Конференция терминалы — исторические решения потсдама

Сан-Франциско, 7 мая 1945 года.

Наконец она закончилась — эта долгая и кровавая война в Европе,— развязанная Германией война, которая чуть не уничтожила наш мир!

Закончилась, унеся пять лет, восемь месяцев и шесть даей из наших абсурдно коротких жизней. Я весь день никак не могу осознать, что действительно наступил конец кошмару, начавшемуся для меня лично в хмурое утро в Берлине 1 сентября 1939 года. , Миллионы людей, которые были живы и в той или иной мере счастливы в тот день, погибли: убиты на полях сражений, уничтожены при бомбежках, замучены насмерть в нацистских лагерях смерти.

Неужели фашизм наконец повергнут, и этого чудовища, с которым мне пришлось жить рядом на протяжении почти всей моей сознательной жизни, больше нет и он никогда•больше не унизит достоинство человека на этой планете.

Несомненно, еще долго будут жить несправедливость, предвзятость, алчность, нищета, но по крайней мере не будет фашизма, который гораздо более отвратителен, чем . думают большинство американцев, никогда вплотную не сталкивавшихся с ним. Я готов даже помолиться об этом, хотя давно не обращался к богу.

Сан-Франциско, 12 мая.

Военный министр Стимсон заявил, что в нашей зоне оккупации Германии мы проявим «твердость» в вопросах управления и будем «безжалостны» в осуществлении денацификации. Отлично. Но выполним ли мы эти обещания?

Нью-Йорк, 9 июля.

Президент Трумэн отправился пароходом в Германию. «В интересах подлинного мира хотелось бы, чтобы на конференцию «Терминаль» (таким было кодовое название (.Конференции в Потсдаме.—Ред.) ехал Рузвельт (претендент Франклин Рузвельт умер 12 апреля 1945 года.— Ред.). Но нам придется обходиться тем, что есть. Меня беспокоит, что Трумэн не имеет ни малейшего представлен и я о германской проблеме, которая должна быть решена, если мы хотим длительного мира. Понимает ли ОН — а также другие американцы,— что, если мы оставим Sj-; Германию без контроля и не осуществим ее демилитари-

Нацию, через пять лет она будет лучше подготовлена к войне, чем в 1939 году много написано и сказано о Рузвельте более мудрыми и опытными людьми, чем я, что мне трудно что-либо добавить.

Нетрудно понять, в чем заключалось величие этого человека, а именно: в смелости и прозорливости во времена великих кризисов, с которыми сталкивалась Америка. Из них паника 1933 года и развязанная фашистскими варварами война представляли угрозу для самого существования нашей страны. Первый кризис был преодолен сравнительно легко.

Второй, несомненно, войдет в историю как величайший кризис нашего времени. Рузвельт распознал его, дал ему надлежащую оценку и принял необходимые меры, и это тоже войдет в историю и останется в памяти благодарных людей. Вначале мы — в нашей страусиной изоляции — не понимали всей опасности.

Президент же понял ее и убедил конгресс и американский народ, что существует лишь один путь спасения нашей страны: подготовиться к отражению нападения, вооружив страну и оказав всю возможную помощь нашим друзьям, прежде всего России и Великобритании, а затем создать великую коалицию вместе с ними против стран «Оси», которая обеспечила бы победу союзникам.

Надо отдать также должное стратегическому мастерству Рузвельта в этой глобальной войне, которое многие из его соотечественников до сих пор не понимают до конца. Именно он принял решение, оказавшееся многим американцам непонятным,— сосредоточить военные усилия в первую очередь против Германии, ослабить ее, прежде чем она сможет нанести поражение России и соединиться с Японией. Ибо если бы Россия не дала отпора Германии, маловероятно, чтобы наших врагов удалось победить вообще.

Величайшая трагедия преждевременной кончины Рузвельта состоит не в том, что он умер накануне победы, а, как написала в «Таймсе» моя знакомая журналистка Энн Маккормик, что он не дожил до установления мира. Последние месяцы жизни его сердце и ум были заняты мечтой о мире. Он готовился сотрудничать с народом, конгрессом, нашими союзниками, чтобы обеспечить мир. Но судьба не пощадила и не сберегла его ради этой гигантской задачи.

В ЕВРОПЕ ПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

Нью-Йорк, 11 ИЮЛЯ.

