«Новые индустриальные страны» как модель «догоняющего развития».

 

При всей специфике модернизационных процессов в странах «пер­вого» и «второго» «эшелонов» они имели важную общую черту - модер­низация воспринималась как своего рода «проект», исторический вызов, движение по пуги прогресса, выполнение некоей «исторической миссии» или, по крайней мере, защита собственной исторической самобытности. Даже в условиях органической модернизации, развивавшейся естествен­ным и эволюционным образом, происходившие в обществе перемены получали ярко выраженное идеологическое, мировоззренческое осмысле­ние, существенно меняли самоидентификацию человека и всю систему социализации личности. Однако существовала возможность проведения экономических преобразований и без подобного социокультурного под­текста, без непосредственной связи с идеологическими, конфессиональ­ными, этническими факторами. В таких случаях речь шла не столько о целостной модернизации общества, сколько о целенаправленном и праг­матичном формировании индустриального сектора экономики. Есте­ственно, что полностью изолировать экономические и социокультурные процессы невозможно. Однако в условиях складывания в XX в. мировой экономической системы в некоторых странах появилась возможность использовать внешнеэкономические факторы для ускоренной индустриа­лизации, асинхронной по отношению к внутреннему политическому и культурному развитию. Так сложился феномен «новых индустриальных стран» (НИС), к числу которых принято относить два региона - страны Латинской Америки и Юго-Восточной Азии.

В латиноамериканских странах переход на стадию индустриально- агарного развития осуществлялся на протяжении почти всего XX в. Этот процесс не приобрел таких драматических форм, как в Восточной Европе, поскольку, за исключением Кубы, осуществлялся без экспансии коммунис­тической идеологии и без существенного отхода от рыночных принципов. Не сложились в этих странах и предпосылки фашизации общества, по­скольку индустриализация на протяжении длительного времени оставалась локальным явлением, не затрагивающим большую часть населения. Социа­лизация личности, базовые «координаты» мировосприятия по-прежнему строились на основе принадлежности человека к закрытым социальным группам (этносам, конфессиям, общине, церковному приходу, клану и т.п.). Самосознание человека оставалось корпоративным, основанным на солида- ристских, коммунитарных принципах. В большинстве случаев индустриа­лизация не нарушала традиционные основы социальной культуры и не провоцировала массовую маргинализацию общества.


Решающее значение для развертывания индустриализации в странах Латинской Америки имела благоприятная внешнеэкономическая конъюнк­тура. Оставаясь нейтральными в годы Второй мировой войны и обладая большой ресурсной базой, латиноамериканские страны получили возмож­ность активно включиться в систему мировой торговли. Модель индустриа­лизации, сформировавшаяся в таких условиях, получила название «импор­тозамещающей». Ее особенностью стало создание предприятий обрабаты­вающей индустрии по мере постепенного вытеснения с местных рынков импортных изделий, которые ранее оплачивались выручкой от сырьевого и продовольственного экспорта.

Первая фаза реформ, включающая создание предприятий текстиль­ной, швейной, кожевенной, обувной, деревообрабатывающей, мебельной и ряда других отраслей, производящих потребительские товары кратко- и среднесрочного пользования, охватила 1940-1950-е гг. Но потенциал им­портозамещающей индустриализации оказался очень незначительным. В ходе ее развивалось производство, основанное на простых трудоинтенсив- ных технологиях, не требующее сложной системы смежных производств по выпуску исходных и вспомогательных материалов. Производство же основ­ной массы потребительских и производственных товаров долговременного пользования, а также необходимой для их изготовления промежуточной продукции, с развитием которых связывались надежды на достижение промышленного самообеспечения, было затруднено. Для него не хватало ни инвестиционной, ни технологической базы. Низким оставался и объем реального платежеспособного спроса.

Возникновение хозяйственных диспропорций заставило большинство латиноамериканских стран встать в 1960-х гг. на путь «внешнеориентиро- ванного» экономического развития. Ставка была сделана на международ­ную промышленную специализацию и кооперацию, в условиях которых можно было рассчитывать на ускоренное развитие специализированных экспортных отраслей и за счет доходов от него - на насыщение и структури­рование внутреннего рынка. С учетом экспортных задач началась и актив­ная модернизация аграрной сферы. Правда уже в 1970-х гг. стала очевидной опасность такой политики. Экспортная ориентация сельского хозяйства оказалась не способной обеспечить сбалансированную модернизацию всей этой сферы. А эффективность промышленности, в основном ориентирован­ной на узкий внутренний рынок, оставалась небольшой. Эта индустрия развивалась главным образом экстенсивным путем - за счет вовлечения новых сырьевых и трудовых ресурсов. Производительность труда и капита­ла росли еще медленнее, чем объемы производства. Катализатором эконо­мических проблем стала стремительно нарастающая инфляция. Внешний долг региона возрос с 42,5 млрд долл. в 1975 г. до 176,4 млрд долл. в 1982 г. В предчувствии дефолта латиноамериканских стран началось массовое бегство капитала из Латинской Америки. В это тяжелейшее время в боль­шинстве латиноамериканских стран началась серия радикальных реформ, получивших название «креольского неолиберализма».

Новая модель модернизации предполагала становление экспортоори- ентированной экономики, ведущая роль в которой от государства переходит к частному сектору. Основными направлениями реформ стали жесткая антиинфляционная политика, ликвидация дисбаланса во внешней торговле путем протекционистских мер, стимулирование экспорта, особенно нетра­диционного, налоговые реформы, приватизация, модернизация рынка рабо­чей силы. Несмотря на большие финансовые проблемы, сохранявшиеся на протяжении 1980-1990-х гг., успех экспортоориентированного экономичес­кого курса оказался очевидным.


