Куликовская битва и нашествие Тимура.

 

Первенство в северовосточной Руси, приобретенное Москвою при Калите, сохранилось при его сыновьях, Симеоне Гордом (1341—-А53) и Иване II Красном (Красивом). Из города незаметного, провинциального, Москва становится большим центром, притягивающим отовсюду переселенцев, особенно с культурного юга: ее два собора в Кремле, Успенский и Архангельский, расписывали фресками первый — греческие, второй —• южнофранцузские художники. Очень опасное время для Москвы наступило в княжение малоспособного Ивана II (1359—9), за которым следовало малолетство его сына Дмитрия; с честью вывел московское княжество из всех трудностей митрополит Алексей, который был настоящим правителем" в течение всей этой поры (род. 1300, митрополитом был 1352—78).

Происходя из рода черниговских бояр Плещеевых, перешедших в Москву, крестный сын Ивана Калиты, он 20-ти лет ушел в монастырь, отдаваясь сильному в то время движению к духовным подвигам самоотречения и отшельничества. Но в то время, как большая часть его товарищей действительно отделилась от человеческого общества, углубляясь в глухие леса севера и основывая новые монастыри, Алексей вызвал внимание митрополита Феогноста своими талантами по дипломатии и управлению церковными делами. В качестве преемника Феогноста он ездил в Царьград и получил там утверждение в сане «митрополита Киевского и всея Руси» с правом жить в Москве. В своих частых поездках в Орду он приобрел неограниченное доверие хана Ча-нибека. Когда жена Чанибека, Тайдула, заболела глазами, хан написал великому князю в Москву: «слышал я, что Бог не отказывает молитвам главного попа вашего; пусть приедет и помолится о моей царице». Вскоре после того, как Алексею удалось это излечение, Чанибек был убит своим сыном Бердибеком, убившим еще и 12 своих братьев. В Москву новый хан прислал целый ряд грозных требований. Алексей снова поехал в Орду, воспользовался своим влиянием на мать хана, смягчил Бердибека и даже получил от него особый ярлык, подтверждавший все преимущества русского духовенства.

Строго держал Алексей князей северовосточной Руси в подчинении Москве, при чем без всякого колебания применял духовное оружие в светских целях. Когда нужно было удалить из Нижнего Новгорода неугодного Москве князя, митрополит отправил туда монаха Сергия Радонежского, знаменитого подвижника, с поручением закрыть все церкви и прекратить богослужение; этим способом было сломлено всякое сопротивление, и смирившийся князь покинул город.

Со времени дворцового переворота, совершенного Бердибеком, в Орде началась «великая замятия», как выражается летопись: ханы свергают один другого, гибнут потомки Темучина, Кипчакская орда раскалывается на Волжскую, или собственно Золотую, и За-яицкую (Яик = р. Урал) или Синюю. Расстройство Орды вызвало на Руси надежды на избавление от татарского ига. Вместе с тем русские переняли татарские приемы боя, особенно благодаря множеству переходивших к ним ордынских воителей. Подстать этому одушевлению появился и замечательный вождь в лице московского князя Дмитрия Ивановича (1359—89), внука Калиты, выросшего под опекой митрополита Алексея. Непохожий на своих предшественников, он с раннего возраста обнаружил необыкновенную самостоятельность и предприимчивость. Тринадцати лет он сам в Орде добился ярлыка на великое княжение. А когда его старший родственник, Дмитрий Константинович Суздальский, перебил у него право 'на Владимир, Дмитрий Иванович пошел на соперника войной, заставил отказаться от великокняжества, помолвить за него, пятнадцатилетнего, свою дочь и сделаться из врага союзником Москвы (1366). Вскоре после этого Дмитрий, успевши окружить Москву каменными стенами вместо дубовых, выстроенных Калитой, отбил три раза нападавшего на Москву литовского князя Ольгерда, сына Гедиминова (годы правления Ольгерда 1341—77). Здесь молодому московскому князю пришлось померяться силами с могущественнейшим государем восточной Европы: Оль-герд, продолжая 'завоевания отца, присоединил Киев и Чернигов, захватил русские земли по Днепру и Десне; вся южная и западная Русь была в его руках; его владения граничили теперь с московским княжеством, и граница проходила недалеко от Москвы.

