Конец крестовых походов.

Разрушение Багдада было видимым знаком конца мусульманской культуры, просуществовавшей 6 веков (632—1258). Правда, монгольские ханы со своим зорким глазом на образованных людей, пригодных для управления, счетоводства, инженерного, врачебного дела, старались привлечь к своему дворцу арабских и персидских ученых; но тем не менее школы, в которых изучались науки и искусства, благодаря общему разорению, принесенному монголами, пришли в полный упадок. Сколько ни пытается арабский биограф Чингис-хана проЛ слачить монгольского властителя, а все же ему приходится признать*, что наступила пора темного варварства. «Нет больше литературно образованных людей. Вес должности вплоть до высших заняты ничтожествами, жалкие проходимцы стали визирями и эмирами, всякий раб изображает из себя господина, всякий, кто надел тюрбан (признак ученого и духовного лица, тогда как светские носят остроконечные бараньи шапки) считается ученым. Наступил голодный век для знания и добродетели, а для невежества и порока базарный праздник, когда все благородное втаптывается в грязь, все низменное получает преимущество».

Монголы, сами язычники и частью буддисты, проявляли всюду веротерпимость, происходившую частью от их равнодушия к религии, частью из политического расчета: им выгодно было ослабление покоренных братоубийственной борьбой, которая поднялась, с провозглашением свободы, между суннитами, шиитами и сектантами. Казалось бы, для европейских крестоносцев это разложение мусульманского мира открывает новую возможность завоевания востока тем более, что монголы из-за Евфрата предлагали сирийским христианам свой союз против турок. Но в это время сами европейцы, столь обогатившиеся от крестовых походов XII века, переживали глубокий разлад в собственной среде. Духовные руководители Европы, папы, на высоте своего могущества, стали злоупотреблять идеальной целью крестовых походов, обратив оружие крестоносцев на своих врагов в Европе.

В XII веке в промышленных городах южной Франции и северной Италии появились странствующие учителя, которых народ звал «добрыми людьми», или вальденцами: босые, в грубой черной или серой одежде, бродили они по двое, ничего не имея при себе, делясь всем друг с другом, «следуя нагими за нагим Христом». Проповедуя евангельскую жизнь, подражание Христу, о"ни учили, что нет другой истины, кроме Писания. Книгоноши тайно распространяли народную Библию, в переводах на итальянский, немецкий и французский языки, запрещенную духовенством; помимо того народ учился со слов проповедников, которые отлично знали тексты и притчи, искусно внушали запоминание отрывков и молитв. Церковь скоро стала подозревать в них еретиков, а они в свою очередь объявили церковь испорченной и полной греха. Еретики отвергали чистилище, утверждая, что души идут прямо в ад или в рай, и что духовенство не может давать облегчения за гробом; поэтому церковные жертвы и поминания — только обман народа и выдумки, внушенные жадностью священников.

Часть еретиков усвоила проникшее из Болгарии учение богомилов; в противоположность католической церкви, которую они считали «домом лжи и синагогой злодеев», себя они звали катарами, т. е. чистыми. В южной Франции катары были известны под именем альбигойцев от города Альби, где они составляли почти все население. Отвергая христианское крещение водой, катары допускали лишь обряд утешения посредством возлагания рук. Утешение могли давать очень немногие люди, считавшиеся совершенными, которые воздерживались от семейной жизни, не принимали мясной пищи, умели узнавать друг друга по особым таинственным знакам.

В Италии с проповедью подражания Христу выступил Франциск из Ассизи в Умбрии (род. 1180), сын богатого купца, бросивший родной дом, обилие и довольство, объявивший'Бедность царицей всех добродетелей, желанной невестой, с которой он обручен. Примкнувшие к нему последователи назвались миноритами, т. е. нижайшими во Христе; подобно вальденцам, они ходили по двое, в темных рясах, подпоясанные веревкой, босые и с непокрытой головой.

