Папа Григорий I

Восстановленную Юстинианом империю было очень трудно уберечь от надвигавшихся со всех сторон вар-варов. А На месте распавшейся гуннской орды утвердились новые кочевники авары. Свое главное кольцо, или лагерь, где сохранялась драгоценная добыча, авары устроили между Карпатами и Дунаем, в нынешней Венгрии; отсюда они совершали набеги на Балканский полуостров и на берега Черного моря, где еще сохранялись основанные греками города.

Особенно тяжело было положение Италии. Не успели имперцы уничтожить остроготов, как с Дуная пришли более дикие лангобарды. Они явились со стадами свиней, со своими рабами; также, как другие германцы, они избегали городской, жизни и устроились в римских виллах (больших сельских имениях). Но в качестве укреплений они воспользовались городами и потому гораздо прочнее, чем их предшественники, утвердились в Италии. Весь полуостров им, правда, не удалось захватить. Только север, равнину реки По, они заняли сплошь (до сих пор по их имени страна зовется Ломбардией). Южнее они забрали только внутренние горные области; берега, западный и восточный, остались в руках имперцев, но сухопутные сношения между Римом и Равенной, где сидел наместник, были перерезаны. Лишенные помощи Констатинополя, римляне должны были обороняться от варваров, как умели, своими силами; вождем и защитником туземного населения сделался римский папа, который выс(мат)ил здесь заместителем императора.

С 590 г. по 604 папский сан занимал Григорий I, человек гениальных дарований. Он происходил из старинной римской семьи, быстро поднялся на императорской службе, в качестве префекта (градоначальника) Рима щеголял шелковой одеждой, украшенной жемчугом. Внезапно он бросил блестящую светскую жизнь, отдал все свое состояние на устройство монастырей и сам стал отшельником. Отказавшись от соблазнов роскоши, Григорий однако не Аварское кольцо: от юрт и шалашей выделяются деревянные строения середины, где кочевники берегли главные свои сокровища. Один из пап вызвал его заведовать, в качестве диакона, имуществом римской церкви. На новой службе, в духовном ведомстве Григорий опять выдвинулся: его отправили послом в Константинополь защищать интересы Рима перед императором.

Папство Григория началось во время чумы, только что унесшей в могилу его предшественника. Обезумевший от ужаса народ молил нового первосвященника о помощи, и Григорий предписал римлянам великий очистительный обряд. К церкви Богоматери двинулись со всех сторон монахи и все население, взрослые и дети, в черных платьях и покрывалах; составилось семь больших отрядов, во главе которых шли семь диаконов римской церкви; духовенство заменило собой прежних римских чиновников и начальников городских районов. Участники крестного хода рассказывали о виденном ими чудесном явлении: при их приближении к церкви св. Петра, над гробницей императора Адриана показался ангел, вложивший огненный меч в ножны в знак прекращения чумы (могила Адриана зовется с тех пор замком св. Ангела).

Папа старался воспроизвести все обычаи императорского двора; у него был свой штат придворных, своя канцелярия, он издавал предписания наподобие императорских указов. Он выезжал в парадном платье верхом, окруженный свитой высших духовных лиц, в сопровождении большой толпы служителей, принимал прошения от народа и раздавал милостыню. Он имел в своем распоряжениии большие хлебные магазины, из которых выдавалось бедному населению зерно, как в свое, время это делало правительство при республике и империи. Епископский двор получал припасы и товары из своих обширных имений, образовавшихся путем благочестивых вкладов, дарений и завещаний; к нему перешли также бывшие императорские виллы, лежавшие в разных местах Италии. Все это составляло теперь вотчину св. Петра, который считался первым епископом римским. Папа заведовал хозяйством имений через ректоров (управляющих) и кондукторов (приказчиков и сборщиков податей) ;эти чиновники, наблюдавшие за работой колонов (крестьян), были уже не светские лица, как во времена империи, а клирики, получавшие пострижение в монахи и приносившие клятву верности у гроба ап. Петра, главной святыни Рима.