Смуты в Орде придали новую смелость Дмитрию. Вместе со своим союзником, суздальским князем, он предпринял поход на Казань, новый торговый город, выстроенный татарами близ разрушенного Батыем волжского Болгара. Не имея поддержки в Золотой орде, казанцы признали верховенство Москвы. Дмитрий поставил над ними русского дорогу, т. е. начальника таможни для сбора в свою пользу торговых налогов. Между тем воцарившийся в Орде темник (командир) Мамай решил напомнить московскому князю о его повинностях. Первое татарское войско, выступившее под начальством мурзы Бегича, было разбито Дмитрием на р. В о ж е, притоке Оки близ Переяславля Рязанского. Тогда Мамай стал собирать крупные силы, чтобы повторить поход Батыя. Кроме европейских татар он вел еще бесермен (закаспийских мусульман), алан, черкесов и ф р я г о в, т. е. генуэзцев, которым ханы предоставили в Крыму К а ф у (бывшую греческую Феодосию); Орда заключила опасный для Москвы союз с Ягеллом, сыном Ольгерда, с целью одновременного нападения на Москву с двух сторон. Мамай был уверен в своем успехе; говорили, будто по своим улусам (провинциям) он разослал приказ: «не пашите земли и не заботьтесь о хлебе; будьте готовы на русский хлеб».

Дмитрий, уже знаменитый военной славой, собрал в свою очередь около себя большую часть северовосточных князей: нейтральным (т. е. не принявшим ни той, ни другой стороны) остался только Олег Рязанский, области которого, как ближайшей к татарам, прежде всего грозило опустошение, К Дмитрию также перешли пограничные с Литвою русские княья, не желавшие подчиняться литовцам и кроме того два Ольгердовича, поссорившиеся со своим братом Ягеллом. Вся восточная Европа разделилась на два большие военные союза. Решительным движением вперед Дмитрий предупредил соединение Мамая с литовцами и, перейдя Дон при начале степей, вступил в бой с татарами.

Великая битва 8 сентября 1380 года на Куликовском п о л е, в народной памяти, «Мамаево побоище», окружена светом религиозно-поэтических сказаний. Дмитрий едет перед походом в Троицкий монастырь, основанный в глухом бору Сергием Радонежским, долго совещается с подвижником, наконец получает его благословение и увозит с собою в качестве соратников двух богатырей-монахов, Пересвета и Ослябя. Ночью перед сражением, великий князь гадает с вещим воеводой Боброком-Во-лынским, припадая к земле и прислушиваясь к таинственному гулу, исходящему от того и другого лагеря. Битва открывается единоборством татарского витязя Телебея с Пересветом; в ужасной встрече народов, по словам летописи, «копья ломались как солома, стрелы струились дождем, мечи сверкали молниями, люди падали как трава под косой, кровь, подобно воде, текла ручьями».

Куликовская битва показала необычайную живучесть русского народа, его способность к возрождению от страшного разгрома, и притом без посторонней помощи. По сравнению с Сигизмун-дом и никопольскими крестоносцами надо отдать предпочтение русскому вождю и его воинству; опираясь на дисциплину своего большого ополчения, Дмитрий Иванович выполнил искусно задуманный план: часть русской армии, под начальством его сподвижника Владимира Андреевича Серпуховского, спрятанная в засаде, была направлена в дело неожиданно для противника, когда он достаточно утомился. Однако при всем величии национального подвига, победа не привела к желанной цели. За большим напряжением наступила тяжелая потеря сил, резко на всех отразившаяся. Самого победителя по окончании боя долго не могли отыскать; наконец его нашли среди убитых и раненных, хотя и живым, но пораженным тяжелыми ушибами; этот крупный, величественный человек уже не поправился от испытаний битвы.

Через год новый хан Тохтамыш, потомок Чингисхана, свергнувший побежденного русскими Мамая, подступил к Москве. Дмитрий, неузнаваемый после Куликова, не имея под руками войска, предоставил столице обороняться собственными силами и ушел на север. Приступ к стенам московским не удался татарам; Тохтамыш взял Москву хитростью, обещавши гражданам пощаду, если его примут с честью; как только его впустили в город, он дал волю своим варварским отрядам, ограбил и сжег Москву, увел множество пленников. Снова московский князь сделался данником Орды. Через восемь лет после этого нового разгрома, уничтожившего все, что было достигнуто Куликовской битвой, Дмитрий Иванович, за которым осталось прозвание Донского, умер в цветущем возрасте, 39 лет (1389). В завещании, составленном незадолго до смерти, он говорит: «а переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода». Из этих слов видно, что победитель Мамая верил в близкое освобождение Руси.

