В «Конституции»

В «Конституции» было записано: «Крепостное состояние и рабство отменяются. Раб, прикоснувшийся земле Русской, становится свободным». О том же писал Пестель: «Рабство крестьян должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно навеки отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми». И у Пестеля, и у Муравьева крестьяне получали как личную свободу, так и землю, хотя первоначальный муравьевский проект предусматривал безземельное освобождение крестьян.
Примечательной особенностью декабристской программы было сохранение неприкосновенности помещичьего землевладения. По Муравьеву, «земли помещиков остаются за ними». Иного и трудно ожидать от проектов, авторы которых, будучи дальновидными представителями своего сословия, готовы были расстаться с большинством дворянских привилегий, но не подвергали сомнению принцип частной собственности. Здесь они были последовательны, и такое решение крестьянского и земельного вопросов не следует считать проявлением дворянской ограниченности.
Рассуждая о всеобщем равенстве, декабристы имели в виду политические и гражданские права и никогда не подвергали сомнению неизбежность социального неравенства. Пестель подчеркивал: «Богатые всегда будут существовать, и это очень хорошо». Правда, он считал, что недопустимо присоединять к богатству специальные политические права. Его особую неприязнь вызывала императорская фамилия: «Народ российский не есть принадлежность или собственность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства ».
Аграрный вопрос. Решая аграрный вопрос, Пестель предполагал возможность частичной конфискации земли у крупных землевладельцев, каких в России было немного. Он думал, что эта земля, наряду с казенной и монастырской, составит общественный фонд, где каждый может получить в безвозмездное пользование участок земли. В этом он видел гарантию от обнищания. Остальная земля должна была оставаться в частных руках и служить «доставлению изобилия».
Для Муравьева помещичьи права на землю представлялись незыблемыми. Согласившись на предоставление освобожденным крестьянам земли, он полагал достаточным выделить две десятины на двор, что закладывало основы крестьянской экономической зависимости от помещиков.
Аграрные проекты декабристов не могли преодолеть глубокий социальный антагонизм, который существовал в российской деревне. О том же свидетельствовали их практические действия. Когда И. Д. Якушкин задумал освободить своих крепостных крестьян и, собрав их, объявил свою волю, он услышал естественный для крестьян вопрос: кому отходит земля? Последовательно отстаивая свои имущественные интересы, декабрист ответил: « Земля моя ». И тогда прозвучал в высшей степени характерный ответ: «Нет, батюшка, пусть все лучше будет по-старому: мы — ваши, а земля — наша». При сохранении помещичьего землевладения проблема крестьянской собственности на землю не имела решения, удовлетворяющего крестьян.