Забастовки в столице империи

Одновременно со всей шумной кампанией, развернутой в прессе, швейники продолжали бороться со своими хозяевами. 29 апреля в статье под названием «Дамы без летних туалетов!» репортер сообщает, что некоторые владельцы привели штрейкбрехеров. Леопольд Калина привез десятерых портных из Австрии, чтобы они работали во время забастовки. Но они оказались никудышными работниками и лишь портили одежду. Однако Калине пришлось не только выдать им большое жалованье, но и отправить их домой за счет компании. Как заметил один из работников, задействовать штрейкбрехеров стоило Калине дороже, чем пойти навстречу требованиям своих работников.

Боясь потерять клиентов, владельцы ателье обратились к ним с предложением не делать новых заказов, чтобы избежать «излишнего вздорожания цен». Однако некоторые владельцы ателье уже вдвое подняли цены на подгонку и другие услуги. На вопрос, нельзя ли фабрикантам провести переговоры с рабочими, они отвечали: «Конечно, нельзя!.. У хозяина с подмастерьем частное соглашение. Цены за работы регулируются хозяевами».

В тот же вечер 70 членов ОВА собрались, чтобы обсудить ситуацию. Приняв резолюцию, в которой они отказывались принять изменения, владельцы обсуждали введение почасовой и отмену поштучной оплаты. Когда в 4 часа утра все разошлись, согласия достигнуто не было. Рабочие отреагировали быстро и однозначно. На следующий день работники всех ателье и швейных организаций города, включая субподрядчиков и даже надомников, устроили забастовку. Один из хозяев жаловался, что его подмастерья не имели к нему экономических претензий, но все равно забастовали из солидарности. Производителям шинелей и пальто пришлось перестать принимать заказы. 1 мая бастующие рабочие швейной промышленности присоединились к другим, чтобы отпраздновать социалистический праздник. В тот день забастовали более 110 тысяч мужчин и женщин; из них около 10 тысяч работали в субподрядных мастерских.

Владельцам было необходимо любой ценой завершить забастовку. 4 мая они ввели новые поштучные расценки, чтобы «умиротворить рабочих», а одна из газет даже объявила, что стачка подошла к концу. Однако борьба продолжалась. Установив, кто стоял во главе СППС, владельцы мастерских передали информацию полиции, которая арестовала членов профсоюза 6 мая. Полиция провела расследование, в результате которого был обнаружен список забастовщиков. СППС собрал своих членов и потребовал, чтобы их товарищей освободили. Комитет забастовщиков был освобожден на следующий день. 9 мая забастовка продолжалась в 67 компаниях и в ней участвовали почти 900 рабочих. В тот же вечер большое собрание швейников потребовало, чтобы хозяева немедленно отменили поштучную оплату, назначив в качестве крайнего срока 12 мая. Те отреагировали массовыми увольнениями забастовщиков. Через несколько дней «Петербургская газета» опубликовала карикатуру, на которой мужчина в котелке хватал за полы мужчину в цилиндре и с тростью.

Как и все хорошие карикатуры, эта несколькими штрихами обрисовывала всю историю всеобщей забастовки. То, что начиналось, как попытка портных заставить клиентов оплатить счета, превратилось в трехмесячные волнения, которые ударили не только по хозяевам и работникам, но и по их клиентам. И как тонко подмечалось в карикатуре, потребители поддерживали рабочих, а не портных, которых газета на протяжении многих строк изображает как бессердечных, морально ущербных эксплуататоров.

К середине мая обе стороны истощили свои силы. 22 числа хозяева и работники встретились и пришли к соглашению, которое завершило стачку. Фабриканты отказались отменить поштучную оплату, но согласились принять забастовщиков обратно на работу.