Тохтамыш выдвинулся благодаря поддержке нового азиатского завоевателя, возродившего на короткий срок ужасную разрушительную мощь монголов: это был Тимур, или Тамерлан (собственно Тимур-ленг, что значит Железный хромец).

Тимур (род. 1336), сын одного из чагатайских, т. е. монголо-туркестанских бегов, как бы повторил, через два столетия, дело Чингис-хана. У него тот же размах поработителя всего мира, еще больший военный талант, чем у Чингисхана: все 35 походов он совершил, лично командуя войсками, передвигаясь от Памира в Малую Азию, от долины Ганга к Волге и Дону, тогда как его предшественник большею частью действовал через сыновей и подчиненных. Также, как Чингисхан, Тимур был далек от забот об управлении империей; он знал только одну цель: свозить отовсюду в свою столицу Самарканд добычу — запасы продовольствия, драгоценности, искусных мастеров, ученых, рабочих. Жестокость Тимура превосходила всякое вероятие: в завоеванных городах он вырезывал все мужское население, громоздил пирамиды отрубленных голов, замуровывал пленников живыми в стены укреплений. Тимур уничтожил до тла Багдад, Испагань (в Персии), Герат, Дели (в западной Индии); в Передней Азии его полчища выжгли и вытоптали все остатки культуры, какие еще сохранились после Чингисхановых предприятий.

У Тимура уже не было в распоряжении тех масс монголов и татар, которых во все стороны рассылал Чингисхан, не было и опоры на Дальнем востоке, н Китае; его войска состояли из остатков монгольских номадов в Чагатайской орде, а главным образом из тех рассеянных по всей Передней Азии турок, которых не успели втянуть в свою державу османы. Власть Тимура держалась только устрашительными нашествиями. Когда Тохтамыш отказал ему в повиновении, Тимур двинулся на Кипчак из Туркестана, переправившись через Яик. В большом сражении близ Сарая Тохтамыш, во главе передового отряда, сильно стеснил левое крыло Тимура, но Железный хромец вырвал у него победу чисто восточной хитростью: подкупленный им вражеский знаменосец, державший главный ханский стяг, вдруг опустил знамя; Тохтамыш по этому зловещему знаку заключил, что его центр разгромлен врагами, и стал поспешно отступать, а Тимур воспользовался замешательством и обратил кипчакских татар в бегство. Через три года Тимур повторил свое нашествие, но прошел иным путем — через Каспийские ворота: в исполинской битве, одновременной с никопольскими сражением, Тимур вновь окончательно одолел Тохта-мыша, который бежал в Литву; по монгольскому обычаю, победителя поздравляли его сыновья и подчиненные, осыпая пригоршнями драгоценных камней.

Преследуя татар Золотой орды, Тимур двинулся на север к русским княжествам и достиг границ Рязанской земли. Сын Дмитрия Донского, Василий I (1389—1425) приготовился к его нападению, выстроившись лагерем на Оке у Коломны. Встречи, однако, не произошло: страшила-ли Тимура участь Мамая, отпугнул-ли его вид бедной, недавно испытавшей разорение страны, или наступающая зима — он повернул от Ельца и вознаградил себя за все потери захватом громадной добычи в А з о в е при устье Дона, служившем складочным местом генуэзско-венецианской торговли.

У Тимура остался один противник, с существованием которого он никак не мог примириться — Баязет. Христиане возлагали большие надежды на их столкновение и делали попытки войти в союз с Тимуром. Воюющие стороны были почти равны и силами, и.талантами, но Железный хромец оказался предусмотрительнее турецкого султана: Баязет до последней минуты не хотел отвлекаться от начатой им осады Константинополя, между тем как Тимур долго готовился к походу и старался посеять измену среди татар, находившихся во вражеском войске. В решительном столкновении при Ангоре, в середине Малоазийского плоско-гория, Баязет, разбитый на голову, попал в плен (1402); Тимур стал возить его с собою з железной клетке. Страшному разорителю Азии было теперь почти семьдесят лет; он еще собрался в поход на завоевание Китая, где за 40 лет до того монголы были изгнаны национальным вождем Чжу-юань-чаном, основателем династии Мин-ской (1368—1644); но при переходе через Сыр-Дарью его настигла смерть (1405).

Громадная держава, простиравшаяся, от границ Китая до Средиземного моря и от Волги до Ганга, немедленно распалась. Выступление Железного хромца лишь ненадолго изменило положение вещей в Восточной Европе; Константинополь получил передышку на 50 лет, пока опять не собралась турецкая сила.


Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
1+три=?