Вместо императорского Рима поднялся Рим св. Петра. Преемник старшего из апостолов, папа называл себя униженно «рабом рабов Божиих», в то время как его собрат, патриарх константинопольский, присвоил себе громкий титул вселенского. В действительности римский епископ, почти независимый от императора, имел гораздо больше власти, чем столичный патриарх, который при всем блеске своего положения, должен был подчиняться приказам светского государя. Притом духовный глава Константинополя был в восточной империи не единственным крупным иерархом; наравне с ним по влиянию стояли патриархи антиохийский, иерусалимский, александрийский. Римский папа, напротив, был главным и единственным по значению церковным правителем на всем протяжении прежней западной империи; никто из епископов Италии, Испании, Галлии или Африки не мог с ним в этом отношении поспорить.

Ко времени Григория арианская ересь, опиравшаяся на германцев, потерпела полное крушение: визиготские конунги Испании со своим воинством обратились в католичество; лангобардские вожди стали католиками, благодаря стараниям самого Григория I. Освободившись от ереси, страны бывшей западной империи составили одно церковное целое: в этом было новое преимущество Рима перед восточной империей, где ереси возникали одна за другой, и где как раз ко времени Григория I свирепствовала вражда между монофизитами и православными.

Обширную и без того область своего влияния римский папа еще увеличил, отправляя проповедников в новые страны к народам языческим. Рассказывали, что однажды на рынке рабов Григорий увидал молодых людей, рослых и красивых, привезенных из Британии; узнав, что они принадлежат к племени англов, папа сказал, играя созвучием слов: «они, правда, ангелы по виду, но прискорбно, что души их лишены спасения». Посылая на далекий остров монахов-проповедников для обращения англосаксов в христианство, папа дал им подробные наставления, как пос(мат)ать с язычниками.

Очень суровый к еретикам, папа советовал мягкость и терпимость в отношении новообращенных варваров. Не должно навязывать новую веру насильно и резко. Там, где проповедники найдут хорошо выстроенный храм старых богов, они не должны разрушать его, а лишь удалить идолов, затем окропить здание святой водой, поставить алтарь и в нем положить мощи. «Когда народ увидит, что прежнее место молитвы осталось, он охотно пойдет туда же по привычке, чтобы покланяться, вместо демонов, истинному Богу». Не надо также уничтожать вовсе старинные обряды, напр. обычай приносить в жертву быков или окружать храм кущами из ветвей и зелени. Пусть народ по прежнему сходится на веселье и убивает скотину, но уже не в виде приношения дьяволу, а для христианского пиршества, во имя и в честь Бога. «Если вы остггвите этим людям внешние развлечения, вы легче зароните в них жажду внутренней радости».

Римские посланцы папы легко взяли вверх над хранителями старой веры: тогда как языческие жрецы ничего не могли сказать о загробной жизни, христианские проповедники изображали яркими чертами рай и ад, внушали веру в воздаяние на том свете, обещали грешникам помощь церковных молитв. Труднее было римлянам спорить с монахами, которые являлись к англосаксам с соседнего острова Ирландии. Ирландские проповедники, производившие сильное впечатление самоотречением и горячностью веры, имели свои обряды, непохожие на общепринятые у христиан империи: они крестили не детей, а взрослых, служили не на латинском языке, а на народном, молились в небольших деревянных часовнях, где не было ни алтаря, ни икон. Чтобы отвлечь англосаксов от ирландцев, римляне нашли могущественное средство в. учении об апостоле Петре, которому Христос дал силу вязать й решить ищущих царства небесного. Язычники поняли значение апостола в буквальном смысле, что он охраняет врата небесные. Один из конунгов, внимательно выслушав римских проповедников, отвергнул ирландцев в следующих словах: «Если Петру Господь дал ключи от царства небесного, я хочу во всем повиноваться тому, что им установлено, так как я боюсь, чтобы в час, когда я предстану у врат неба, не отвернулся от меня обладатель ключей, и тогда некому будет впустить меня».