Остатки первобытности в классовых общества

 

Понятно, что остатки первобытности заметнее всего сохранялись в таких классовых обществах, которые могли возникнуть непосредственно в распаде первобытнообщинного строя, т. е. в обществах древневосточных и феодальных, в меньшей степени в античных и почти никогда в капиталистических. Соответственно и в нашем обществе они более всего свойственны народам, не прошедшим капиталистический путь развития. Остатками первобытности были по большей части структуры, нормы и представления эпохи классообразования, т. е. уже начавшие подвергаться классовому превращению. Многие из них затем претерпели дальнейшую трансформацию.

Остаточные структуры и общности. Крупнейшими остаточными структурами и общностями были уже упоминавшиеся реликты племен и их объединений или соответственно соплеменностей, сохранившиеся внутри первичных народностей. Подобные племена и межплеменные общности в классовых обществах часто называют «вторичными», подчеркивая этим их остаточный, реликтовый характер. Они известны в составе множества древних, средневековых и современных народов — от античных эллинов или италийцев до сегодняшних казахов или туркмен. В некоторых случаях такие структуры и общности консервировались в результате своего рода социализации племенных и надплеменных различий при сложении на их основе кастовых систем, как это имело место, например, в Индии илилз Южной Аравии. Однако гораздо чаще их длительное сохранение свойственно народам, исторически принадлежащим к хозяйственно-культурным типам горных земледельцев-скотоводов или кочевых и полукочевых скотоводов аридной зоны, что связано с замедленным становлением у них классов и государства. Рассматриваемые остаточные явления могут удерживаться в двух формах. При первой форме, характерной для курдов, пуштунов, арабских бедуинов, удерживаются остатки как собственно этнических племенных общностей с их диалектно-культурной спецификой, так и соответствующих им этносоциальных племенных структур с известным единством экономической и социальной жизни, какой-то организацией власти и т. п. При второй форме, характерной для значительно более широкого круга народов (только в СССР — народы Южной Сибири, казахи, киргизы, туркмены, ногайцы, адыгейцы), удерживаются лишь остатки собственно этнических племенных общностей. Первая форма очень архаична и указывает на то, что в обществе еще живы традиции эпохи классообразования. Вторая форма представляет собой ее сглаженную модификацию, но и она свидетельствует о том, что общество не так уж давно стало классовым и обрело государственность.

Многим обществам были свойственны остаточные родственные структуры, которые могут быть названы вторичными родами. Вторичные роды в значительной мере напоминали патриархальные роды эпохи классообразования с их преимущественно общественными и идеологическими функциями: взаимопомощью, взаимозащитой, генеалогиями и общими культурами. Еще больше было обществ, в которых реально сохранялись только сегменты таких родов — патрилиниджи, или патронимии, возводившие себя к реальному и памятному предку и связанные особенно тесной взаимопомощью, взаимозащитой, идеологическим осознанием близости. Если вторичные роды существовали все же преимущественно на ранних ступенях развития классовых обществ, то патронимии бытовали и позже. Они находили себе место всюду, где географические условия или политическая обстановка требовали от индивидов и семей объединения трудовых усилий, материальной взаимоподдержки, взаимного обеспечения безопасности и т. п. Поэтому патронимическая организация в наибольшей степени была характерна для горных и степных областей, а за их пределами — для периферийных областей новой колонизации либо для периодов длительных политических смут. На территории СССР в новое время она обнаружена на Кавказе, в Средней Азии, в Южной Сибири, в Поволжье, на русском Севере, в Белоруссии, на Украине, в Молдавии. У тех народов мира, у которых разложение родовой организации проходило не в патриархальной, а в позднематеринской форме, в классовом обществе также подчас сохранялись материнские роды и матрилиниджи, или матронимии. Так было у ашанти и яо в Тропической Африке, кхаси в Индии, минангкабау в Индонезии, наси в Южном Китае. Однако эти формы, нечастые и в эпоху классообразования, в классовых обществах представляли собой редкий вариант развития.

Очень широко сохранялась такая важная остаточная структура, как соседская община, по мнению ряда ученых, выросшая из ее позднепервобытной формы. Маркс рассматривал ее как очень заметный остаток в истории цивилизованных обществ '. Он же наметил эволюцию трех ее исторических форм — азиатской, или древневосточной, античной и германской, или средневековой, различавшихся последовательным сужением со-седско-общинного коллективизма. С тех пор полностью подтвердилось понимание соседской общины как производственного и социально-бытового коллектива, сохраняющегося в структуре докапиталистических классовых обществ из-за незавершенности развития частной собственности на землю, потребности в трудовой кооперации и фискальных интересов господствующих классов.

