Основные направления внешней политики России
Важнейшим фактором, определявшим характер внешнеполитического курса империи при Николае I, были национально-государственные интересы России. Перед ними на второй план отступили как соображения династической солидарности, так и верность принципам наднационального единства христианских монархов в борьбе с угрозами тронам и алтарям, характерные для внешней политики Александра I. На николаевскую дипломатию большое влияние оказывала и общая ситуация в Европе и мире: две революционные волны, прокатившиеся по Европе в 1830-1831 гг. и в 1848-1849 гг., растущее стремление к созданию единых государств в Германии и Италии, национально-освободительная борьба славянских народов Балканского полуострова против турецкого гнета. Россия не могла обойти и вызов, брошенный ей Англией, которая, став самой мощной индустриальной Державой мира, заявила о своих претензиях на мировую гегемонию.
Положительные качества сочетались в нем с известным догматизмом, особенно вредным при принятии внешнеполитических решений. Он не вникал в тонкости государственного устройства и партийной борьбы в Англии, совершенно не разбирался в идейных течениях современной ему Франции, не понимал особенностей восточного менталитета, но при этом был неизменно верен своему неприятию конституционного строя, либеральных и социалистических доктрин, исламских ценностей. Упрямое нежелание быть «с веком наравне» не давало императору возможности превратить общественное мнение зарубежных стран в союзника русской дипломатии, создавало благоприятную почву для распространения противниками России русофобских настроений и утверждения негативного образа русского народа в глазах Запада, отталкивало от нашей страны мусульманские «верхи» Востока.
Со временем в императоре укрепилась уверенность в собственном могуществе и непогрешимости. Она поддерживалась как действительными успехами русской внешней политики, так и всевозрастающей лестью придворного окружения. Николай постепенно терял способность адекватно оценивать международную ситуацию. В этом, отчасти, виноваты и боявшиеся навлечь на себя гнев грозного монарха российские послы в зарубежных странах, зачастую сосбщавшие в Петербург не то, что происходило на самом деле, а то, что, по их мнению, больше соответствовало представлениям Николая. Сознательное искажение информации, стремление выдать желаемое за действительное, самоуверенность, отсутствие дол-жюй гибкости, нежелание признаваться в собственных ошибках и заблуждениях часто приводили русскую дипломатию к непродУ" манным и авантюрным решениям.
Большую роль в определении внешнеполитического курса страны играло и непосредственное окружение Николая I. В нем выделялся занимавший в 1816-1856 гг. пост министра иностранных дел России Карл Васильевич Нессельроде (1780-1862). Своей личностью, как говорили, Нессельроде представлял краткое руководство по географии: родился в Лиссабонском порту на английском корабле от исповедовавшей протестантство еврейки и немца-католика находившегося на русской дипломатической службе. Управляющим министерством иностранных дел империи Нессельроде был назначен еще Александром I, но именно при Николае он достиг вершин своей карьеры, получил графский титул и чин канцлера. Нессельроде не являлся выдающимся дипломатом и государственным деятелем, беспрекословно покорялся воле императора и безропотно исполнял его распоряжения. Николай I не нуждался в самостоятельном министре иностранных дел, предпочитая лично руководить внешней политикой.
Вместе с тем нельзя признать справедливым и утвердившееся в отечественной историографии мнение о полной зависимости Нессельроде от позиции царя. В отличие от Николая министр иностранных дел всю жизнь оставался ярым приверженцем идей Священного Союза и ради согласия европейских монархов готов был жертвовать национальными интересами России. Ее естественным союзником он считал Австрийскую империю, стремился изолировать Францию на международной арене, не допустить русско-французского сближения. Огромное влияние на Нессельроде оказывал австрийский министр К.Меттерних. И хотя открыто противодействовать царю Нессельроде не решался, именно под влиянием исходившей от него информации и советов Николай часто принимал собственные решения. Искусно дирижируя русским дипломатическим корпусом, Нессельроде умел оставаться в тени своего монарха.
Существенное влияние на принятие внешнеполитических решений оказывало и военное окружение императора. Особым доверием Николая I пользовался генерал-адъютант граф А.Ф.Орлов (1786-1862). В 1829 г. он активно участвовал в русско-турецких переговорах, завершившихся заключением Адрианопольского мира, в 1833 г. добился подписания Ункяр-Искелесийского договора с Турцией, закреплявшего выгодный для России режим черноморских проливов, несколько раз выполнял секретные поручения императора при иностранных дворах. Александр II именно Орлова назначил главой российской делегации на Парижском конгрессе, собравшемся после окончания Крымской войны. Другим известным генералом-дипломатом николаевского времени был П.Д.Киселев (1788-1872). Управляя дунайскими княжествами Молдавией и Валахией, находившимися под протекторатом России, он проявил немалые дипломатические способности. Гораздо менее удачно выступил на внешнеполитическом поприще генерал А.С.Меншиков (1787-1869). В 1826 г. Николай I направил его с чрезвычайной миссией в Иран, где Меншиков был арестован и почти год провел в тюрьме. Столь плачевно начавшаяся дипломатическая карьера завершилась провалом другого порученного светлейшему князю дела: в 1853 г. во многом из-за надменного и нетактичного поведения Меншикова не удалось разрешить кризис в русско-турецких отношениях, следствием чего стала Крымская война. Определенное влияние на внешнюю политику Николая I оказывали генерал-фельдмаршалы И.И.Дибич (1785-1831) и И Ф Паскевич (1782-1856).
