Гибель Болгарии и крещение Руси.

Одновременно с восточными походами Никифор Фока задумал покорение Болгарии. Большое царство Симеона распалось на две части: восточную, ближайшую к Константинополю, расположенную по обе стороны Балканского хребта, и западную с центром в Македонии у озера Охриды, где утвердился враждебный Симеоновой династии и греческой культуре боярин Шишман. Для отвоевания восточной Болгарии Никифор пригласил, в качестве союзника, Святослава, пославши ему 1500 фунтов золота через посредство херсонесца Ка-локира, хорошо знакомого с русскими. Святослав, по словам византийского историка, «весь огонь, отважный и неукротимо-деятельный», жадно схватился за предприятие, «которое отвечало его завоевательным мечтам. Но вместо того, чтобы помогать византийцам, Святослав завладел сам восточной Болгарией и водворился в Переяславце ( Преславе), бывшей столице Симеона.

К счастию для византийцев, русского князя отвлекли с Дуная грозные события, происходившие на его родине: большие силы печенегов осадили Киев, где заперлась Ольга с малолетними детьми Святослава. Прогнав печенегов, Святослав не захотел однако оставаться дома: «не любо мне — говорил он — в Киеве быти, хочу жить в Переяславце, потому что там середина моей земли, и туда сходятся все блага: от греков паволоки, золото, вино и плоды, от чехов и венгров серебро и кони, из Руси — меха, мед, воск и рабы». Его замыслы еще более расширились: он стал готовить наступление на Константинополь с суши; в Болгарии он казнил приверженцев Симеоновой династии и, стремясь привлечь бояр на свою сторону, обещал им возврат язычества вместе с восстановлением их прав и влияния.

Между тем в Византии произошел переворот: Феофано подговорила сподвижника Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия (армянина Чемешгика) убить императора и занять его место; свое воцарение Цимисхий купил щедрыми раздачами столичной бедноте и разорившимся крестьянам окрестностей Константинополя, на что ушло громадное его имущество. Цимисхий, так же, как Ни-кифор Фока, выдающийся командир, направил все средства империи на борьбу со Святославом: наступая сам со стороны Балкан, он послал флот, вооруженный греческим огнем, через устье Дуная вверх по реке русским в тыл.

Святослав проявил необычайное упорство против превосходных сил византийцев. Цимисхий взял Переяславец и осадил русского князя в Доростоле (нын. Силистрии). С той и другой стороны выступали богатыри, как в сказках: сарацин на византийской службе Анема поборол скандинавского исполина Икмора; в другой раз Анема сбил с коня самого Святослава, но был изрублен подоспевшими дружинниками князя. Византийцев поражали дикие языческие обычаи русских: среди воинов яростно сражались женщины: павших в битве они сожигали в лунные ночи на берегу Дуная, убивая им в жертву пленных и бросая в реку младенцев и петухов. Наконец, мучимый голодом, Святослав должен был сдаться под условием свободного пропуска домой; русские отказались не только от Болгарии, но и от притязаний на Корсунь; Святослав обещал быть верным союзником Византии.

При заключении мира, русский князь имел свидание с императором. Цимисхий подъехал к берегу Дуная на коне в сверкающем вооружении среди многочисленной разодетой свиты. Святослав подплыл на лодке, работая веслом наряду с гребцами, одетый в белую рубаху, отличавшуюся от других лишь большей чистотой, без всяких украшений, кроме золотой серьги в ухе; голова его была выбрита, на висках спускались две пряди волос «что, по словам византийского историка, указывало на знатность рода»; крепко сложенный, голубоглазый, с нависшими бровями, усатый, он имел мрачный и суровый вид.

Обремененный богатой добычей, Святослав двинулся на судах к устью Днепра. У порогов его стерегли печенеги. Свенельд посоветовал оставить лодки, товары и пехоту на низу реки, чтобы с дружиной на конях поскорее добраться до Киева. Святослав, не желая расставаться с богатствами, решил лучше перезимовать в Белобережьи (берег Днепровского лимана). Весной недостаток припасов заставил его всетаки пробиваться через 'пороги: в неравной борьбе он погиб, всего 30 с небольшим лет от роду; печенежский князь Куря «взял голову его, изо лба сделал чашу, оковавши лоб и стал пить из нее».