Подтвердилось также понимание соседской общины как структуры, остатки коллективизма в которой в ходе истории теряли свое значение. Это относится не только к отмеченной раньше эволюции азиатской общины в античную, а античной в германскую, но и к собственной эволюции каждого из этих типов общины. Так, на Древнем Востоке прослежено постепенное исчезновение земельной собственности соседской общины, в античном мире — уменьшение земельного фонда внегородской, крестьянской общины, в средние века — превращения общины с переделами пахотной земли в непередельную общину, а затем в общину-марку со свободно отчуждаемыми земельными участками-аллодами и коллективной собственностью только на второстепенные угодья — альменду.

Если в прошлом соседская община была известна только у земледельцев (откуда ее синонимы — поземельная, сельская, деревенская община), то теперь она обнаружена также в раннеклассовых обществах кочевых и полукочевых скотоводов как пастбищно-кочевая, или аульная *, община. Тем самым установлен универсальный характер этой остаточной структуры. Конечно, универсальность нельзя понимать упрощенно: бывало, как, например, на Гавайях, что в условиях хуторской системы расселения соседские связи рвались уже на пороге классообразования. Но это было скорее исключение. Соседская община обнаружена практически во всех докапиталистических классовых обществах Европы, Западной, Южной и Восточной Азии, Северной и Тропической Африки, Центральной и Южной Америки.

С соседской общиной нередко сосуществовала семейная община, сохранение которой объяснялось теми же причинами — незавершенностью развития частнособственнических отношений, потребностью в кооперации труда, заинтересованностью властей в круговой поруке налогоплательщиков. Были и другие, специфические причины консервации семейно-общинной организации. К ним относится недостаток обрабатываемых земель при экстенсивном земледелии, затрудняющий раздел семейных общин не только «изнутри», но и «извне», т. е. из-за отказа соседской общины предоставить новым семьям земельные участки. Распространенная причина — натуральный характер семейного хозяйства или его комплексное земледельческо-скотоводческое (особенно отгонно-скотоводческое) направление, требующее большого количества рабочих рук. Та же потребность в кооперации могла консервировать семейную общину и при ирригационном земледелии. Имела значение даже длительность проживания на одном месте, так как переселения часто совершались малыми семьями (которые, впрочем, на новом месте могли снова разрастись в семейные общины).

Там, где эти причины не действовали, семейно-общинная организация могла распасться: жесткой связи между ее сохранением и общим уровнем социально-экономического развития докапиталистических обществ не было. Поэтому сосуществование семейной и соседской общин не было повсеместным. Известны, хотя и нечастые, случаи бытования семейных общин вне соседских общин и соседских общин, состоящих преимущественно не из больших, а из малых семей. Вообще, семейная община менее универсальна, чем соседская. Она не характерна, например, для чисто кочевых скотоводов, у которых отсутствие находящихся в общей собственности обрабатываемых земель облегчало семейные разделы. Зато она очень характерна для горных областей с их малоземельем и комплексным хозяйством. Классические образцы семейной общины в классовом обществе обнаружены в Югославии (задруга) и на Кавказе.

Имелись также остатки тайных обществ, мужских и сверстнических объединений. Они обнаружены, если не универсально, то очень широко: на Древнем Востоке от Передней Азии до Китая, в античном Средиземноморье, в раннесредневековой Европе, в Средней Азии и Дагестане, в Северной и Тропической Африке, а предположительно и в Мезоамерике. В одних случаях сохранялись остатки только либо тайных обществ, либо сверстнических объединений, в других — и те и другие одновременно. Функции их были самыми различными. Остатки тайных обществ (например, в древнем Китае или в раннесредневековой Европе) могли играть роль неформальных судов и органов охраны порядка, тем более действенную, что, сохраняя религиозно-мистический характер, они считались учреждениями до некоторой степени сакральными. Мужские объединения в целом (как спартанские фидитии) или их сверстнические преимущественно юношеские, группировки (как древне-иранские парны) выступали в качестве военных отрядов. Местами (как, например, в древнем Мали) такие группировки могли выполнять хозяйственные функции, совместно обрабатывая поля.

Как остаточные структуры первобытнообщинного строя, хотя и такой его противоречивой поры, какой являлась эпоха классообразования, тайные и мужские объединения нередко становились организационными центрами народных движений: Маздака в Иране, Му-канны в Согдиане, карматов или батинитов от Северной Индии до Северной Африки. Почти повсюду они были также сообществами для совместного проведения досуга с устройством коллективных трапез (хрестоматийный пример — спартанские сисситии) и развлечений — пения, игры на музыкальных инструментах, а также спортивных состязаний. Это и понятно, так как функция организации досуга как сравнительно второстепенная позднее других была вытеснена механизмами развития классового общества.

