Попытки возвращения к реформам
Царствование Александра I достаточно часто разбивают на два периода: либеральный, с 1801 до 1813 г., и консервативный, с 1815 до 1825 г. Однако война с Наполеоном лишь чисто внешне разделила правление российского императора. После нее он предпринял ряд попыток продолжить реформы, задуманные им с «молодыми друзьями» и Сперанским в начале своего правления.
В основе идеи создания военных поселений лежало желание «верхов» уменьшить расходы бюджета на содержание армии, заставив солдат самостоятельно обеспечивать себя продовольствием, и уменьшить границы распространения крепостного права, перекупив для образования поселений земли и крепостных у разоренных войной помещиков западных и центральных губерний. Последнее, однако, оказалось совершенно нереальным.
Военные поселения начинались или с перевода военных частей на землю, или с превращения тех или иных государственных деревень в военные части. Причем, поселенцами становились не только мужчины, но и их жены и дети. Обитатели поселений должны были заниматься сельскохозяйственными работами и одновременно обучаться военному делу. С семи лет дети поселян становились кантонистами с тем, чтобы позже превратиться в полноправных солдат русской армии. Женатые поселенцы получали отдельные домики, у них же в качестве постояльцев проживали их холостые сослуживцы, что нередко приводило к трагедиям на семейной почве.
В поселениях царила жесткая палочная дисциплина. День солдата-пахаря был расписан по минутам, впрочем, как и занятия его (подъем, отбой, питание, занятия но сигналу, меню на день Продиктованное начальством, даже печи в домах разжигались по команде). Малейшее нарушение режима или ошибки на занятиях влекли за собой жестокое наказание, включая избиение шпицрутенами (особыми железными палками). Нет ничего удивительного в том, что военные поселенцы часто поднимали восстание или обращались к царю с просьбами вернуть их в первоначальное состояние. Однако Александр I, уверенный в том, что в поселениях все идет, как надо, относил протест солдат за счет невежества народа и его привычки жить «по-старому». Упразднены военные поселения были только в 1857 г. Уверенность императора в том, что все идет согласно намеченному плану поддерживал в нем его ближайший сотрудник А.А.Аракчеев.
Алексея Андреевича Аракчеева часто называли «злым гением», чуть ли не наставником Александра I, однако для этого вряд ли есть основания. Аракчеев в детстве не был баловнем судьбы. Родившись в дворянской мелкопоместной семье в псковской глуши, он еле сумел поступить в Артиллерийский и Инженерный шляхетский корпус. Однако здесь у него открылись завидные способности к математике и по окончании корпуса Аракчеев был оставлен в нем для преподавания столь необходимого для артиллериста и инженера предмета. В корпусе и особенно после его окончания, проявилась и маниакальная приверженность Аракчеева к уставу и внешнему военному порядку, что немало досаждало не только воспитанникам, но и коллегам. В конце концов, когда наследнику престола великому князю Павлу Петровичу потребовался командир для его гатчинской артиллерии, то директор корпуса тут же предложил на этот пост Алексея Андреевича. Он действительно пришелся В Гатчине ко двору и вскоре сделался гатчинским генерал-губернатором и любимцем Павла Петровича, что, правда, не уберегло его от опал в царствование Павла I. После убийства императора суровый генерал был взят на службу Александром I, который давно был с ним знаком. При активном участии Аракчеева русская артиллерия вышла на одно из первых мест в мире, он сумел навести порядок и в интендантской службе.
Но любимцем двора или армии он никогда не был. Особое раздражение окружающих вызывал тот факт, что Аракчеев являл собой тип царедворца, который, казалось, ушел в прошлое. Для него благо страны по сравнению с благополучием монарха не стоило ничего. Так, не разделяя первоначальной идеи поль.чы военных поселений для государства он, после приказа об их устройстве иарем, стал ревностным их создателем. Сделавшийся чуть позже графом Алек-Сеи Андреевич был честолюбив, злопамятен, любил грубую лесть и сам льстил *|е слишком тонко. Всевластие его основывалось на том, что с 1816-1818 гг. Александр 1, увлеченный новыми планами, доверил Аракчееву делать для себя выдержки из докладов министров. Таким образом, граф стал теневым премьер-инис гром, получив прекрасную возможность и сводить счеты с неугодными, злоупотреблять служебным положением. В финансовых вопросах Аракчеев ыл честен и ни копейки не брал из больших сумм, отпускаемых на организацию военных поселений.
Интересы царя здесь защищал наместник, назначавшийся из числа великих князей (первым из них стал брат царя Константин Павлович). Высшая законодательная власть принадлежала двухпалатному сейму, собиравшемуся два раза в год. В промежутках власть осуществлял Государственный совет. Все государственные должности замещались только поляками и официальные документы составлялись на польском языке. Конституция провозглашала неприкосновенность личности и свободу печати, господствовавшей религией объявлялся католицизм, но равноправие предоставлялось и другим вероисповеданиям. Вводился общий для всех сословий суд, характерный независимостью и несменяемостью судей.