Собираемся ли мы вернуться назад к 1939 году или у нас хватит мужества и воображения попытаться создать лучший мир в 1946 году, а затем в 1950 и 1960 годах? Поневоле задумаешься над этими вопросами, вспомнив прически и курс англо-американских союзников после, как ход войны изменился в нашу пользу: нашу яоддержку вишиста адмирала Дарлана, упорную защиту Черчиллем генерала Франко, англо-американскую настойчивость в попытках подпереть короля Умберто, от которого открещиваются почти все в Италии, оппозицию Белого дома движению «Свободной Франции», жестокое обращение Британии с участниками Сопротивления в Бельгии и ; -Греции и наше глупое стремление протащить фашистскую Аргентину и франкистскую Испанию на конференцию по созданию ООН в Сан-Франциско.

В коридорах государственного департамента США или на приемах в Сан-Франциско наши вышколенные дипломаты раздраженно говорят об «этих русских» или «об этом де Голле». В Австрии сформировано хорошее правительство, в нем преобладают христианские консерваторы и социал-демократы. Но Лондон и Вашингтон, уязвленные ||V тем, что Москва не стала ждать, пока англо-америнцы выскажут свое мнение относительно этого прави-t&jfftwibCTBa, предпочитают отказывать этому правительству в признании.

Неудивительно, что Дрю Миддлтон, один из наиболее вдумчивых молодых американских корреспондентов, со- вершив поездку по Западной Европе, обнаруживает, что h простые люди (широкие народные массы), с которыми Ъншш дипломаты и высокопоставленные военные чины почве имеют контакта, все больше поворачиваются лицом J1 It Москве.

.Л' Они будут и дальше продолжать делать это во все , более широких масштабах, если западные демократии ' Щ продемонстрируют им, что демократические силы, Смэршие мобилизовать такую огромную мощь для разгро-: Гитлера, способны мобилизовать подобную же мощь для создания пристойного демократического мирового сообщества теперь, когда наступил мир.

Если народы Европы хотят иметь левые правительства и левые реформы, как об этом сообщают большинство респондентов, имеются ли у нас какие-либо веские Именования опасаться этого или пытаться помешать им? Американский народ и народ Франции избрали прогрессивный революционный путь в конце XVII столетия. Но процесс не привел к гибели мира. Напротив, жить м мире стало намного удобнее.

поскольку в Соединенных Штатах мы добились НЫХ успехов в области демократии, почему нас должен охватывать страх перед коммунизмом каждый раз, когда мы смотрим через океан или даже под свою кровать?

Нью-Йорк, 15 июля.

Сегодня в полдень президент Трумэн прибыл в Потсдам. Маршал Сталин должен прибыть туда сегодня вечером, так же как и Черчилль.

Потсдам был излюбленной резиденцией Гогенцоллер-нов. Здесь зародился и расцвел прусский милитаризм. Здесь Германия замышляла свои войны.

Именно дух Потсдама служил прославлению войны, провозглашал право немцев повергать в прах другие страны и народы, если это отвечает целям германского «фа-терланда». А сейчас в этом месте, где немцы в течение столетий планировали свои агрессивные войны, три иностранных лидера встретятся, чтобы планировать мир. Лучшего места не найти! Возможно, даже немцы — хотя уверенности в этом нет — поймут символическое значение этого события.

Все другие встречи «большой тройки» проводились во время войны, когда трем руководителям союзнических держав надо было держаться вместе, чтобы спасти свои страны от гибели. Можем ли мы надеяться, что интересы мира будут так же настоятельно диктовать им необходимость единства, как диктовала война?

«ЭТО ПОДЛИННАЯ ВЕХА В ИСТОРИИ»

Нью-Йорк, 2 августа.

Сегодня опубликованно коммюнике об итогах Потсдамской конференции, подписанное Трумэном, Эттли и Сталиным. При первом же чтении понимаешь, что это замечательный, чрезвычайно важный и в целом хороший документ. И что самое главное, он обещает решить германскую проблему гораздо более последовательно и тщательно, чем это сделали участники Версальской конференции в 1919 году, хотя совещание в Потсдаме не было мирной конференцией по Германии, а лишь первым шагом на пути к мирному урегулированию.