После Святослава остались три сына: старший Ярополк занял Киев и первое место между братьями; Олег получил Древлянскую землю; младшего, Владимира, вместе с дядей его, Добрыней, отец послал на север, в Новгород. Скоро Ярополк убил Олега. Владимир, опасаясь той же участи, вызвал из-за моря варягов, собрал славян (новгородцев), кривичей и чудь (финское племя) и двинулся с ними на юг; по дороге к Киеву он захватил П о л о ц к на Зап. Двине, убил тамошнего князя Рогволода и взял себе насильно в жены его дочь Рогнеду, обещанную Ярополку. Опираясь на свою варяжскую дружину, Владимир овладел Киевом и умертвил Ярополка. Варяги, недовольные тем, что он не дал им разграбить город, потребовали выкупа в две гривны (фунт серебра) на человека. Владимир просил их подождать месяц, пока соберут куны (деньги, по старинному обозначаемые ценой куньих шкур). По прошествии месяца, увидя свои надежды обманутыми, варяги стали проситься у князя «итти в греки». Тогда Владимир отобрал из них лучших воинов и роздал им города (для получения с жителей дани); остальные ушли вЦарьграД (Константинополь) на службу к императору.

Владимир проявил ту же воинственность, что и Святослав. На востоке, укрепив господство Киева над вятичами и радимичами, он ходил на камских болгар, на западе отнял у ляхов (поляков) города Червен и Перемышль(в нынешней Галиции). Под властью киевского князя образовалось очень большое государство, охватывавшее бассейны Ильменя, Западной Двины, верхней Волги, Оки, Днепра и Днестра; к этой сплошной массе земель прибавлялась отрезанная печенегами область Тмутаракани у нижнего Дона и Азовского моря. Держава Владимира по своему устройству не была похожа на халифат и Византию; киевский князь лишь получал дань с областей, но не управлял ими, не судил подвластных и вообще не входил в местные дела; население городов и поселков жило, как говорит летописец, «кождо с родом своим на своих местах», т. е. родственники держались вместе большими союзами, и эти союзы решали споры между собою усобицами или полюбовными соглашениями.

Для того, чтобы усилить свою власть и скрепить разноплеменные части своего государства, Владимир старался собрать в Киеве богов, почитаемых у отдельных племен и обратно ввести всюду почитание Перуна, бога киевского князя и его дружины. В столице он поставил на холме вне двора теремного, т. е. княжеского, деревянное изображение Перуна с серебряной головой и золотыми усами, а также идолы Хорса, Дажьбога и Стрибога. В отдаленный Новгород он послал своего дядю Добрыню вводить поклонение киевскому богу: кумир Перуна поставили тоже на холме над р. Волховом.

Уже давно за преобладание в Киеве спорили представители трех вероисповеданий: германские католики, православные византийцы и мусульмане халифата. Всего меньше успеха имели мусульмане благодаря отдаленности халифата и вследствие разрушения Святославом хазарского царства, которое служило посредником в распространении ислама в Европе. Католики вели свою проповедь очень настойчиво: присылали епископа при Ольге, привлекли на свою сторону Ярополка перед ссорой его с братом. Но верх взяли все-таки византийцы. Своих проповедников они стали направлять в Киев раньше всех других исповеданий, еще приФотии. Приезжавших в Царьград русских греки водили по своим церквам, и они, пораженные великолепием богослужения, рассказывали потом дома: «не знаем, где мы были, на небесах или на земле, нигде мы такой красоты не видели.» В дружине Игоря было уже не мало христиан: при заключении договора с греками часть его воинов приносила присягу в церкви св. Илии в Киеве, построенной греческими архитекторами. Привлечь к христианству остальную дружину и самого князя удалось, когда обстоятельства привели к новому тесному союзу русских с Византией.