Большинство ответственных дипломатических постов в российских представительствах за рубежом во второй четверти XIX в. занимали иностранцы (в лучшем случае остзейские немцы): послами во Франции были К.О.Поццо ди Борго и Ф.П.Пален, в Англии -Х.АЛивен и Ф.И.Бруннов, в Пруссии - А.И.Рибопьер, П.К.Мейен-дорф и А.Ф.Будберг, в Австрии — П.И.Медем. При этом всячески тормозилась карьера будущего министра иностранных дел A.M. Горчакова. Недоверие к русской дворянской аристократии было посеяно у Николая I еще восстанием декабристов и активно поддерживалось К.В.Нессельроде. Иностранцев же на русскую службу влекло стремление сделать карьеру, улучшить свое материальное положение. Многие из них равнодушно относились к национальным интересам России, хотя исправно исполняли свои чиновничьи обязанности.
Основными направлениями российской внешней политики были отношения с западноевропейскими странами и попытки решить восточный вопрос.
Стремлением сохранить отвечавший русским национальным интересам статус-кво в Европе объясняется непримиримая борьба Николая I против «революционной заразы». Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов и идеологический фактор, своеобразный дворянский интернационализм русской внешней политики. Однако роль «жандарма Европы», добровольно принятая на себя Николаем I.
объясняется не столько неприятием передовых идейных течений, ставших знаменем европейских революционеров, сколько опасением за нарушение спокойствия и порядка на западных границах империи. Это могло привести и к утрате Россией доминирующей роли на международной арене, и к подрыву стабильности внутри империи. В своем стремлении к сохранению основ «Венской системы» Николай I встречал почти единодушное сопротивление остальных европейских государств, недовольных российской гегемонией.
Усилия русской дипломатии были направлены Россия также на решение в нужном для России ключе и восточный восточного вопроса. Турция должна была гарантировать беспрепятственный проход через проливы русских торговых судов и закрытие их для военного флота других государств. Кризис Османской империи, растущее национально-освободительное движение балканских и других покоренных турками народов подталкивали Николая I к скорейшему решению восточного вопроса.
Однако и здесь России пришлось столкнуться с сопротивлением других великих держав. Англия и Австрия сами были не прочь округлить свои владения за счет Турции и опасались не только укрепления позиций России на Балканах, но и ее военного присутствия в Средиземноморье. Известную настороженность в Вене, Лондоне и Париже вызывали распространявшиеся в передовых общественных кругах России идеи панславизма и, в частности, планы создания единой федерации славянских народов под властью русского царя. И хотя панславизм не стал знаменем официальной внешней политики Николая I, Россия тем не менее упорно отстаивала свое право покровительства православным народам мусульманской Турции.
Присоединение в начале века Закавказья вызвало обострение Русско-иранских противоречий. Отношения с Персией оставались напряженными и во второй четверти XIX в. Россия была заинтересована в укреплении своего положения на Кавказе и в создании благоприятных внешнеполитических условий для усмирения мятежа ряда горских племен Северного Кавказа.
Меньшее значение во внешней политике имели направления Пднеазиатское и дальневосточное направлю внешней НИЯ" Никаких прочных отношений со средне-политики азиатскими ханствами не существовало. Не было России у Россииского МИДа и определенной стратегий в этом вопросе. Однако уже в 20-30-е гг. русс кие власти направили в Среднюю Азию несколько научно-дипломатических миссий с целью изучения ситуации в ханствах и укрепления экономических отношений России с ними, а в 1839 г. оренбургский губернатор В.А.Перовский в интересах упрочения русского политического присутствия в регионе, обеспечения торговых интересов отечественного купечества, вызволения из рабства российских пленников предпринял военный поход на Хиву. Однако суровые погодные условия, огромный падеж лошадей вынудили отряд Перовского вернуться обратно, не достигну! Хивы. Проникновение Англии в Афганистан, создававшее угрозу южным рубежам России, заставило царское правительство задуматься над ответными мерами.
Столь же осторожную позицию занимала Россия и на Дальнем Востоке. И хотя изучение этого края русскими путешественниками не прекращалось, никаких переговоров с Китаем о разграничении владений в амурском бассейне и условиях судоходства по Амуру не велось. Не происходило и существенного укрепления военных позиций России на Дальнем Востоке. В условиях же усиления экспансии западноевропейских стран и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе это представлялось крайне необходимым.
С этого времени в структуре МИДа функционировали три департамента: внешних сношений (он вел политическую переписку с западными правительствами, следил за публикациями в иностранной печати и т.п.), внутренних сношений (в его ведении находились текущие дипломатические дела, защита интересов русских подданных за границей, консульская служба) и Азиатский департамент (отвечал за отношения с восточными странами). Незавершенность бюрократической модернизации российского внешнеполитического ведомства отражалась в сохранении в компетенции Азиатского департамента административных ел по управлению некоторыми бывшими пограничными районами, присоединенными к России (например, Астраханской губернией, Казахстаном и др.).