Обеспокоенный успехом евангельской проповеди, Иннокентий III принял самые решительные меры. Против южнофранцузских альбигойцев он поднял крестовый поход северно-французских рыцарей под начальством Симона де Монфора, обладателя обширных ленов во Франции и в Англии (1209). Папский легат сопровождал ополчение, которое избивало еретиков и жестоко грабило занятые ими города и замки. Для истребления совершенных, т. е. руководителей и проповедников, папа учредил церковный суд инквизиции. Инквизиция была непохожа на обычный суд, собиравшийся открыто, по желанию двух споривших сторон; в духовном суде, напротив, инквизитор, т. е. следователь и судья в одном лице, сам начинал дело. Приехав на место, он объявлял, чтобы все знающие за собой или за другими грех в деле веры, принесли признание; затем он допрашивал признавшихся и указанных тайным доносом. Суд собирался в закрытое заседание и не давал обвиняемому защиты; судьи старались уловить подсудимого искусно поставленными вопросами, часто прибегая к пытке, чтобы вынудить признание. Кто раз попадал на допрос, обыкновенно и осуждался; а обычным наказанием было сожжение на костре. Вина осужденного переносилась на его наследников, у них отнимали имущество; так были отобраны владения альбигойцев и розданы пришедшим с севера Франции крестоносцам.

Папа искусно использовал в своих целях проповедь самих странствующих апостолов. Вызвав к себе в Рим. мечтательного Франциска, папа не захотел допускать свободное евангельское общество и потребовал, чтобы минориты стали настоящими монахами, вполне послушными церкви. Утвержденный его преемником орден нищенствующей братии получил все великие преимущества рыцарских орденов; но францисканцы зато должны были исполнять беспрекословно поручения папы, возвещать его грозную волю. По образцу францисканского сложился другой орден нищенствующих монахов, доминиканский. Его основатель, испанец Доминик, встречаясь с еретиками в южной Франции, убедился, что они превосходят католических священников и монахов своей начитанностью и уменьем спорить; поэтому он решил готовить образованных проповедников, которые бы оберегали чистоту церковного учения и обличали еретиков. Между тем, как францисканцы жили в тесных и бедных городских кварталах, обращались с образной и понятной речью к ремесленникам, рабочим и крестьянам, доминиканцы становились профессорами богословия и особенно судьями инквизиции.

Опираясь на ордена преданных Риму монахов, наблюдая за "епископами через посылаемых из Италии ревизоров, соединяя в своих руках огромные суммы крестоносного сбора со всех стран Г-'.вропы, папы обратились в могущественных светских государей. Все свои средства преемники Иннокентия III применили на уничтожение главного противника папства, династии Штауфенов.

Фридрих II Штауфен (1216—50) получил от своего опекуна, Иннокентия III, корону Германии под условием совершить крестовый поход. Вполне равнодушный к вере, близкий по вкусам к арабской культуре, император вовсе не был расположен исполнить обещание. Лишь двенадцать лет спустя после своего воцарения, по настояниям папы Григория IX, родственника и сподвижника Иннокентия III, он снарядился в поход. В начале пути он заболел, вернулся и опять отложил предприятие. Разгневанный папа, не поверивши болезни императора, отлучил его, и когда Фридрих все же отправился в Святую землю, запретил патриарху иерусалимскому, тамплиерам и иоаннитам помогать ему. Пользуясь своими связами с мусульманским миром, Фридрих достиг главной цели походов. без войны, путем переговоров. Преемник Саладди-на, султан Алъкамиль, уступил ему Иерусалим, Вифлеем и Назарет; в свою очередь мусульманам был предоставлен свободный пропуск к Омаровой мечети в Иерусалиме. Но патриарх не хотел венчать Фридриха иерусалимской короной; в Палестине появились два монаха вновь основанного францисканского ордена и повторили приказ папы.

Император однако везде имел успех. Пользуясь неограниченной властью в сицилийском королевстве, он задумал подчинить себе и север Италии с его независимыми городскими республиками. Опираясь на своих сарацинских наемников, он победил ломбардские ополчения, разбил миланскую святыню, кароччо св. Амвросия. Весь север он разделил на две области, во главе которых поставил императорских наместников; всякие союзы в среде горожан, гильдии купцов, цехи и братства ремесленников, были воспрещены; старшины, консулЫ и другие городские должностные лица должны были назначаться епископами. Император не скрывал, что считает вольные города «ядовитым растением, которое надо вырвать с корнем». Положение папы, стиснутого в Италии с двух сторон, стало крайне затруднительно. Он объявил крестовый поход против императора и созвал собор, чтобы произнести торжественное осуждение Фридриха. Однако всех прелатов английских, испанских и французских, севших на корабли в Генуе для поездки в Рим, перехватили на море верные императору пизанцы, и собор не мог состояться.