После внезапной смерти Цимисхия, отравленного в самом цветущем возрасте, власть перешла в руки багрянородных императоров македонской династии, Василия и Константина. Младший, Константин, человек ничтожный, совершенно отстранился от управления. Старший, Василий, в молодости преданный разгулу, вдруг резко переменился, стал суровым воином-монахом. В бесконечных походах, заполняющих его долгое царствование, в борьбе с мятежными аристократами, с арабами и болгарами, он неизменно сам предводительствовал; упрямый, раздражительный и в гневе страшный, он решал все дела в государстве личными приказами, в министрах видел не советников, а исполнителей своей воли. Самовластию императора вовсе не намерены были подчиниться в л а с т е л и, т. е. крупные малоазийские землевладельцы, располагавшие множеством слуг и крепостных, точно князья самостоятельные в своих громадных имениях. Самые сильные из них, Фоки, родственники императора Никифора, возмутили против Василия всю Малую Азию, стали угрожать Константинополю.

В своем крайнем затруднении Василий обратился к помощи Владимира, и киевский князь прислал в Малую Азию 6000 воинов под условием выдачи за него замуж сестры императора, багрянородной Анны, выражая при этом готовность креститься. Одолевши с помощью русских восстание, Василий не спешил выполнять свои обещания, пока его не принудили к тому новые бедствия: в Малой Азии восстали Склиры, другой род могущественных властелей; на Солунь, второй город империи, напал из западной Болгарии грозный Самуил, сын боярина Шишмана, возобновляя мечту Симеона о великоболгарском царстве; наконец сам Владимир, обманутый в своих ожиданиях, двинулся на крымские владения Византии и захватил Корсунь. Для того, чтобы вернуть Корсунь и приобрести дружбу киевского князя, император решил наконец отправить сестру в далекий варварский край и передать Владимиру столь желанные для него регалии (т. е. знаки царского достоинства), как в свое время Симеону болгарскому. С греческой царевной в Киев приехали византийские священники; Владимир с дружиной крестился, принявши христианское имя Василия в честь императора.

С тою же решительноетью, как при водворении языческих богов, поступал Владимир и теперь при введении христанства. В Киеве он велел низвергнуть идол Перуна и спустить его вниз по Днепру к порогам, со строгим приказом не давать кумиру приставать к берегу. Затем он объявил по всему городу: «если не придет кто завтра к реке, будь то богатый или нищий или работник, он будет мне врагом.» На другое утро появился князь с греческим духовенством у Днепра, собрались все киевляне, взрослые с малыми детьми, вошли в воду и приняли крещение. В Новгороде Владимир поручил опрокинуть языческих богов тому же Добрыне, который насаждал раньше Перуна. Однако в то время, как в Киеве новая вера утвердилась без затруднений, так как здесь с ней были давно знакомы, в Новгороде, более далеком от сношений с Византией, язычество оказало сильное сопротивление. Исполнители княжеской воли, особенно тысяцкий (военный начальник) Пу-тята, сурово расправлялись с мятежниками, так что у новгородцев сложилась поговорка: «Добрыня крестил огнем, а Путята мечем.»

Завершив свой союз с киевской Русью религиозной связью, Василий II справился со всеми затруднениями, угрожавшими его пгестолу. В борьбе с малоазийскими властелями, которые составили свои громадные владения скупкой мелких участков и изгнанием крестьян из деревень, он объявил себя защитником бедных, государем-народолюбцем: осуждая в приказах богатых, несправедливо наживающихся насчет неимущих, он предписал, чтобы крупные землевладельцы платили недоимки за своих соседей, бедных крестьян. Узнав, что имение властеля Филокалеса, который вышел сам из крестьянской среды, составилось путем изгнания его односельчан и уничтожения родной деревни, Василий распорядился снести господский дворец, отнять у помещика всю землю, разделить ее опять между мелкими владельцами и его самого вернуть в прежнее крестьянское звание.

Лишь укрепившись в восточной части империи, мог Василий приблизиться к главной цели своей жизни — уничтожению болгарского царства. После многих неудач в тридцатилетней борьбе, перевес стал склоняться на сторону византийцев. В 1014 г. император в решительной битве разгромил все соединенные силы своего упорного противника Самуила. Свою победу он завершил неслыханной жестокостью, приказав ослепить 15.000 пленных болгар, при чем на каждую сотню оставил по одному одноглазому, чтобы привести слепцов домой (отсюда прозвание Василия-Болгаробойца). Самуил не мог вынести зрелища этой страшной процессии и умер от потрясения. Болгарское царство, в течение 300 лет угрожавшее Византии, перестало существовать, отдельные области сделались фемами империи под управлением византийских наместников.