Восточная Европа в IX веке.

С VIII в. при Аббасидах, арабы, стремясь расширить свою торговлю, проникли в восточную Европу. У них было два главных пути: один на судах через Каспийское море от северного края Персии, другой на верблюдах от Хо-варезма (Хивы) по нынешним киргизским степям.

Той и другой дорогой они достигали большого государства хазар, занимавших низовья Волги и Дона и восточное Предкавказье. Хазары, представлявшие смешение финских и турецких племен, соединяли у себя быт бродячий и оседлый; жители столицы И т и л я, расположенного по обе стороны Волги (немного выше
Арабский диргем (из русских кладов).
нынешней Астрахани), жили в городских домах только зимою, а весной и летом уходили в степи на кочевья. Хазары подчинялись двум властителям: кагану, принимавшему божеские почести, но также отвечавшему жизнью за бедствия страны, и б е г у, который был настоящим правителем, командовал войсками, собирал подати, управлял городами. Плывя по Волге вверх, арабские купцы доезжали до города Б о л г а р а, недалеко от впадения Камы, где и вступали в торговые сношения с народом, родственным дунайским болгарам. На волжские рынки арабам привозили множество всякого рода товаров славяне и финны из нынешней средней и северной России; арабские серебряные диргемы доходили до Балтийского моря и проникали в Скандинавию.

Главным товаром, вывозившимся арабами из восточной Европы, были шкуры пушных зверей: соболей, горностаев, бобров, куниц и др.; из них ни один мех так не ценился, как черно-бурая лисица. Арабский географ и путешественник Масуди рассказывает: «темный лисий мех — самый модный на востоке; из него делают себе шапки, кафтаны, шубы и накидки цари и князья арабские и персидские, перебивая друг друга своим роскошеством. Один из халифов захотел определить, какой мех всего теплее: для этого он велел в холодную зимнюю ночь завернуть бутылки с водою в различные шкуры; оказалось, что-единственно под чернобурой лисицей вода не замерзла.»

Переправляясь с Волги на Дон и дальше по левым притокам Днепра, арабские купцы доезжали до Киева; дальше к западу посредниками в торговле мехами и невольниками были евреи, доставлявшие пушной товар в мусульманскую Испанию и в М а -гриб (северозападную Африку, нын. Марокко и Алжир), а рабов из Богемии на рынок в Итиле. В в. торговые сношения арабов начали как бы кольцом охватывать христианские страны старой римской империи, Италию и Византию. Сама Византия находилась в это время, благодаря тяжелым внутренним волнениям и внешним неудачам, в расстройстве и слабости.

Вслед за Никифором, опрокинувшим правление Ирины, три императора, один за другим, достигли власти насильственным путем, опираясь или на мятежных солдат или на столичное население, среди которого выдавались мастера художественных ре-месл, работавшие на двор и на церкви, литейщики, ювелиры, скульпторы, иконописцы, драпировщики, парфюмеры и особенно изготовители шелковых материй, главной гордости Византии со времени Юстиниана, добывшего от китайцев тайну шелководства. В Константинополе уживались рядом две крайности: с одной стороны, сомневаться в правильности решений божественной власти императора считалось кощунством, с другой — константинопольский народ и войско, по примеру пролетариев и легионов старинного Рима, присуждали пурпур людям своего избрания.

Провозглашенный павликианской армией, Лев V Армянин возобновил войну против икон. «Вы видите — говорил он своим сторонникам — что все государи, которые признавали иконы и покланялись им, погибли или в изгнании, или на войне. Только иконоборцы умерли своей смертью на престоле и погребены с почетом в храме Апостолов. Я также хочу подражать им, чтобы после долгой жизни моей и моего сына царство наше удержалось до четвертого и пятого поколения». По его настоянию собор 815 г. воспретил возжигать свечи и курить ладан перед «бездушным деревом» и осудил «бесполезное и несогласное с преданиями церкви» производство икон. Спять началось преследование монахов, разгром церквей. Однако иконоборство держалось лишь угрозой, которую представляло еретическое войско. Как только удалили солдат из столицы, императрица Феодора, правившая в малолетство Михаила III, в 843 г. восстановила почитание икон; новый собор установил праздник православия в память избавления от иконоборческой и всех других ересей.

Спор об иконах очень ослабил Византию и понизил ее умственную жизнь. В то время, как иконоборцы разрушали произведения искусства, монахи со своей стороны, желая укрепить веру, уничтожали книги и громили науку за то, что она питает дух сомнения и критики. Наиболее талантливый и смелый защитник икон Федор Студит (т. е. монах студийского, строгого общежития) призывал папу, чужестранного владыку: «услышь нас, апостольский глава, богоизбранный пастырь христианских овец, клю-ченосец неба, скала веры, на которой построена католическая (вселенская) церковь; ты еси Петр, украшающий собой престол Петра. Покори еретических зверей волшебством чарующих звуков слова Божия». После таких обращений, папы, действительно, стали вмешиваться в дела византийской церкви, и она как бы утратила самостоятельность.

Извне Византия терпела одну неудачу за другой. Испанские сарацины завладели на пороге Эгейского моря островом Критом: его новое имя, Кандия, происходит от арабского хандак, глубокого рва, которым завоеватели окружили построенную ими крепость. В то же время начались нападения мусульманских моряков на Сицилию и южную Италию. Византийская торговля в Средиземном море пришла в упадок. С севера империя также не имела покоя. Болгарский хан Крум, победитель императора Ники-фора, отнял у византийцев С а р д и к у (нын. Софию) и подступил к столице, желая «вонзить копье в Золотые ворота». Хотя этот преемник помирился с империей, но пограничная черта прошла уже недалеко от Константинополя. На северозападе у Византии появился новый враг—Р у с ь: они беспокоили греческий X е р с о -нес в Крыму, нападали на малоазийский берег Черного моря. В 860 г. на 200 кораблях русские подплыли к Константинополю, разграбили и сожгли предместья столицы; с трудом удалось отбить эту «северную страшную грозу», «грубый варварский народ». как выражались византийцы.