Господство императора окончилось с избранием папою генуэзца Синибальдо Фиески, иод именем Иннокентия IV (1245—• 1254). Опасаясь также попасть в плен, новый папа уехал из Италии и созвал собор в Л и о н е . Здесь он повторил отлучение над императором, предложил германским князьям выбрать другого государя и объявил, что сам распорядится сицилийской короной. Фридрих обратился с воззванием к правителям Европы, указывая на то, что церковь разбогатела и забыла духовные цели, что ее служители опьянены земными наслаждениями и не думают о Господе. Иннокентий IV оказался более искусным политиком, чем Фридрих II. Он в свою очередь обратился к третейскому суду короля французского Людовика (1226—70), который пользовался большим влиянием в христианском мире, как человек высокой справедливости. Когда посредничество Людовика не удалось, Иннокентий стал возбуждать в Германии соперников Фридриху II, давая корону то одному, то другому сеньеру. В Италии папа сплотил ломбардцев в новый союз, к их ополчению присоединил своих солдат, так наз. ключеносцев (на их одежде были изображены ключи св. Петра). Неисчерпаемой казной для найма войск против императора служила Англия, «рай сокровищ», как он выразился однажды. В ожесточенной борьбе, когда папе удалось посеять измену среди лучших советников императора, Фридрих II внезапно умер (1250). Преемники Иннокентия успокоились лишь, когда истребили ненавистную династию и передали сицилийское королевство в руки верного римскому престолу французского принца Карла Анжуйского, брата Людовика IX.

Возвращенный Фридрихом II Иерусалим всего 15 лет оставался в руках христиан (1229—44). Его забрали опять турки, владевшие Египтом, и с этой поры святой город остался навсегда в руках мусульман. На призыв папы Иннокентия IV к новому походу откликнулся только король Людовик IX, своей ревностью к вере выделявшийся между современниками.

Людовик, прозванный потом Святым, слушал две обедни каждый день, носил чашу Причастия в процессиях, омывал ноги бедным и смиренно выслушивал от духовенства внушения за грехи свои. В «Наставлении сыну» он изложил взгляд на обязанности короля. Главное, что королю подобает, это быть справедливым. «Если придется тебе итти войной на вассала, который оскорбил церковь или обидел бедного, или отказал кому-либо в правосудии и не подчинился совету твоему, смотри, чтобы война не принесла разорения бедному народу.» Есть жестокие правила, внушенные религиозной ревностью: «смотри больше всего, чтобы не было греха на земле твоей и особенно соблюдай ненависть к иудеям и ко всем людям, кто против веры, так, чтобы страна твоя была от них очищена.»

С крестоносцами король отправился из Марселя на о. Кипр, чтобы напасть сначала на египетского султана, которому принадлежал Иерусалим. Христианам удалось взять Дамиетту на берегу Египта; но затем мусульмане заперли войско среди рукавов Нила, король попал в плен и экспедиция кончилась (1250). Выкупившись из плена, Людовик провел еще 3 года в Палестине в напрасном ожидании подкреплений из Европы. За это время он и приобрел славу святого короля. Он прошел богомольцем в Назарет босой, во власянице, работал простым каменщиком и хоронил трупы убитых христиан, брошенные без погребения на берегу.

Двадцать лет спустя после первой экспедиции Людовик снова стал готовиться к походу на Египет. Но большая часть французских рыцарей отказалась следовать за королем; Венеция не хотела перевозить крестоносцев, чтобы не ссориться с египетским султаном. Брат Людовика, Карл Анжуйский, король сицилийский, убедил воителей, взявших крест, напасть сначала на мусульман Туниса, угрожавших его владениям в Сицилии. Высадившись у развалин Карфагена, Людовик скоро сделался жертвой чумы (1.270). Это была последняя попытка крестового похода на восток. Двадцать лет спустя христиане потеряли свой единственный оплот в Сирии, укрепленный порт Аккон (1291). Рыцарские ордена покинули Святую землю. Иоанниты перешли на о. Родос, тамплиеры отказались вообще от духовной цели и обратились к привольной жизни в своих богатых, пожертвованных дарителями имениях.

Мысль о возвращении Иерусалима и Сирии долго еще занимала умы западноевропейцев, но собрать силы для военного предприятия на восток стало невозможно. Монахи и светские люди выставляли разные проекты мирного завоевания Святой земли: одни предлагали торговую блокаду Египта (т. е. закрытие подвоза товаров с моря), чтобы принудить египетских султанов к отдаче Палестины, другие находили наилучшее средство в-устройстве на востоке латинских школ и монастырей, которые сделаются рассадниками европейской культуры.