Еще одна группировка «новых индустриальных стран» сложилась в Юго-Восточной Азии в 1960-1970-х гг. Первыми азиатскими НИСами ста­ли «маленькие драконы» - Гонконг, Сингапур, Тайвань и Республика Корея. В 1980-х гг. к этому уровню развития приблизились и «маленькие тигры» - Малайзия, Индонезия, Таиланд и Филиппины. Модель индус­триализации, апробированная в этих странах, изначально была «экс- портоориентированной». Получив приток иностранных инвестиций и новейшие технологии, азиатские страны начали экспортировать на мировой рынок дешевую и достаточно качественную продукцию. При­чем ставка была сделана на производство или хотя бы сборку предме­тов длительного пользования (оборудование, автомобили, бытовая элек­тронная техника). Экспортная выручка направлялась на модернизацию производства и, по примеру Японии, на развитие новых секторов экономики. Одновременно на внутреннем рынке действовала политика импортозамещения: местные потребители могли рассчитывать только на товары местного производства.

Успех «креольского неолиберализма» в странах Латинской Америки и настоящий триумф азиатских «маленьких тигров» оказался особенно показа­тельным на фоне экономических трудностей, переживаемых ведущими за­падными странами в 1970-х гг. Однако в дальнейшем ситуация разительно изменилась. В середине 1980-х гг. началось стремительное падение индекса торговой активности развивающихся стран. Причиной стал глобальный кри­зис неплатежей. Цены на традиционные продукты экспорта из регионов Африки, Латинской Америки, Азии значительно снизились. Сложилась ситу­ация, когда выплаты этих стран но внешним долгам начали превышать доходы от экспорта. В августе 1982 г. Мексика оказалась не в состоянии выплачивать свою задолженность иностранным коммерческим банкам. Вслед за этим кризис внешней задолженности стремительно распространился по латиноамериканскому региону, а затем превратился и в мировой. Несмотря на значительные усилия международных финансовых институтов, остановить рост внешнего долга развивающихся стран не удаюсь. Только за пять лет с 1987 по 1993 г. он увеличился на 50 % и составил 1,5 трлн долл. В эти годы значительный прогресс был достигнут только в отношении финансовых обязательств латиноамериканских стран, но это не решало проблему в целом (особенно с учетом того, что в 1990-х гг. группа стран-должников пополни­лась государствами СНГ). В свою очередь, глобальный кризис внешней задолженности стимулировал переориентацию внешних экономических свя­зей ведущих стран Запада - если в первой половине XX в. до 60-70 % экспорта их промышленной продукции приходилось на колониальные и зависимые страны, то к началу 1960-х гг. этот показатель составлял лишь 40 %, а к началу 1990-х гг. - менее 30 %.


Вплоть до середины 1990-х гг. более или менее прочным оставалось положение азиатских НИСов. В этот период по динамике экспорта (11 % прироста в год) они превзошли страны Европейского Союза и Северной Америки (6 % прироста в год). В целом доля азиатских стран в мировой торговле достигла в 1997-1998 гг. 42-44%, тогда как доля стран ЕС сократилась до 36-40 %. Но основную роль в этом рывке сыграли крупней­шие азиатские страны Китай и Индия. Азиатские НИСы вслед за Японией, напротив, втягивались в полосу кризиса. Развязка наступила в октябре 1997 г. после финансового кризиса, начавшегося в странах АТР и ставшего мировым. Но если западные страны вышли из него достаточно быстро и относительно безболезненно, то для НИСов и Азии, и Латинской Америки финансовый крах имел самые фатальные последствия. Уязвимой оказалась сама экономическая модель, созданная в НИСах. По мере укрепления национальной промышленности в этих странах роль государства в экономи­ке начала снижаться. Смягчались таможенные пошлины, отменялись нета­рифные ограничения во внешней торговле. Однако отход правительства от контроля над финансовыми рынками и банковской системой, использова­ние методов монетаризма в кредитно-денежной сфере вели к росту спекуля­ций в сфере недвижимости и на финансовых рынках. Открытость экономи­ки обернулась крайней зависимостью от мирового финансового рынка с его спекулятивными тенденциями. Сказались и собственные традиции клано­вых, корпоративных отношений в сфере бизнеса, высокий уровень корруп­ции и недостаточная эффективность государственного регулирования. Быс­тро начала снижаться и рентабельность рабочей силы. Рост квалификации рабочих, увеличение уровня заработной платы способствовали повышению себестоимости товаров. С другой стороны, современное производство все больше нуждается в работнике нового типа, для которого высокая трудовая дисциплина и доведенные до автоматизма производственные навыки уже не могут быть основой квалификации.

Сложившаяся ситуация в мировой экономике вызывает самые различ­ные прогнозы и оценки - от самых пессимистических до умеренно-конст­руктивных. В любом случае становится очевидно, что процесс глобализа­ции уже перестает быть экспортом определенных экономических моделей. Прямой перенос тех или иных рецептов финансовой или инвестиционной политики, заимствование тех или иных принципов менеджмента и марке­тинга не приносит гарантированного успеха. Человечество начинает пре­одолевать синдром ускоренной модернизации, унаследованный от XX сто­летия. Экономическое развитие оказывается все теснее связано с полити­ческими, социокультурными, демографическими, информационными про­цессами.

Пользуйтесь Поиском по сайту. Найдётся Всё по истории.
Добавить комментарий
Прокомментировать
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
2+два=?