Июльский кризис

Большая военная программа. Блоковое противостояние Антанты и Тройственного союза вело Европу к большой войне, к которой готовились все великие и малые государства. Для России большую важность имело военное сотрудничество с Францией. Начальники Генеральных штабов двух стран обсуждали возможность увеличения численности войск, которые они были готовы выставить против Германии, работали над ускорением сроков проведения мобилизации. Получив специальные французские займы, Россия приступила к совершенствованию сети стратегических железных дорог. Военное ведомство к октябрю 1913 г. разработало Большую программу по усилению армии, основные положения которой были одобрены Николаем И. Выполнение программы намечалось на 1914-1918 гг. Речь шла о мерах по усилению сухопутных войск.
Большая программа предусматривала увеличение армии: на 40% должна была возрасти численность нижних чинов, почти на 30 — офицерского корпуса. Планировалось резко увеличить число кавалерийских полков и артиллерийских батарей, создать авиаотряды и автомобильные роты, совершенствовать средства связи. Большая программа требовала расширения военного производства, строительства новых военных заводов и арсеналов. На ее первоначальное осуществление предполагалось выделить свыше 400 млн. руб. Значительные средства выделялись на воссоздание флота, утраченного в войне с Японией. Военно-морские программы предусматривали ускоренное строительство Балтийского флота, оснащение его новейшими линейными кораблями, четыре из которых были построены к 1914 г. Меньшее внимание уделялось Черноморскому флоту, корабли которого достраивались в ходе войны.
Большая программа по усилению армии и военно-морские программы должны были укрепить западные рубежи империи, но их осуществление требовало времени, политической и финансовой стабильности. Спокойная обстановка была нужна для завершения реорганизации военного и морского министерств, для совершенствования мобилизационных расписаний и выработки планов будущей кампании. Не было завершено омоложение высшего командного состава армии, начавшееся после русско-японской войны. Пост военного министра накануне войны занимал В. А. Сухомлинов, чей боевой опыт был связан с русско-турецкой войной 1877-1878 гг. Армия и флот имели отличный корпус кадрового офицерства, но крайне плохо была поставлена подготовка офицеров запаса. Выучка солдат отвечала современным требованиям, но грань, отделявшая солдат от офицеров, была велика.
Внешнеполитическая стратегия. Возможное усиление военного потенциала России беспокоило ее противников. К 1914 г. державы Тройственного союза и прежде всего Германия в основном завершили перевооружение армии и искали предлог для начала войны. В начале года Сухомлинов, чьи действия определяли карьерные соображения, инспирировал появление газетной статьи, которая содержала полуофициальное заявление: «Россия готова к войне». Это не соответствовало действительности, но предрешало скорый удар «бронированного германского кулака». Высокопоставленный германский дипломат рассуждал в разгар Июльского кризиса: «Россия сейчас к войне не готова, Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат, ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа между тем все более слабеет».
В правящих кругах России не было единства по вопросам внешнеполитической стратегии. Министр иностранных дел Сазонов, военный и морской министры, чины Генерального штаба отстаивали жесткую линию, не желая идти на уступки австро-германскому блоку. Их позицию разделял Николай II, в январе 1914 г. отправивший в отставку с поста председателя Совета министров и министра финансов В. Н. Коковцова, который выступал против обострения отношений.
На императора не произвела впечатления поданная ему в феврале записка бывшего министра внутренних дел и лидера правых германофила П. Н. Дурново, который отмечал пагубность военного конфликта между Россией и Германией как представительницами «консервативных начал в цивилизованном мире». Он предсказывал, что при любом исходе войны «Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход из которой не поддается даже предвидению». Со знанием дела он писал о революционном движении в России, которое неизбежно сводится к социалистическому. Дурново полагал возможным вернуться к идее русско-франко-германского союза, что было иллюзией и делало его позицию уязвимой.
Компромисс с Германией отвергала либеральная общественность, одновременно кадеты голосовали в Думе против выделения правительству военных кредитов, а прогрессисты не поддерживали законопроект об увеличении призыва в армию. Их беспокоило внутреннее положение в стране, о котором министр внутренних дел Н. А. Маклаков сказал: «Война у нас, в народных глубинах, не может быть популярной, и идея революции народу понятнее, нежели победа над немцем».
Крайней неопределенностью отличались представления о политических целях России в войне. Министерство иностранных дел по-прежнему считало главным решение вопроса о черноморских проливах, окружение Николая II надеялось на укрепление престижа монарха, широко были распространены представления о необходимости воспрепятствовать германскому «движению на Восток». Для военных и значительной части либеральной, цензовой общественности были важны соображения верности союзникам. Вопрос
0 том, действительно ли война отвечает национально-государственным интересам Российской империи, не был предметом серьезного обсуждения.