Остаточные нормы и представления.Как мы уже видели, в отношениях родства и соседства большую роль играли нормы взаимопомощи, взаимозащиты и взаимоответственности. Они немало облегчали труд и быт широких слоев населения, но они же вуалировали отношения эксплуатации или облегчали классовое принуждение. Родственная и соседская взаимопомощь по экономической сути мало различались между собой, так как не только соседи, но и родственники жили разными домохозяйствами и материальные отношения между ними либо строились на взаимной основе, либо нередко вели к установлению кабалы. Важнейшей нормой взаимозащиты и взаимоответственности была кровная месть, дожившая в части отставших в своем развитии классовых обществ (Южная Италия, Корсика, Югославия, Албания, Кавказ, арабские страны, Китай, Япония) до новейшего времени. Для остаточных норм кровной мести характерны такие черты, как сужение круга мстителей и ответчиков (например, у албанцев только до членов семьи убийцы), замена самой мести композициями (например, сотней верблюдов по шариату), получение разрешения на месть властей (например, в китайском и японском праве). Кровная месть здесь предстает в классово трансформированном виде. Обычно бывало так, что высшие сословия или касты мстили, но сами мести не подлежали, отделываясь композициями, либо композиции за их кровь были во много раз разорительнее, чем композиции за кровь лиц нижестоящего статуса. Нормы внутригрупповой взаимопомощи и взаимозащиты дополнялись нормами межгруппового гостеприимства. Оно могло быть частным — отдельных семей и патронимии, и официальным — местных властей. Стремясь упорядочить общественно-политическую жизнь, власти нередко запрещали частное гостеприимство, и в этих случаях частная форма постепенно вытеснялась официальной. Нормы гостеприимства также подвергались классовому превращению: так, у кавказских горцев князья и дворяне принуждали крестьян содержать свиту своих гостей, у них же гостеприимство через посредствующий институт куначества * стало одним из источников отношений патроната — клиен-теллы.

Как внутригрупповой, так и межгрупповой характер имели остаточые нормы искусственного родства. Наибольшее значение они сохраняли там, где государственная власть не обеспечивала охрану личных и имущественных интересов населения, а родственные и соседские связи даже в своей совокупности были для этого недостаточны. Вторичность искусственного родства в классовых обществах проявлялась, в частности, в том, что оно устанавливалось не столько специально (так называемая казуальная форма), сколько как побочный результат различных обрядов жизненного цикла (так называемая окказиональная, или обрядовая, форма). Во время обрядов детского цикла люди роднились с семьей повитухи, с человеком, нарекшим ребенку имя, впервые его постригшим, у христиан — с крестными отцом и матерью, у мусульман — с человеком, участвовавшим в обряде обрезания, у ряда народов — с тем, кто брал ребенка на воспитание; во время обрядов свадебного цикла нередко роднились с тем, кто усыновлял жениха или удочерял невесту, со свадебным дружкой или венчальным кумом. Многие из таких обычаев также подверглись классовой трансформации и прикрывали отношения патроната — клиентеллы, а позднее сюзеренитета — вассалитета. Так, в ряде древневосточных обществ патрон «усыновлял» закабаленного им клиента, в раннесредневековой Скандинавии феодал — попадавшего к нему в зависимость крестьянина, в патриархально-феодальной Абхазии крестьянин — феодала.

Много остаточных норм сохранялось в брачных порядках и в семейном быту. Это относится прежде всего к варварским нормам патриархального закрепощения женщины и в особенности к покупному браку. Он был принят в большинстве обществ древности и средневековья, подчас дожив до новейшего времени (китайцы, низшие касты Индии). Правда, в некоторых обществах, и прежде всего исламских, была сделана попытка регламентировать его таким образом, чтобы он не был простым актом купли-продажи невесты. Первоначальный брачный выкуп ее родне был заменен выкупом ей самой, рассматривающимся как ее обеспечение на случай вдовства или развода. Но и родне невесты обычно продолжала вноситься плата «за материнское молоко», «за воспитание» и т. п. Так или иначе брачные платежи часто оставались обременительными и поэтому дали новую жизнь таким в своем большинстве существовавшим и раньше формам, как брак отработкой, обменный брак, утробный или колыбельный сговор, ортоку-зенный брак, левират, сорорат. По тем же причинам не исчез брак умыканием, хотя он был запрещен почти всеми правовыми кодексами (только индийские законы Ману рекомендовали умыкание для касты воинов). Не без связи с брачным выкупом или его аналогами широко удерживалось наложничество, а у части народов также узаконенное некоторыми правовыми системами, и прежде всего шариатом, многоженство. Промежуточное положение между ними заняли такие институты, как конкубинат у древних римлян и китайцев или мута (сигэ) — временные браки мусульман-шиитов.