Через несколько дней члены стачечного комитета вновь были арестованы и высланы из города. Возможно, в качестве ответной реакции ночью 27 мая воры забрались в магазин «Венский шик» на углу Невского проспекта и Садовой в самом центре Петербурга. Они разгромили витрины и взломали кассу, похитив несколько сотен рублей наличными. Было украдено товаров на несколько тысяч рублей, а все, что грабители не смогли унести, было испорчено или уничтожено. После продолжительного обыска железнодорожных станций полиция задержала грабителей с украденными вещами на Николаевском вокзале. В компаниях, с которых стачка началась, — у «Фальштрема», «Калины» и «Лидваля» — забастовки продолжались до июля. Один из участников подсчитал, что в среднем каждый рабочий потерял 68 рублей зарплаты. Для владельцев потери составили более 54 тысяч рублей. Всеобщая петербургская стачка отражала сложную позицию, которую швейники занимали в 1913 году. С одной стороны, они достигли колоссального успеха. Работники швейной промышленности продемонстрировали способность организовать и провести длительную забастовку. В конце апреля — начале мая стачка вошла в каждую мастерскую города. Владельцы уже не могли представить ее как результат действий нескольких недовольных. Напротив, после убийства Анны Смелковой местные газеты публиковали рассказы об ужасах жизни швейников, чтобы все жители города понимали, что и почему происходит, тем самым формируя негативный образ хозяев. Работники портновской индустрии не только добились общественной поддержки за счет прессы, но и продемонстрировали удивительную сплоченность во время стачки. Швейники со всей России, а кто-то — даже из Парижа, отправляли деньги в помощь петербургским товарищам. Это выражение силы и солидарности удивило работодателей, которые явно недооценили упорство своих работников.

Однако, как бы ни были впечатляющие результаты забастовки, владельцы не согласились пойти на коренные изменения условий их работы. Во время переговоров они категорически отвергли требования профсоюзов о заключении коллективного договора и отказались отменить систему «потогонных» мастерских и поштучной оплаты. Максимум, на что они пошли, — вновь приняли забастовщиков на работу. Парадоксально, но с официальным завершением стачки в конце мая обе стороны оказались вовлечены в интенсивные приватные переговоры, которые столь яростно отрицали в первые дни забастовки. Некоторые ателье вышли из профсоюзов, чтобы иметь возможность договариваться со своими работниками самостоятельно, не подчиняясь диктату общественности. Конечно, они могли опасаться, что во время следующей забастовки профсоюз направит удар против них. Многие попытались восстановить хорошие отношения с работниками и избежать будущих проблем, добровольно поднимая поштучную оплату и улучшив условия работы в мастерских.

В свою очередь, и бастующие рабочие понимали, что осуществление их мечты о реформе ремесленной мастерской потребует времени и больших усилий.После нескольких забастовок и относительно спокойного осеннего сезона швейники возобновили борьбу с хозяевами и фабрикантами в январе 1914 года.

По словам одного из участников, то, что происходило весной 1914-го, напоминало забастовочное движение 1905 года. По всему Петербургу остановилась работа. На этот раз в волнениях принимали участие и работники малых, менее престижных ателье. В первой половине 1914 года подмастерья объединялись с ремесленниками и рабочими фабрик в новой волне стачек и протестов. 1 мая 1914 года более миллиона швейников приняли участие в демонстрациях. Забастовки снова стали серьезным финансовым ударом для хозяев и фабрикантов, заставив их работать в летние месяцы. В Москве в 1913 и 1914 годах тоже прошел ряд стачек работников швейной промышленности, однако по масштабам это было несопоставимо с событиями в Петербурге. В рамках каждой забастовки рабочие выдвигали одни и те же требования: отмену «потогонных» мастерских и поштучной оплаты, 8-часовой рабочий день и более безопасные условия труда в мастерских. Они надеялись создать отношения, в которых между работниками и управляющими царило бы взаимное уважение, а эталоном было бы качественное ремесленное производство. Именно эти надежды лежали в основе забастовок. С развитием тактик борьбы работники становились все более настойчивы в достижении своей мечты о создании нового рабочего пространства.