Целью Потсдамского соглашения, говорится в заключительном сообщении о конференции, является «выполнение Крымской Декларации о Германии. Германский милитаризм и нацизм будут искоренены, и союзники, в согласии друг с другом, сейчас и в будущем, примут Я другие меры, необходимые для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире».

Давайте заглянем подробнее в текст соглашения — в этот великий документ. В нем, в частности, говорится, что целью оккупации Германии.... является:

—Осуществить полное «разоружение и демилитаризацию Германии и ликвидацию всей германской промышленности, которая может быть использована для военного производства, или контроль над ней» (в тексте перечислены все военные и нацистские организации, подлежащие упразднению, «включая Генеральный штаб, офицерский корпус, корпус резервистов, военные училища, организации ветеранов войны и все другие военные и полувоенные организации вместе с их клубами и ассоциациями, служащими интересам поддержания военных традиций в Германии»)...

—Убедить немецкий народ, что он понес тотальное военное поражение и что он не может избежать ответственности за то, что он навлек на себя, поскольку его собственное безжалостное ведение войны и фанатическое сопротивление нацистов разрушили германскую экономику и сделали хаос и страдания неизбежными.

—Уничтожить национал-социалистическую партию и ее филиалы и подконтрольные организации, распустить все нацистские учреждения, обеспечить, чтобы они не возродились ни в какой форме, и предотвратить всякую нацистскую и милитаристскую деятельность или пропаганду.

—Подготовиться к окончательной реконструкции германской политической жизни на демократической основе и к эвентуальному мирному сотрудничеству Германии в международной жизни.

' Далее в Политических принципах соглашения предусмотрено, что:

Все нацистские законы, которые создали базис для гитлеровского режима или которые установили дискриминацию на основе расы, религии или политических убеждений, должны быть отменены...

Военные преступники... должны быть арестованы и Преданы суду.

Все члены нацистской партии, которые были больше Эем номинальными участниками ее деятельности... Должны быть удалены с общественных или полуобщественых должностей и с ответственных постов в важных частных предприятиях...

Образование в Германии должно так контролироваться, чтобы полностью устранить нацистские и милитаристские доктрины и сделать возможным успешное развитие демократических идей.

Судебная система будет реорганизована в соответствии с принципами демократии, правосудия на основе законности и равноправия всех граждан, без различия расы, национальности и религии.

Управление в Германии должно проводиться в направлении децентрализации политической структуры...

Во всей Германии должны разрешаться и поощряться все демократические политические партии с предоставлением им права созыва собраний и публичного обсуждения.

Пока не будет учреждено никакого центрального германского правительства. Однако... будут учреждены некоторые существенно важные центральные германские административные департаменты, возглавляемые государственными секретарями, в частности в области финансов, транспорта, коммуникаций, внешней торговли и промышленности.

С учетом необходимости поддержания военной безопасности будет разрешаться свобода слова, печати и религии, и религиозные учреждения будут уважаться... Будет разрешено создание свободных профсоюзов.

Таковы политические принципы. Разве они не великолепны?

Нью-Йорк, 5 августа.

Вот что хочется еще написать о Потсдаме по зрелом размышлении: это подлинная веха в истории. Применительно к Германии в Потсдаме попытались сделать нечто, почти не имевшее прецедентов в истории с тех пор, как империи и государства впервые прибегли к агрессивным войнам. Та Германия, которая трижды за последние три поколения развязывала войны, должна перестать существовать. Таков приговор, вынесенный в Потсдаме.

КАК АНГЛО-АМЕРИКАНЦЫ «УПРАВЛЯЮТ»

В СВОИХ ЗОНАХ ОККУПАЦИИ

Лондон, 11 октября.

Обед, а затем затянувшаяся далеко за полночь беседа с редактором журнала «Нью стейтсмен энд нейшн» Кинг-сли Мартином и новым лейбористским членом парламента Диком Кроссменом. Он задирист и не прав, когда речь ~$аходит о Соединенных Штатах и Германии. У моих друзей ця лейбористской партии очень опасная позиция в отношении Германии. Они хотят восстановить Западную Германию, особенно Рур, как они говорят, «в интересах европейского экономического процветания». Они отказываются признать, что последствием этого может быть возрождение Германии как военной державы (ибо в основе военной мощи лежит сильная экономика). Так же, как и после первой мировой войны, эти милые английские либералы и лейбористы полагают, что Германия слишком серьезно разгромлена, чтобы еще раз начать все сначала. Достойно сожаления, что такие неглупые люди готовы вторично совершить одну и ту же ошибку.

