Реформы Столыпина

Социальная модернизация Столыпина. Объективно Столыпин действовал как реформатор, для которого аграрное переустройство и подавление революции были необходимыми условиями социальной модернизации. Он верил в возможность медленного, эволюционного, но неотвратимого преобразования России.
При проведении реформ принципиальное значение для Столыпина имело его твердое намерение не предпринимать никаких принудительных мер по ограничению дворянского землевладения. Он считал, что отчуждение части помещичьих земель за выкуп, которое предлагали либеральные партии, нарушает право частной собственности и потому неприемлемо для правительства и страны, начинающих движение в направлении «правового уклада». С революционно-социалистическими стремлениями насильственно ликвидировать помещичье землевладение, с «черным переделом» он боролся беспощадно. Вместе с тем он не сдерживал процесс хозяйственного оскудения дворянского сословия и утраты им части земельного фонда, что вызывало ярость помещиков.
Выступая с изложением программы переустройства быта крестьян перед депутатами II Государственной думы, где большинство составляли левые и социалистические партии, Петр Аркадьевич Столыпин имел право заявить: «Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»
Аграрная реформа. Реформы, которые предлагал Столыпин, должны были расширить социальную базу монархии и внести успокоение в деревню. Земельная реформа была важнейшей. Смысл ее заключался в том, что правительство отказывалось от давней политики сохранения крестьянской поземельной общины и стремилось по возможности быстро, насильственными мерами, ее разрушить. Главной причиной изменения отношения к общине стала ее «неблагонадежность» в годы Первой революции, когда крестьяне сожгли около 16 тыс. — шестую часть — помещичьих усадеб.
Аграрные беспорядки, деятельность крестьянских революционных комитетов, политизация крестьянства и влияние в его среде эсеровских идей показали ошибочность расчетов на «народное самодержавие», на любовь простого народа к монарху. Крестьянская община больше не рассматривалась как опора государственного порядка. Столыпин утверждал: «Дикая, полуголодная деревня, не привыкшая уважать ни свою, ни чужую собственность, не боящаяся, действуя миром, никакой ответственности, всегда будет представлять собой горючий материал, готовый вспыхнуть по каждому поводу».
Столыпин был категорически против уравнительного землепользования и принудительного отчуждения земли. Он высмеивал социалистические идеи, согласно которым наделы земли предоставлялись бы желающим «социал-демократическим присутственным местом». По его мнению, в этом случае «земля получила бы скоро те же свойства, как вода и воздух. Ею бы стали пользоваться, но улучшать ее, прилагать к ней свой труд с тем, чтобы результаты этого труда перешли к другому лицу, этого никто не стал бы делать. Вообще стимул к труду, та пружина, которая заставляет людей трудиться, была бы сломлена. Вследствие этого культурный уровень страны понизится».
Наряду с политическими, аграрная реформа преследовала и экономические цели. Реформа была начата в годы депрессии, когда деревня пережила несколько неурожайных лет, финансы были расстроены, а промышленность не оправилась от последствий революционного рабочего движения. Столыпин и его ближайшие сотрудники полагали, что ускоренная экономическая модернизация времен Вышнеградского и Витте не принесла ни малейшей пользы.
Главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеий, на плечи которого легла основная тяжесть проведения аграрной реформы, первейшей задачей правительства считал увеличение производства хлеба. Благодаря этому страна должна была «кормиться, оплачивать всю нашу внутреннюю промышленность, закупать иноземные товары, платить наши долги». Избежать ошибок, допущенных Вышнеградским при форсировании хлебного экспорта, Кривошеий надеялся повышением производительности крестьянского хозяйства, что должно было произойти, когда крестьянин станет собственником земли.
Практический переход к крестьянской реформе совершался в годы Первой революции и был вызван ею. Указ 9 ноября 1906 г., изданный на основании статьи 87 Основных законов, устанавливал, что в тех крестьянских обществах, где в течение 24 лет не было общих переделов, желающие могли укрепить в личную собственность всю землю, которая находилась в их постоянном пользовании. В других случаях это было возможно при уплате обществу выкупной цены 1861 г. Указ устанавливал «право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность домохозяев, переходящих к личному владению, участков их мирского надела». Крестьянин мог потребовать вместо выделенных ему полос в разных полях и угодьях предоставления равноценного участка в одном месте. Это был отруб. Если он обустраивался жилыми и хозяйственными постройками, то возникал хутор.
Указ 9 ноября превратился в закон 14 июня 1910 г. Столыпин предписывал губернаторам быстро удовлетворять ходатайства об укреплении наделов в личную собственность. Был принят закон, согласно которому при проведении землеустроительных работ для ликвидации общинной чересполосицы члены общины считались собственниками земли, даже если они об этом и не просили. Чтобы освободить крестьян от «кабалы общины», на них оказывался такой нажим, что даже Столыпин говорил о «чрезмерно усиленном темпе».
Разрушение общины не было самоцелью. Речь шла о создании массовой социальной опоры в деревне. Власть не была заинтересована ни в образовании крупного фермерского хозяйства, которое вступило бы в конкуренцию с дворянским, ни в возникновении массы мелких и бедных крестьянских хозяйств. Столыпин делал ставку «не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных». Столыпинский «крепкий единоличный собственник» — это крестьянин-середняк, чей земельный участок не должен был превышать 10 десятин и который был, по выражению премьера, «кузнецом своего счастья».
