Призрак Голицынского дворца

В Дубровицах, расположенных неподалеку от Москвы, над рекой Пахрой, расположен красивый особняк в два этажа, с элегантной мансардой. Когда-то давно его хозяевами были князья Голицыны. Позже он перешел во владение знаменитого Потемкина, фаворита императрицы Екатерины. В свое время она выкупила Дубровицы и пожаловала их одному из следующих любовников, графу Дмитриеву-Мамонову. Уже от него дворец перешел по наследству его сыну, Матвею Александровичу, известному трагической судьбой и несгибаемой силой воли.

Героическая молодость

Матвей лишился родителей в очень юном возрасте и перешел под опеку своего деда, который на тот момент был сенатором в отставке. Мальчик получил блистательное для тех времен образование, выделяясь среди однокашников и благородством, и умом. Имея пылкое сердце, он остановился на военной карьере. В свете вспыхнувшей вскоре войны выбор оказался правильным. Поскольку Матвей Александрович был горячим патриотом своей родины, на собственные деньги он сформировал конный полк – и сам же его возглавил. Кавалеристами стали и крепостные, и свободные люди, способные и согласные воевать. Офицерами были молодые дворяне, в числе которых стоит упомянуть поэтов Жуковского и Вяземского.

Полк Дмитриева-Мамонова участвовал в наиболее значимых битвах отечественной войны 1812 года. Он отметился при Бородине, воевал под Малоярославцем, сражался у Тарутина. Командир полка был награжден за храбрость, получив золотую саблю с соответствующей надписью, а в 1813 император Александр I удостоил его звания генерал-майора.

Когда военные действия уже вышли за пределы Российской империи, казаки из полка Матвея Александровича сильно подрались с австрийцами. Инцидент получил широкую огласку. В часть прибыл высокий полицейский чин, потребовавший сурового наказания участников драки. Но генерал-майор заступился за подчиненных. Этот случай вкупе с интригами завистников стал поводом для расформирования Мамоновского полка. Поскольку французы к тому моменту уже были разгромлены, доблесть Матвея Александровича оказалась невостребованной. Несколько лет он еще служил при штабе, а потом ушел в отставку.

Орден русских рыцарей

После войны граф какое-то время пожил во Франции, но затем вернулся в родительский особняк. Жил он там достаточно уединенно, уделяя свое внимание преимущественно чтению. Единственный, кто скрашивал одиночество Дмитриева-Мамонова – близкий друг, тоже ветеран наполеоновской войны, ушедший в отставку в том же звании, что и Матвей – Михаил Орлов. Они имели очень близкие политические взгляды, и зашли в них так далеко, что втайне организовали общество под названием «Орден русских рыцарей». Основополагающими идеями Ордена была отмена крепостничества и некоторые ограничения царской власти. Ее предполагалось дополнить советом (своего рода, элитным парламентом), куда должны входить лучшие и наиболее активные представители дворянства.

Не дожидаясь глобальных перемен, Дмитриев-Мамонов реформировал свои собственные владения. Одним из новшеств стало десятикратное снижение податей, которыми были обложены его крепостные. Вольнодумство графа привлекло внимание властей. За ним установили слежку и скрупулезно собирали все доступные сведения о нем, включая слухи и сплетни. Одного из доносчиков Матвей Александрович вычислил. «Стукачом» оказался его камердинер – кстати, вольноотпущенный самим графом. Возмущенный Дмитриев-Мамонов выпорол наушника и выгнал из имения. Камердинер в очередной раз донес на хозяина – и Матвея Александровича арестовали.

Впрочем, довести дело до суда полицейское руководство не рискнуло: подобный шаг в отношении потомственного дворянина и ветерана-патриота мог вызвать непредсказуемые последствия. Поэтому графа объявили сумасшедшим и определили под домашний арест.

Практически тюрьма

Поскольку в лечении надобности не было, принимаемые меры были направлены на изменение образа мышления мнимого больного. Для этого Дмитриеву-Мамонову разработали специальные условия содержания: он не имел права выходить из отведенной ему комнаты, даже для посещения соседней с ней. Имущество мятежного графа было заморожено; ему оставили лишь небольшую сумму, выдаваемую опекунами раз в месяц. Она должна была идти на милостыню и «удовлетворение невинных прихотей».