Берлин, 4 ноября.

«Говорит Берлин!»

Так странно вновь начинать репортаж в эфир с этих слов. Прошло уже порядочно времени с той поры, когда я впервые начал вести радиопередачи из Берлина. В последний раз, судя по моим заметкам, я выступал 3декабря1940 года — почти пять лет назад. С того зимнего дня многое изменилось в самом Берлине и вокруг него.

Мне надо попытаться написать репортаж о том, как мы, американцы, осуществляем управление в нашей оккупационной зоне. Вчера вечером один серьезный молодой капитан американской армии с горечью и разочарованием рассказал о том, что происходит. По его мнению, мы ведем себя недостойно. Он сказал, что в Дармштадте наша армейская контрразведка Си-Ай-Си дошла до того, что пригласила на службу нацистских гестаповских агентов для слежки за немецкими коммунистами, хотя коммунистическая партия признана законной в нашей и во всех других зонах. Нацистские элементы, продолжал он, командуют в лагерях для немецких военнопленных и обращаются с антифашистами так же грубо, как они раньше обращались с военнопленными союзников в немецких концентрационных лагерях. Капитан подчеркнул, как срочно необходим приезд сюда немецких антифашистов, живущих в США, но мы не разрешаем им вернуться в Германию. Он рассказал возмутительную историю о том, что в числе наших главных политических советников подвизается отвратительный tjran — бывший протеже Шахта, бывший эсэсовец и рьяный вемецкий националист. И вот эта подозрительная личность дает нам советы на тему о том, что делать с немцами!

Посетив Виттеибергплатц, я заметил установленный русскими щит с надписью на немецком языке (у нас, американцев, этого не встретишь): «Ни один внешний враг не принес немцам столько несчастья, как Гитлер». Наиболее неприглядное зрелище на улицах (сказать «жалкое» было бы нечестным, так как у меня к ним жалости нет) — демобилизованные немецкие солдаты. Они ковыляют по улицам в своих лохмотьях, в дырявых ботинках, утепленных газетами, их мундиры, некогда аккуратно пригнанные и отутюженные, порваны и испачканы грязью.

Впечатляющая картина поражения и упадка. На одной из улиц мы остановились, чтобы поговорить с плетущейся мимо нас группой бывших солдат. Бог мой! Неужели это те отборные войска, что так нагло и самоуверенно прошли маршем через Польшу, Францию и другие временно захваченные страны? И это раса господ — «херрен-фольк»? Но сейчас от их былой самоуверенности не осталось и следа. Они понурые, грязные, усталые и голодные. «Откуда вы?» — спросил я их. «Из Сталинграда,— ответили они,— Аллее капут». Они улыбаются, и, хотя они еще не старые, у некоторых нет зубов. Клянчат у нас сигареты и, шаркая ногами, плетутся дальше.

Берлин, 10 ноября.

На днях случайно встретил Хахендорфа — довольно способного шустрого помощника Геббельса в министерстве пропаганды, специализировавшегося на американских делах в те годы, когда я работал в Берлине.

—Удачно приземлился и опять стою на ногах,— рассмеялся он, когда я выразил удивление, что, учитывая его прошлое, вижу его живым и даже на свободе.

—Как вам это удалось? — спросил я.

—Я ответственный редактор ежедневной газеты, издаваемой здесь по английской лицензии,— хихикнул он. Весь вид его, казалось, говорил: если англичане глупы, то мне к чему быть дураком?

Сан-Франциско, 1947 год.

В моих черновых заметках за 1946 год и первые месяцы 1947 года мне не удалось найти ничего, что служило бы основанием для оптимизма. Первые два мирных послевоенных года были далеко не благоприятными.

Организация Объединенных Наций обосновалась на американской земле, но ее деятельность, кажется, затормозилась с самого начала. Вряд ли поможет делу, если винить во всем только Советский Союз, как это делают многие американцы.