При проведении земельной реформы быстро выяснилось, что без финансовой, экономической и агрономической помощи государства переход на хутора и отруба не ведет к повышению производительности крестьянских хозяйств. Большое значение в этой связи получила деятельность Крестьянского банка. В 1906-1916 гг. он скупил у помещиков на выгодных для них условиях свыше 4,6 млн. десятин земли. Создавался земельный фонд, который позволял продавать землю крестьянам на льготных условиях. В России шло санкционированное правительством перераспределение земли, происходило быстрое уменьшение дворянского землевладения. Всего за период 1905-1915 гг. из рук поместного дворянства ушло свыше 10 млн. десятин земли, что составляло почти 20% его земельных владений. Почти все земли перешли к крестьянам.
Кредитная политика Крестьянского банка поощряла разрушение общины. Значительные льготные ссуды полуали те, кто выходил на отруба и хутора. За годы реформы банк продал крестьянам 3,8 млн. десятин земли, более половины которой пришлась крестьянам-отрубникам, около четверти приобрели хуторяне. При посредничестве банка землю покупали в основном средние по достатку крестьяне, в распоряжении которых было немного наличных средств. Правительство не было заинтересовано в крестьянском разорении, и потому Крестьянский банк не настаивал на своевременном возврате ссуд, что вело к быстрому росту недоимок. В 1910 г. они составляли 9 млн. руб., в 1915 — 45 млн. Крестьянский банк решал не финансово-экономические, но прежде всего социально-политические задачи.
Земельная реформа была рассчитана на длительный срок. Столыпин говорил: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешнюю Россию».
До начала Первой мировой войны основные тенденции реформаторской деятельности правительства в аграрном вопросе проявились отчетливо. За 1907-1914 гг. из общины вышло свыше 3 млн. крестьянских дворов (около 25% всех крестьянских хозяйств). В большой степени эта цифра отвечала надеждам реформаторов. Однако выход из общины вовсе не означал, что в деревне становилось больше «крепких и сильных».
Около трети среди тех, кто порвал с общиной, составляли «рабочие с наделом», т.е. лица, ушедшие в город и не занимавшиеся сельским хозяйством. Примерно 25% приходилось на тех, кто по бедности не мог вести хозяйство или собирался переселяться в Сибирь. Относительно невелико было число вышедших на хутора и отруба и тем самым подтвердивших свое стремление стать «справными хозяевами». К началу войны они составляли 10% всех крестьянских дворов.
За годы земельной реформы Столыпину и Кривошеину не удалось создать крепкое крестьянство, образовать «класс мелких собственников — хуторян и отрубников», и, таким образом, не оправдались надежды на расширение социальной базы Третьеиюньской монархии. Не решаясь затронуть помещичье землевладение, реформаторы обрекали деревню на малоземелье; предпринятых усилий было недостаточно, чтобы наладить в деревне правильный севооборот, научить крестьян новейшим агротехническим приемам, обеспечить их сельскохозяйственной техникой, семенами, повысить качество крестьянского рабочего скота и молочного стада. Правительство не смогло наладить кредит крестьянским хозяйствам, бюджетные ссуды на земельные улучшения были незначительны. Слабо развивалась крестьянская кредитная кооперация.
Указанные причины не позволили существенно поднять уровень сельскохозяйственного производства. С 1909 по 1913 г. росли урожаи хлебов и увеличивался хлебный экспорт. После рекордного урожая 1909 г. необходимость в валюте заставляла три года подряд выбрасывать на мировой рынок все хлебные запасы, что довело вывоз до невиданного уровня. Но уже в урожайный 1913 год хлеба было вывезено меньше, чем 10 лет назад. Сбор урожая увеличивался в основном за счет расширения площади посевов. Урожайность крестьянских полей росла медленно. В наибольшей степени результаты реформы сказались за Уралом, где площади под хлебами увеличились на 60%. В сибирской деревне стала быстрыми темпами, особенно в маслоделии, развиваться крестьянская промысловая кооперация.
Переселенческая политика была составной частью реформирования деревни. Для большинства крестьян европейской России возможность переселиться за Урал была, по признанию Столыпина, не более чем «известным психологическим клапаном». Переселение не решало давней проблемы аграрного перенаселения центральных и черноземных губерний и коснулось лишь 18% естественного прироста населения.
За годы реформы в Сибирь, северные районы Казахстана и на Дальний Восток переселилось свыше 3,3 млн. крестьян, в основном бедных и малоземельных. Из них примерно 2,5 млн. осело за Уралом, остальные вернулись на родину окончательно разоренными. Для организации переселения было создано специальное управление, которое подыскивало и распределяло пригодные земли. Крестьянские общины выделяли ходоков, проезд которых оплачивался правительством. Казна оплачивала переселенцам полностью или частично проезд и выдавала ссуду на первоначальное обзаведение. Большую роль в организации переселения играла Транссибирская железная дорога. Был разработан особый пассажирский вагон, названный столыпинским, который вмещал 40 чел. Казенные земли отводились переселенцам даром. По мере возможности на местах им выделялись сельскохозяйственные орудия, рабочий скот и семена.
Это была огромная по масштабу и социальным последствиям земледельческая колонизация.
Трудности переселенцев были связаны с тем, что власти не сумели наладить их агрономическое просвещение. В новых природных условиях крестьяне придерживались старых приемов земледелия, что часто не приносило успеха. Отведенные земли часто находились вдали от удобных путей сообщения, и это препятствовало ведению товарного хозяйства даже при хорошем урожае. В отдельных случаях возникали конфликты между переселенцами и коренным населением, которое не признавало их прав на землю.
После 1910 г. волна обратного переселения доходила до 30%. Возвращавшиеся были разочарованы и озлоблены и вносили новую смуту в деревенскую жизнь.