Для всех докапиталистических классовых обществ характерны более или менее выраженные нормы патриархального всевластия главы семьи над домочадцами, а старшей женщины — над женской частью семьи. Наиболее яркий пример дает почти не ограниченная власть отца семейства в Древнем Риме, но и в других обществах вплоть до дореформенной России с ее большаками и большухами эта власть была очень велика. В отношениях между другими членами семьи также по-прежнему сохранялось неравенство статусов мужчин и женщин, старших и младших братьев и сестер, а также коренных и пришлых членов семьи, что ставило в наиболее приниженное положение невесток. В семейном быту как древних, так и средневековых обществ существовал своего рода культ мужчин и культ старших. Сохранялся и даже получил дальнейшее развитие патриархальный этикет. В этих условиях даже такие удерживавшиеся во многих, преимущественно восточных, обществах порядки, как обычаи избегания, стали восприниматься как подчеркивание подчиненного, зависимого положения младших членов семьи.

Немало остатков первобытнообщинного строя прослеживается и в формах общественного сознания — праве, морали, религии. Может быть, в этом отношении характернее всего эгалитаристские тенденции в древнейших памятниках права. В ряде законов месопотамских правителей проводилось требование, чтобы богатые не притесняли бедных, а сильные — слабых, в некоторых — отменялись долги и долговая кабала. То же было не чуждо античному Средиземноморью: реформы Солона провозгласили сейсахфию, законы XII таблиц несколько смягчили долговую кабалу. Сходные тенденции наблюдались на Востоке. Так, шариат установил единый размер платы за кровь для всех слоев населения, западноадыгские адаты в начале XIX в. нивелировали цену крови дворян и крестьян. Эгалитаристские черты были свойственны и ранним религиозным вероучениям, в том числе и предписаниям мировых религий. В первоначальном буддизме понятие совершенства предполагало отказ не только от удобств и роскоши, но и от всякой собственности. В противоречивой христианской догматике немало идей, направленных на осуждение богатых и прославление бедных. В исламе все правоверные равны перед богом, предписан налог в пользу бедных, осуждено ростовщичество.

В религиях классовых обществ удержалось также немало прямых остатков первобытных представлений и ритуалов. Самый известный из них — пережиток мужских инициации в иудаистском и мусульманском обрезании мальчиков. Таково же наложение священного шнура на подростков в ведической религии древней Индии. К инициациям, сопровождавшимся ритуальным очищением, восходит также водяное крещение в христианстве. В политеистических религиях древних греков, римлян и других народов сохранялся, а в конфуцианстве до сих пор сохраняется культ семейно-родовых предков. В древнем Китае наряду с другими религиями существовал шаманизм, остатки которого имеются и в современном буддизме-ламаизме. Даже в наиболее развитой из современных религий — христианстве — заметны реликты шаманской практики заклинания и изгнания злых духов, нагуалистической веры в ангелов-хранителей, магических приемов обеспечения плодородия и даже тотемистических представлений и обрядов (вера в непорочное зачатие и причащение-«богоядение»).

Роль остатков первобытности в новейшее время.Многие из остатков первобытности в классовых обществах дожили до новейшего времени, а значение части их в жизни современных народов даже стало предметом споров.

Более всего это относится к соседской общине и общинным традициям. В свое время русские народники выдвигали ошибочную идею об общине как зародыше социализма, позволяющем миновать капиталистический путь развития. Позднее, уже в советское время некоторые ученые высказали мысль, что в СССР община сыграла роль опорных пунктов первоначальных аграрных преобразований и только последующее «раскрестьянивание» не позволило реализовать заложенный в ней потенциал. Это, возможно, отчасти так: в некоторых из молодых независимых государств общинные традиции не без успеха используются в кооперировании крестьянства. Но касается это все же не общины в целом, а именно позитивных общинных традиций, да и то лишь на первых порах кооперирования в деревне.

По-разному оценивают такие сохраняющиеся в быту многих народов (главным образом не прошедших капиталистической стадии развития) остатки первобытности, как брачный выкуп, многоженство, избегание и т. п. В среде самих этих народов, и советских и зарубежных, на них нередко смотрят как на народные традиции, составляющие неотъемлемую часть этнической культуры. Так же считают культурные релятивисты, по мнению которых культуры и их элементы не бывают более или менее продвинутыми — все они одинаково полноценны. Другие ученые указывают на антиисторичность подобных взглядов, и их позиция подтверждается тем, что по мере распространения современной цивилизации названные элементы культуры уходят в прошлое.

То же в еще большей степени касается таких явлений трибализма, как родоплеменная солидарность и рознь, влияние вождей или тайных обществ и т. п. Они характерны главным образом для молодых государств третьего мира, но некоторые черты трибализма и прежде всего территориально-племенное соперничество не редкость также у народов Советского Востока. Трибализм ограничивается и вытесняется с трудом, а в некоторых восточных республиках нашей страны в последнее время даже отмечено его оживление.

Таким образом, первобытное наследие еще играет определенную роль для обширного круга народов, причем не только первобытных, но и сохраняющих остатки первобытности.


Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
2+три=?