В 1946 и 1947 годах нас пугали «красной опасностью» и «угрозой красного шпионажа», что вызвало глупую истерию в конгрессе, прессе и радиовещании и привело, в числе прочих вещей, к тому, что мы стали называть человека «красным» или «коммунистом», если он осмеливался не согласиться с нами или протестовал против попыток вернуть Америку к времени Мак-Кинли (У. Мак-Кинли — президент США, 1897 — 1901 гг., развязавший империалистическую войну за захват испанских колоний и провозгласивший доктрину «открытых дверей» в Китае.— Ред.).

Было что-то недостойное нас в этой кампании подозрительности и нетерпимости, захлестнувшей нашу страну. Ее результатом были оскорбительные высказывания посредственных политиканов в адрес выдающихся американских ученых, чей гений раскрыл секреты атома и которые искренне и честно просили политических деятелей не использовать во вред человечеству их открытие, а также распоряжение президента Трумэна, предписывающее проведение «проверок лояльности» среди служащих федерального правительства.

• В 1947 году мы изобрели так называемую «доктрину Трумэна» — плохо продуманный и наспех состряпанный план раздачи американских долларов, американского оружия и посылки американских военнослужащих для повсеместной поддержки демократии. Безусловно, поддержка демократии в мире — это прекрасное и благородное дело, и, если бы мы сообразили поступить так в 1939 году, когда Гитлер готовился уничтожить демократические страны, мы спасли бы себя, да и весь мир, от самой разрушительной войны за всю историю человечества... Кстати говоря, Тогда имелись демократические страны, нуждавшиеся в нашей помощи — Великобритания, Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург, скандинавские,— и наша помощь им действительно была бы эффективной. А сейчас? Как можно поддерживать демократию в Турции, которая ни-кЬгда не имела о ней понятия, или в Греции, прапра-родине демократии, где ныне власть находится в руках Коррумпированной и антидемократической кучки людей? Разве подобное лицемерие способно спасти демократию в мире?

НЕ ЗАБЫВАТЬ ГОРЬКИХ УРОКОВ ВОЙНЫ

Разве является восстановление мощи Германии и Японии путем к укреплению мира? Но ведь находятся же люди в США, которые спустя всего два года после войны пускают в ход подобную идею. В начале 1947 -года бывший президент Герберт Гувер вернулся после официальной миссии в Германию и открыто предложил президенту Трумэну порвать Потсдамское соглашение и возродить немецкую промышленность. Его рекомендации привели бы к восстановлению Германии как самой мощной промышленной державы Западной Европы и, следовательно, потенциально самой сильной военной державы.

Нужно Ли нам идти на подобный риск после окончания войны?

Катастрофический опыт двух мировых войн в течение одного поколения не очень-то обнадеживает в этом плане. Мы имеем дело с нацией, которая со времен Бисмарка использовала свою энергию, равно как и свою тяжелую промышленность, в целях войны. С начала нынешнего века Германия использовала избыточные мощности своей металлургической промышленности отнюдь не в целях мирного экспорта продукции, чтобы получить взамен необходимые ей продовольствие и сырьевые материалы, как, по мнению г-на Гувера, немцы будут делать в дальнейшем.

Германия использовала свой огромный промышленный потенциал для создания агрессивной сухопутной армии, военно-морского флота и после 1935 года — военно-воздушных сил.

У меня нет убедительных причин верить, что немцы не сделают этого снова — при первой же возможности.

Еще на Ялтинской конференции был намечен план, как быстрее завершить самую разрушительную из всех войн и затем установить такой мир, о котором до сих пор мы могли только мечтать. Этот мир не будет идеальным. Но я сомневаюсь, чтобы люди когда-либо раньше в истории ставили перед собой столь высокие и благородные цели, как те, что наметили в Ялте руководители трех держав, которым судьба вручила ответственность за будущее человечества.

Одна лондонская газета в день окончания Ялтинской конференции очень точно сформулировала наше общее мнение по поводу ее итогов. Она назвала эту конференцию «вехой в истории человечества», а коммюнике конференции — «наиболее обнадеживающим документом, составленным в нынешнем столетии».

Союзники твердо решили создать на этот раз гарантии того, что Германия, как указывается в коммюнике, «никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира». «В наши цели,— говорится далее, — не входит уничтожение германского народа. Только тогда, когда нацизм и милитаризм будут искоренены, будет надежда на достойное существование для германского народа и место для него в сообществе наций».

Ширер У. Конференция «Терминаль» — исторические решения Потсдама //За рубежом. 1985. № 29