Европейское равновесие

Россия и Западная Европа. Воцарение Николая I не привело к изменению международного положения России. Империя сохраняла первенствующее положение на континенте, она была желанным партнером и союзником для всех великих и малых государств Европы. Сильнейшая армия и отлаженная дипломатическая служба превращали российского самодержца в гаранта европейского мира и в опору монархических режимов Реставрации. События 14 декабря были восприняты европейскими роялистами как досадная случайность, они не поколебали их уверенности в прочности российского самодержавия.
Николай I в основном оставил без изменения внешнеполитические приоритеты последнего десятилетия александровского царствования. Как и прежде, главные дипломатические усилия были сосредоточены на европейском направлении, где вызывала озабоченность освободительная борьба народов, подрывавшая принципы легитимизма. Для российской дипломатии европейские дела естественным образом были связаны с решением Восточного вопроса, с необходимостью определить отношение к Османской империи, на которую не распространялись христианско-монархичес-кие идеи Священного союза.
Венская система, где Россия играла ведущую роль, обеспечивала европейское равновесие и вполне устраивала императора. Как и Александр I, он стремился закрепить добрые отношения с монархами Австрийской империи и Пруссии, видя в этом основу политической стабильности на континенте. Мечты Александра I о создании европейской христианской нации были окончательно забыты, но взаимодействие трех континентальных монархов оставалось обязательным условием сохранения легитимного порядка вещей. Священный союз не стал инструментом полной перестройки международных отношений, отошли в прошлое его периодически созываемые конгрессы, но система европейского равновесия продолжала работать. Постоянной заботой российской дипломатии было поддержание ровных отношений с Великобританией: от взаимодействия двух великих держав — сухопутной и морской — зависел мир в Европе.
Внешнеполитические представления Николая I. В отличие от старшего брата, Николай I не имел вкуса к дипломатической интриге, никогда лично не участвовал в международных конгрессах. Ведение текущих дел он возложил на министра иностранных дел К. В. Нессельроде, на знания и исполнительность которого полагался. Информацию о политике европейских кабинетов он черпал из донесений, которые поступали от послов из Вены, Лондона, Парижа, Берлина. Эти посты занимали опытные дипломаты, прошедшие выучку при Александре I. Их суждениям царь, как правило, доверял. Специальные дипломатические поручения выполняли люди, лично ему близкие, — А. Ф. Орлов, А. С. Меншиков.
Когда возникала необходимость непосредственного участия в делах внешней политики, Николай I предпочитал вести двусторонние переговоры на высшем уровне, где неизменно демонстрировал твердость, которая не всегда диктовалась необходимостью. Для императора была характерна вера в значительность его исторической миссии, что в международных делах выражалось в непреклонности и отсутствии дипломатической гибкости.
Внешнеполитические представления Николая I не отличались глубиной и дальновидностью. Он верил в монархическую солидарность и полагал, что само Провидение назначило его охранять Европу от революционной опасности. Идеологические пристрастия и прямолинейная верность принципам легитимизма значили для него больше, чем здраво понимаемые государственные интересы Российской империи. Задачи внешней политики он подчинял идеокра-тической утопии, что с особой силой проявилось во второй половине его царствования, когда угрозы и бряцание оружием подменили активную дипломатию. И тогда фортуна, прежде благосклонная к императору, отвернулась от него.