключавшими непосредственные контакты широких слоев населения центра и периферии. Несколько иначе обстояло дело с русской колонизацией европейского Севера и Сибири. Здесь также феодальная колонизация тяжело отражалась на местных СПО, но их соприкосновение с русскими крестьянами-колонистами оказывало на них положительное культурное воздействие.

Асимметричный характер взаимодействия классовых и первобытных обществ достиг своего апогея в капиталистическое время. Потенции капиталистической эпохи несравненно выше, чем всех предшествующих эпох, и теперь оказалось возможным развернуть невиданную систему обезземеления, уничтожения и эксплуатации СПО. Составляя значительную часть колониального мира, первобытная периферия сыграла заметную роль в первоначальном накоплении капитала и в последующем развитии капиталистического способа производства. Немалое значение имели и культурные заимствования европейцев в колониальных странах: достаточно назвать картофель и кукурузу, совершивших, как ее нередко называют, подлинную «продовольственную революцию» в Европе XVIII в. Но для самой первобытной периферии европейская колонизация зачастую имела катастрофические последствия. Не поддающаяся сколько-нибудь точному исчислению, но, несомненно, очень значительная часть СПО была стерта с лица Земли. Были полностью истреблены тасманийцы, почти полностью погибли прибрежные племена Австралии, бушмены, огнеземельцы, племена Вест-Индии и Центральной Аргентины, исчезло более 30 племен Юго-Восточной Бразилии и приблизительно две трети индейского населения США. В Африке, уже с XV в. превратившейся, по выражению Маркса, в заповедное поле охоты на рабов для американских колоний, в результате одних только последствий работорговли погибло, по оценке некоторых ученых, около 100 млн. человек.

Другая часть населения, жившего первобытнообщинным строем, сделалась объектом рабовладельческой и капиталистической эксплуатации. Условия, в которых протекали эти процессы, были различны. Туземцев сгоняли с земли или оттесняли на неудобные земли, вывозили на плантации, загоняли в резервации (США), резерваты (Австралия), хоумленды (ЮАР и Намибия) и т. п. Но в конечном счете это повсюду приводило к тому, что они включались в структуру классового общества, как правило, образуя в нем обособленные и грубо дискриминируемые группы крестьянства или сельского пролетариата. Еще одна, меньшая часть населения оставлялась на своих землях (например, в США и Канаде для охоты на пушного зверя) и эксплуатировалась колонизаторами путем неэквивалентного обмена, данничества, налогообложения и т. д. И только сравнительно немногим удалось воспользоваться недоступностью мест их обитания или бежать, изолировавшись в особенно труднопроходимых районах тропических джунглей, пустынь и гор и в основном сохранив свою самобытность.

Тем не менее было бы неверно видеть только пагубное воздействие капиталистической колонизации на первобытные общества. Те СПО, которые попали в сферу влияния капитализма и уцелели, получили значительные импульсы для своего хозяйственного, социально-политического и культурного развития. В европейских колониях возникала промышленность, складывались кадры рабочего класса и интеллигенции, создавались политические партии, распространялись достижения современной, в особенности технической, цивилизации, и какая-то часть населения СПО также не оставалась в стороне от этих процессов. Надо только иметь в виду, что в колониальных условиях подобное развитие шло очень медленно и мучительно для местного населения. Больше того, колонизаторы часто старались удержать и законсервировать такие традиции трибализма *, как племенная организация и власть вождей, чтобы опираться на них в своей административной деятельности. Эта система так называемого непрямого, или косвенного, управления широко применялась во многих британских и нидерландских колониальных владениях.

Первобытные общества в современном мире. Таково было положение, в котором находились СПО, сохранившиеся к началу новейшего времени. Вопрос о их судьбах приобрел особую актуальность после второй мировой войны, когда с распадом колониальной системы империализма множество отставших стран стало самостоятельным. В некоторых из них еще сохраняется внутренняя первобытная периферия, и в целом в современном мире не так уж мало СПО.

Крупнейший ареал обитания современных первобытных племен — труднодоступные даже при современной технике леса Южной Америки, главным образом бразильская сельва. По приблизительной оценке, пятая часть племен бразильских индейцев не имеет постоянных контактов с неиндейским населением, ведет традиционное примитивное хозяйство и сохраняет первобытную культуру. Некоторые сознательно изолировались до такой степени, что продолжают пользоваться каменными орудиями. Другие ареалы СПО намного меньше, но они имеются в ряде стран. Так, в 1960-х годах в одном из отдаленных горных лесов филиппинского острова Минданао было обнаружено неизвестное до этого племя тасадай; начавшие изучать его этнографы установили, что оно пользуется каменными и бамбуковыми орудиями. В том же десятилетии в бассейнах рек Сепик и Мэй в Папуа-Новой Гвинее было открыто несколько папуасских племен, также еще живущих в каменном веке. Тогда же началось изучение небольшой группы бушменов в глубине южноафриканской пустыни Калахари на территории Намибии: как выяснилось, они пользуются получаемыми от соседей железными наконечниками стрел и ножами, но в остальном их культура целиком соответствует бродячему охотничьему хозяйству мезолита. Еще больше на внутренней первобытной периферии бывших колониальных стран СПО, стоящих на стадии разложения первобытнообщинного строя.

У всех этих СПО много общего. Сохранение ими первобытности в большинстве случаев связано с тем, что государство как бы забыло их в тропических лесах, горах или пустынях. Исключение — часть племен Бразилии, для которых созданы заповедные национальные парки Шингу и Яноама. И в этой связи в этнографии и в кругах передовой общественности нередко обсуждается вопрос, что является для СПО наименьшим злом: предоставление их самим себе или отведение им заповедников-резерваций?

На этот вопрос нетрднозначного ответа. Оставление первобытных племен без государственной опеки, как мы видели, имеет для них тяжелые, нередко губительные последствия. Заповедные резервации также не спасают положения. Когда в 1970-х годах к парку Шингу подошло строительство Трансамериканской автотрассы, множество его обитателей стало жертвами эпидемий, насилий со стороны строителей и т. п. Однако и помимо этого нельзя забывать, что человеческое общество, каким бы отставшим оно ни было,— не часть фауны, и его развитие недопустимо искусственно консервировать. Оба решения плохи. Но при всех обстоятельствах надо учесть, что в реальной истории, особенно в истории нашего времени, сколько-нибудь длительная консервация, как правило, невозможна, и сама жизнь приведет современные СПО к врастанию в окружающую среду со всеми отрицательными и положительными последствиями этого процесса.


Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
1+три=?