При открытии сейма в марте 1818 г. Александр I произнес речь, в которой заявил, что конституционные порядки, устанавливавшиеся в Польше, он намерен распространить и на другие части Российской империи. Эта речь произвела сильное впечатление на российски общество. Причем, если реакция консерваторов была совершенно предсказуемой, то дворянский авангард воспринял речь монарха как оскорбление, нанесенное России, которая может получить конституцию позже Польши, воевавшей на стороне Наполеона. Кроме того, их возмущало намерение монарха восстановить границы Речи Пос политой до ее разделов. В 1818 г. Александр I поручил министру юстиции Новосильцеву (одному из «молодых друзей») подготовить Государственную Уставную грамоту для России, которая во многом повторяла принципы польской конституции. Ее текст был готов к 1820 г. и получил одобрение царя. Однако Россия узнала о том, что имела проект конституции лишь в 1831 г., когда восставшие поляки захватили дворец наместника в Варшаве, нашли в нем Уставную грамоту и опубликовали ее во французских газетах.
В 1819 г. проверке реакционера М.Л.Магницкого подвергся Казанский университет. Чуть позже Магницкий предложил наказать учебное заведение «публичным стен оного разрушением». Правительство поступило более цивилизованно, назначив Магницкого попечителем Казанского округа. Результат по словам современников получился примерно тот же,
и предлагал попечитель. В 1821 г. назначенный попечителем Петербургского учебного округа Д.П.Рунич «разгромил» Петербургский университет, затеяв скандальный судебный процесс против профессоров Арсеньева, Галича, Германа, Раупаха. От реакционных деятелей в сфере просвещения не отставала и цензура, хотя фор. мально продолжал действовать устав 1804 г.
В 1821-1825 гг. помимо секретной гражданской полиции вводится сеть тайной полиции в армии. Появились особые агенты, которые следили за деятельностью своих коллег. Все это не спасало правительство от проявления недовольства. Летом 1819 г. вспыхнуло восстание военных поселян в Чугуеве (под Харьковом). Его удалось подавить только с помощью двух дивизий регулярных войск с артиллерией. 16-18октября 1820 г. произошло восстание лейб-гвардии Семеновского полка в Петербурге. Шефом семенов-цев значился сам Александр I. Солдаты не выдержали жестокого обращения со стороны командира полка полковника Шварца. Его поведение явилось слишком большим контрастом с тем, к чему они привыкли при прежнем командире. Александр I, бывший в тот момент на конгрессе в Тронпау, узнал о восстании от австрийского канцлера Меттерниха, что еще больше увеличило раздражение императора.
Расправа над восставшими оказалась суровой. Солдаты и офицеры полка были разосланы по разным армейским гарнизонам. Начавший бунт 1 -й батальон полка был предан военному суду, наиболее активные участники восстания прогнаны сквозь строй и сосланы в бессрочную каторгу, а прочие солдаты отправлены в сибирские гарнизоны. Следствие искало следы участия в восстании какого-нибудь тайного общества, однако обнаружить ничего не удалось. Действительно, будущие декабристы, служившие в полку, не только не приняли участия в солдатском возмущении, но и отговорили их от расправы с неугодными офицерами.
Реакционный курс, который начинает проводить Александр I с начала 20-х гг. тесно связан с разочарованием императора в возможности провести в России задуманные им преобразования. Его историческая миссия оказывается невыполнимой, и, начиная с 1822-1823 гг., он отходит от непосредственного управления государством, не участвует в обязательных гражданских и церковных мероприятиях, ездит по стране, сопровождая больную туберкулезом жену, мало интересуется делами. Все это сделало Аракчеева в глазах общества всесильным временщиком, хотя историки не знают ни одного серьезного документа, в основе которого не лежало бы распоряжение самого императора. С другой стороны, странное поведение Александра I послужило причиной возникновения после его смерти легенды о «старце Федоре Кузьмиче», говорящей о том, что император будто бы не умер, а укрылся в сибирском скиту.
На самом деле Александр I умер 19 ноября 1825 г. в Таганроге, где его жена находилась на излечении. Простудившись, император не обратил на простуду серьезного внимания. Болезнь перешла на легкие и вскоре стала неизлечимой.
Причинами неудач правительственного реформаторства является невнятная политика самого Александра I, который, по словам хорошо знавших его людей, готов был ввести республиканское правление, лишь бы «все подчинялись ему по-прежнему». Кроме того, Россия была не готова к структурным реформам, поскольку, во-первых, слой истинно просвещенных людей оказался еще слишком узок. Недаром император сетовал по поводу предстоящих преобразований, что их «некем взять». Во-вторых, момент для проведения реформ был явно неподходящим. Победив Наполеона, Россия находилась па вершине европейской славы и ее порядки доказали свою жизнеспособность и непоколебимость. В-третьих, экономическое положение страны в связи с повышением цен на хлеб и другую сельскохозяйственную продукцию казалось прочным. Страна не ощущала тогда потребности в резких переменах.