Антиреволюционная суть Венского конгресса

Собирать по окончании войны конференцию для выработки условий мирного договора – практика более чем обычная. Однако Венский конгресс, созванный в сентябре 1814 года для документирования результатов разгрома наполеоновской Франции, имел в виду не только мирные цели.
Наполеоновские войны, при всей своей захватнической сущности, ознакомили народы Европы с новыми принципами государственного и общественного устройства. В завоеванных Наполеоном государствах упразднялась личная крестьянская зависимость (либо, по крайней мере, объявлялось о таком намерении), расширялись права буржуазии, вводилось передовое французское право (так называемые «кодексы Наполеона»). Парадоксально, но факт: завоеванным государствам Наполеон принес куда больше пользы, чем своему собственному. Кроме того, в Европе императора совершенно серьезно полагали «республиканцем», ведь он, желая сохранить симпатии республикански настроенных французов, формально не восстанавливал в стране монархию.
Таким образом, по сути, главная задача Венского конгресса сводилась к тому, чтобы превратить военный разгром Франции в поражение революционного движения и республиканской идеи вообще. Этой цели должно было служить и усиление главных государств-победителей, в первую очередь России, Австрии и Пруссии. Мощные в военном отношении, эти страны относились к числу весьма отсталых в плане общественной организации. Это были абсолютные монархии с многочисленными феодальными пережитками в устройстве общества (там даже сохранялось крепостничество). При этом, естественно, интересы малых либо лишенных государственности народов в расчет не брались вовсе.
Другой дипломатической проблемой конгресса стало недопущение чрезмерного усиления ни одной европейской державы. Суть Венского конгресса прекрасно отобразила всю полноту европейской политической нестабильности. Вчерашние союзники не доверяли друг другу и заключали новые договоры со вчерашними противниками. Россия не могла допустить усиления германских государств. Австрия и Пруссия соперничали между собой, но обе не хотели усиления России. Англия не желала иметь в Европе конкурентов своему промышленному производству и соперников в колониальных захватах; ей требовалось ограничить рост мощи всех континентальных государств. Таким образом, даже страх перед революцией не мог заставить европейских монархов по-настоящему объединиться. Выиграла на этом Франция. Ее представитель на конгрессе, знаменитый Талейран, гениально воспользовался противоречиями между победителями, и, по сути, спас Францию как великую державу, выторговав сравнительно выгодные условия мира.
Методы для решения обеих проблем страны-участницы конгресса выбирали самые разнообразные, но достаточно очевидные. Ни одна из договаривающихся сторон не получила всего того, что хотела. Это касалось территориальных приобретений либо особых прав. Везде в «освобожденных» от Наполеона государствах восстанавливались старые династии или же навязывались новые, преимущественно из австрийского дома. В Риме была реставрирована светская власть папы. Создавались буферные нейтральные государства, отделяющие Францию от Германии (несомненно удачным проектом стала нейтральная Швейцария) и одновременно сохранялась германская политическая раздробленность (для недопущения усиления Пруссии). Англия и Австрия заключили тайный договор с Францией с целью противодействовать планам России и Пруссии касаемо территориальных приращений.
Окончательные постановления конгресса как нельзя лучше продемонстрировали стремление крупнейших европейских монархий решительно пресекать революционное и национально-освободительное движение и столь же решительно препятствовать усилению друг друга. Решения Венского конгресса закрепили очередные переделы Польши и Италии, сохранили раздробленность Германии, искусственно объединили Бельгию и Голландию в одно государство, а Норвегию «передали» от Дании Швеции. Англия сохранила за собой голландские и французские колонии, «справедливо» захваченные во время войны. Территориальные приращения получили все победители, хотя и не такие, как им хотелось бы. Францию же демонстративно загнали в границы 1792 года (даже чуть меньше), подчеркивая этим якобы, что Европа больше не допустит со стороны этого государства агрессивных действий. Правда, при этом европейские государи как-то «забыли», что в 1792 году не Франция, а именно они выступали агрессорами, пытаясь силой оружия подавить Французскую революцию. Из этого следует, что вина Австрии и Пруссии в развязывании общеевропейской войны никак не меньше, чем Наполеона. Но дело было не в мире, а в республике. В начале 1792 года ее во Франции еще не было, а в 1815 году, когда Венский конгресс принимал свои окончательные решения, ее уже не было. «Новые старые» границы Франции могли и должны были подчеркнуть незыблемость реставрации Бурбонов.
Лучше всего суть Венского конгресса отобразил документ о создании так называемого Священного союза. Идея принадлежала Александру I. Договор гласил, что все христианские государства Европы должны оказывать друг другу помощь и быть едины в защите интересов религии и законной монаршей власти. Документ был намеренно составлен в обтекаемых выражениях, чтобы к нему могла присоединиться любая страна, невзирая на прочие свои политические интересы. Но нетрудно увидеть его двойственную подоплеку: религию предлагалось оберегать только христианскую, а значит, из договора сразу же исключалась Турция (абсолютистское монархическое государство). Еще бы – Александр I давно планировал продолжить военные захваты турецких владений, а ведь неудобно как-то аннексировать территории у союзника!
Хотя Венский конгресс наглядно продемонстрировал, что монархи Европы не способны даже из страха перед революцией позабыть про свои захватнические аппетиты, решения его стали определяющими для международной, а часто и внутренней политики ведущих государств Старого Света на период до середины века. Венская система окончательно рухнула в огне «весны народов» - революций 1848 года, и этот факт однозначно доказал, что с задачей искоренения республиканских настроений монархи не смогли справиться ни силой оружия, ни с помощью дипломатических тонкостей.