Через какое-то время «больного» насильно вывезли из родового имения, перемещая то на дачу, находящуюся в Васильевском, то в московский дом деда, то в снятый опекунами дом. В конце концов, по просьбе «умалишенного», его постоянным местом пребывания стала дача: в свой дворец граф больше не вернулся. Неоднократно с арестантом велись беседы и переписка на предмет публичного признания законности и правомочности существующего правительства. За это обещалось полное восстановление в правах.

Но мужество, проявленное графом в боях с французами, не оставило его до конца жизни. Полтора десятка лет он провел, не пересекая порога выделенной комнаты, но так и не подписал бумаг, которые от него требовали. Умер он не менее трагично: будучи уже 72-летним стариком, Матвей Александрович уронил свечку. Ее пламя попало на рубаху, которая была обрызгана одеколоном. Одежда вспыхнула, граф получил обширные ожоги и вскоре от них скончался.

Зеркальный фантом

Несправедливость, проявленная по отношению к графу и длившийся полтора десятка лет, не позволила ему упокоиться с миром. Правда, выяснилось это нескоро.

После Великой Отечественной войны Голицынский дворец был переоборудован. Сначала его отдали под НИИ, изучавший проблемы кормления скота; в 1961-м здесь обосновался Всесоюзный институт животноводства. Дворцовый корпус, где пребывал под арестом Матвей Александрович, стал административным. Залы были разгорожены перегородками на крошечные кабинеты. Реставрирован был лишь большой зал, где восстановили даже надписи и фрески на стенах. Он был отведен под заседания ученого совета.

Однако довольно быстро внимание к себе привлекло громадное зеркало, оставшееся с тех времен. Оно висит на стене при входе в здание и обычно отражает столик ресепшена, раздевалку и шкафчик с ключами и прочими необходимыми вахтеру вещами. Однако по ночам, когда корпус пустеет, ночные сторожа стараются пореже обращать внимание на раритет и держаться от него подальше. Со стороны зеркала слышатся какие-то странные звуки: потрескивание, гул, шепот. А иногда оно отражает то, чего в помещении нет.

Начинается все с шагов, раздающихся в пустом здании. Вахтер, если он в это время не спит, отчетливо слышит, как кто-то неторопливо шествует по третьему этажу, а потом так же не спеша спускается по лестнице. Если проявить выдержку и не сбежать, то, когда шаги станут звучать на первом этаже, в зеркале появиться облик мужчины, остановившегося в дверях между коридором и холлом. Те, кто видели призрак, описывают его как высокого мужчину, облаченного в старинную спальную рубашку и колпаком на голове. Иногда он появляется в халате-шлафроке, накинутом поверх ночнушки. Некоторые видят его молодым, другим он предстает в пожилом возрасте. Но все свидетели отмечают его закрытые глаза. Такое ощущение, что мужчина спит. Откуда он начинает свой поход, сотрудники института не знают. Предполагают, что с той самой комнаты, в которой просидел запертым столько лет. Однако после многочисленных перестроек определить, какая из каморок была частью узилища, невозможно. Зато свой путь граф всегда заканчивает внизу, неподалеку от зеркала. Если призрак не потревожить, он исчезает и в эту ночь больше не появляется. Иногда фантом шевелит губами, как будто пытается что-то сказать; в эти моменты он открывает глаза и всматривается в лицо «собеседника». Однако слов не разобрать. Если же спугнуть криком или шумом, во второй половине ночи, ближе к рассвету, он начинает свой обход заново.

Всех ночных вахтерш, поступающих на работу в бывший Голицынский замок, деликатно предупреждают о призраке, поскольку зафиксированы многие случаи, когда перепуганные женщины ночевали на улице, боясь вернуться в здание. Между тем, Матвей Александрович агрессии не несет. Он просто бродит по своей бывшей вотчине, как будто что-то ищет. Некоторые люди, в числе которых автор труда «Дубровицкие повести, легенды и были» Эльвира Филипович указывают, что разборчиво слышали слова «Ложью опутали» - тогда, когда призрак уже исчез из зеркала. Но сказано было как будто прямо на ухо. Похоже, и после смерти бывший генерал-майор ищет способ восстановить справедливость…